Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Труп «инквизитора Гейбла» был помещен на борт вместе с прибывающим грузом, специально, чтобы флотские офицеры нашли его. Гурион не сомневался, что командование прикажет обыскать труп и забрать все, что содержит какие-либо секретные сведения, прежде чем сообщить о находке Инквизиции.

Все произошло именно так, как предполагал Гурион. Труп был возвращен Конклаву, но документов при нем не было. Теперь они были в руках военной бюрократии. Пытаться подсунуть фальшивку напрямую Кхмеру было бы слишком глупо. Вместо этого Гурион позволил событиям идти естественным путем. Без сомнения, лорду-маршалу сообщат о находке, если он не обыскивал труп лично.

В качестве последнего штриха к своей ловушке, Гурион написал отчет о смерти инквизитора Гейбла. Он сообщал, что инквизитор был убит на Холпеше агентами противника. На следующем заседании Пленарного Совета Гурион сообщил об этом с большой торжественностью. Инквизитор Гейбл погиб на службе Конклава, и офицеры, в том числе и Кхмер, участвовали в минуте молчания.

Ловушка была поставлена. Остальное, он знал, зависит от Кхмера.

Танковый снаряд упал в центр имперской цепи.

Осколочный подкалиберный. Это безошибочно определялось по тому, как он низко пролетел над землей, визжа, словно злой дух, вырвавшийся из ада.

Снаряд взорвался, ударившись о землю, исторгнув поток осколков. Действие их на пехоту, лишенную укрытий, было страшным, они срывали форму с плоти, а плоть с костей.

Росс подумал, что, скорее всего, это выстрел «Леман Русса». Надо двигаться, пока наводчики противника не успели лучше прицелиться и перезарядить.

Росс выкатился из-за трупа лошади, за которым прятался, и пополз по грязи туда, где перестраивались остатки 7-го и 22-го полков. В его ребрах пульсировала сильная боль, вдавленная пластина брони впивалась в тело, но он продолжал ползти. Уланы и солдаты легкой кавалерии были дисциплинированы, и они постоянно двигались, отстреливаясь и меняя позиции, прежде чем противник успел точно прицелиться. Дисциплинированный огонь и маневр — единственное, почему они еще не все были убиты.

И еще из-за дождя. Ливень продолжал обрушиваться с неба серыми колоннами, так что Росс едва мог видеть что-то на расстоянии двадцати метров. Если дождь прекратится — им всем конец.

Майор Арвуст упал в скользкую грязь рядом с Россом. Его кепи куда-то пропало, и лицо было вымазано грязью.

— Инквизитор! Мы должны отступать! Дальнейшие потери неприемлемы, — закричал он.

Словно подтверждая его мнение, мощный лазерный луч, скорее всего, из лазерной пушки, опалил землю в десяти шагах от них. Вспышка энергии оставила после себя вакуум, заполнившийся воздухом с громовым треском.

Росс колебался. Отступить сейчас означало отдать врагу позиции, с таким трудом захваченные ими в предгорьях. Хотя кантиканцы оставили за собой след из горящей вражеской бронетехники, противник вернет высоты, и они окажутся в том же положении, что и до того. Их тактическая победа станет лишь жестом отчаяния.

— Тогда отступаем, пока еще можем, — сказал Росс. Он хотел бы верить, что его раны не оказали влияния на его решения, но он и сам не был уверен.

— По моему сигналу. Двигаемся к востоку и обходим траншеи Броненосцев, на случай, если они перегруппировались и готовы отрезать нас.

— Понятно, — ответил Росс, дождевая вода и кровь затекали в его рот.

Майор Арвуст поднялся и сделал два шага. Пуля пробила его затылок. Из выходного отверстия Росса обдало фонтаном дымящейся крови.

Арвуст замер, глядя на Росса расширенными глазами. Рот майора двигался, пытаясь произнести слова, но ничего не было слышно. Его мозг больше не был связан с позвоночником. Медленным движением майор упал на спину под неестественным углом.

Потом из-за пелены дождя вырвались Броненосцы.

Они появлялись с боевым кличем, материализуясь из стены дождя, как дымящиеся призраки. От их бронированных силуэтов шел пар. Они размахивали оружием. Булавы, кистени, молоты и тесаки блестели мокрым металлом.

В первый раз Росс оказался лицом к лицу с корсарами Хорсабада Моу. Он видел их безликие маски, их грубые, варварские доспехи. Он чувствовал ярость от того, что такие свирепые дикари могут угрожать ткани цивилизации. Росс понял, что ненавидит их. Это был не страх, или адреналин, но холодная расчетливая ненависть. Он ненавидел их за неудобства, которые они причиняли ему. Было нелепо, что он пытается им отомстить, но его вело высокомерное равнодушие к собственной жизни. Ему было плевать, он просто был зол.

Броненосцы с плеском шли по грязи. Первые кантиканцы, которых они заметили, прятались за трупами лошадей, стреляя из лазганов. Варварские орудия убийства разрубали мягкую плоть и хрупкие кости. От ударов Броненосцев вверх взмывали фонтаны крови. Гвардейцы падали, и тяжелые куски металла разрывали их на части.

Росс поднялся на ноги, его ярость преодолела боль.

— Встать! Построиться и в атаку! — взревел он. — Примкнуть штыки и атаковать!

Невозможно было указать направление атаки. Росс не знал, где сейчас фронт, где тыл, где фланги. Бой превратился в беспорядочную кровавую мясорубку. Броненосец с громоздкими наплечниками, выкованными из танковых гусениц, оказался перед Россом. Инквизитор поднял плазменный пистолет, целясь в массивный наплечник, и выстрелил. Пораженный плазменным зарядом в упор, Броненосец упал, верхняя часть его туловища просто испарилась. Раскаленный газ обжег лицо Росса, но он был слишком полон адреналина, чтобы это заметить.

Росс стрелял еще и еще. Заряды перегретой плазмы разорвали еще трех Броненосцев. Твердое вещество превращалось в газ, вскипая фонтанами кровавого пара. Росс расстрелял весь аккумулятор, и перезарядил.

Краем глаза Росс заметил капитана Прадала, лазган кантиканца стрелял в полуавтоматическом режиме. Росс думал, что Прадал тоже убит. Зрелище того, что он жив, побудило Росса сражаться с новой яростью.

— Положить нас всех тут не было частью плана, капитан, прошу прощения, — крикнул ему Росс, стреляя по целям, находившимся на расстоянии удара.

— Мы сделали то, за чем пришли, и сделали это хорошо! — ответил Прадал. Он поразил Броненосца в смотровую щель шлема, стреляя, как по уставу на стрельбище.

— Все равно, я иногда думаю, что подвергаю себя ненужной опасности, — пошутил Росс, уклоняясь от удара булавы.

— Вы действительно так думаете? — произнес в ответ Прадал. Росс не понял, это был сарказм или нет. Мелькнувшая перед его глазами булава занимала большую часть его внимания.

Один из гвардейцев поблизости упал на колени, его лоб был проломлен ударом молота. Росс ударил силовым кулаком, разбив оружие, и расплющив Броненосца, державшего его.

Он был так охвачен неистовой яростью боя, что не заметил кувалды, ударившей его в спину. Обжигающая боль пронзила позвоночник, и его ноги подогнулись. Боль была настолько сильной, что он чувствовал ее вкус во рту — резкий, горький, с оттенком серы. Его ударили снова, но на этот раз он даже не почувствовал. Он только заметил, что лежит на спине, глядя в небо.

Мир вокруг, казалось, отключился. Картины боя стали какими-то неестественными и отрывочными. Он не переставал думать, что боль — это хороший знак. Боль означает, что его тело все еще действует так, как должно. Отсутствие боли вообще не означает ничего хорошего.

Он видел кувалду, раскачивавшуюся, как маятник. Он следил, как он опускается. Он ждал, что она сейчас обрушится на его голову, и думал, почувствует ли он при этом что-нибудь.

Но этого не произошло.

Кувалда не опустилась. Выстрел отбросил державшего ее Броненосца куда-то в сторону.

За этим выстрелом последовали другие. Четкие, точные. Сияющие лазерные лучи, словно от нимба Императора. Несколько Броненосцев поблизости были убиты. Они беззвучно падали в грязь.

Слабо, словно очень-очень издалека, Росс услышал звук оловянных свистков. Сначала он подумал, что это звук крови, вырывающейся под давлением из его ушей, но оказалось, что это не так. Характерное звучание командирских свистков Кантиканской Гвардии было ясным и отчетливым. И это был самый прекрасный звук, который Росс когда-либо слышал.

На фоне неба появилось лицо капитана Прадала.

— Дышите, Росс, дышите. Можете двигаться?

Росс покачал головой, не зная, может ли. Потом он понял свою глупость и поднял ногу. Он мог двигаться.

— Они здесь? — спросил Росс, пока Прадал поддерживал его и помогал ему встать на ноги. Капитан не прекращал стрелять по врагу, держа лазган в одной руке.

— Они здесь. С большими силами, — ответил Прадал.

Дождь прекратился. По болотистой низине, вдоль их фланга, меся гусеницами жидкую грязь, наступал полный эскадрон «Леман Руссов». Их броня была окрашена в серо-коричнево-золотистый камуфляж кантиканских полков, их турельные стабберы регулярно изрыгали очереди трассирующих пуль.