Вельяминовы. Время бури. Книга первая - Нелли Шульман

– У нее только одна бабушка еврейка. Можно выписать ей свидетельство почетной арийки. Она гениальный физик, она нужна рейху. Она согласится, непременно. Она ученый, разумный человек. Не хочет же она всю жизнь просидеть в Дахау, пусть и в особом блоке. Получит свидетельство, и я на ней женюсь…, – Макс, не выдержал и застонал, так это было хорошо:

– Привяжу ее к себе. Женщина никуда не убежит от мужчины. Леди Антония тому пример…, – он держал девушку за плечи. Тони лежала на боку:

– Уберите голову в подушку. Нужно, чтобы его лицо четко отразилось в объективе.

Тони покачнулась, но заставила себя выпрямиться: Она позвала:

– Стол готов, а потом потанцуем.

Она посмотрела на белокурые волосы Мишеля:

– Если я ему понравлюсь, если он меня отведет в свой пансион, я ему все расскажу. О фотографиях, о фон Рабе. Но тогда он пойдет в республиканскую милицию. Стивен обо всем узнает…, – они зажгли свечи на кухне. Тони надеялась, что все спишут румянец на близкие огоньки:

– Господи, какой стыд. Только бы он поцеловал меня, только бы захотел…, – кузен ей сразу пришелся по душе. Тони рассказывала о Барселоне и Оруэлле. Мишель, весело, заметил:

– Я ему документы сделал, кузина. У меня мастерская в Париже оборудована. Когда здесь все закончится…, – он повел рукой, – я хочу в Германию отправиться. Кузен Аарон евреев вывозит, я буду ему помогать, с фальшивыми бумагами, – спокойно прибавил Мишель. Майор Кроу, одобрительно, проворчал:

– Молодец. Надо выпить за то, чтобы Гитлер, наконец, провалился в тартарары, вместе со всей бандой…, – они чокнулись. Герцогиня, серьезно, кивнула: «Так оно и случится».

В гостиной играл патефон, они танцевали танго Гарделя. Тони надела шелковое, купленное в Барселоне платье, чуть ниже колена. Она взяла у герцогини парижские духи и тоже пахла горьковатой лавандой. Девушка, незаметно, оглянулась на подругу и майора Кроу. Она шепнула на ухо Мишелю:

– Кажется, мы немного мешаем. Давайте, убежим на кухню, покурим…, – Тони первой присела на подоконник. Она закинула ногу на ногу, край платья задрался, белая кожа мерцала в огоньках звезд. Мишель велел себе отвести глаза от стройной ноги. Во время танго она прижималась к нему маленькой грудью. Белокурые, коротко стриженые волосы, были совсем рядом, она легко, неслышно дышала. Тони затягивалась папиросой. Девушка посмотрела на него, большими, прозрачными глазами:

– Моя прабабушка Полина, что в Иерусалиме похоронена, и прадедушка тоже на вечеринке встретились, в Уайтчепеле. Коммунистической вечеринке, – смешливо прибавила девушка:

– Они влюбились друг в друга, с первого взгляда. Испытали взаимное влечение…, – понизив голос, Тони придвинулась ближе к Мишелю: «Вы верите в любовь с первого взгляда, кузен?»

Он вспомнил темные глаза Момо, ее шепот: «Я буду тебя ждать, мой Волк…».

– Верю, – кивнул Мишель. Рука девушки легла ему на плечо:

– И я верю. И во влечение тоже…, – за дверью слышалась музыка:

– Давайте потанцуем здесь…, – Тони скользнула ближе, – только мы с вами. Или пойдем к вам, в пансион…, – Мишель выбросил окурок за окно:

– Нельзя. Такое бесчестно. Хватит и того, что Момо…, – он соскочил с подоконника:

– Верю, кузина. Но не здесь, и не сейчас. Мне надо идти, завтра меня ждут на вокзале, на рассвете. Спасибо за вечеринку, рад был познакомиться…, – дверь хлопнула. Тони опустила голову, глотая слезы: «Значит, так тому и быть».

Утром Изабелла осталась в хранилище графики одна. Мишель, с рассветом отправился на вокзал Аточа. Пять вагонов с картинами и графикой охраняли республиканские солдаты. Поезд шел по территории, не занятой франкистами, но правительство не хотело рисковать национальным достоянием Испании.

Изабелла описывала и складывала в свободные папки оставшиеся рисунки, гравюры и офорты. Подняв голову от кураторского журнала, девушка, внезапно, вздохнула. Вчера Мишель ушел, Тони отправилась спать, а они со Стивеном долго оставались в гостиной. Изабелла, краснея, вертела ручку:

– Почти ничего не случилось. Но я и не знала, что может быть так хорошо. После свадьбы будет еще лучше…, – жених, ласково взял ее лицо в ладони:

– Я уверен, что мы вернемся в Мадрид, любовь моя, – тихо сказал Стивен:

– Франкистов разобьют, мы приедем в Испанию. Я знаю, ты будешь скучать по своей стране…, – прикусив губу, Изабелла коротко, сдавленно всхлипнула:

– Буду, милый. Но я не боюсь, ты со мной…, – от распущенных, темных волос пахло лавандой. Стивен зарылся в них лицом, поцеловал круглую косточку на шее, горячее ухо. Он что-то зашептал, Изабелла хихикнула:

– Я видела, что ей Мишель понравился. Но, мне кажется, что у товарища барона, есть девушка, в Париже. У него лицо такое…, – Стивен целовал ее глаза, немного влажные, белые щеки, тонкие ключицы.

Город затих, но по небу блуждали белые огни. Прожектора стояли на аэродроме Барахас. Республиканцы боялись ночных налетов. На фронте царило затишье, но франкисты могли воспользоваться передышкой, чтобы неожиданно атаковать город.

В призрачном свете ее глаза блестели. Изабелла чуть слышно, сдерживаясь, стонала:

– Иди, иди ко мне. Я тоже хочу…, – Стивен увидел белый свет на ее волосах:

– Словно она поседела. Господи, скорее бы война закончилась…, – даже когда он чувствовал ласковую, ловкую руку, когда и сам сжал зубы, чтобы не закричать, Стивен повторял себе: «Это только начало».

Он сказал это Изабелле, имея в виду совсем другое. Девушка лежала головой на его плече. Она вся была теплая, близкая, она еще не успела отдышаться:

– Только начало. Я буду ждать продолжения, мой Ворон. С большим нетерпением, – Изабелла, внезапно, приподнялась на локте: «А ты летал ночью?»

Стивен закинул руки за голову. Лазоревые глаза улыбнулись:

– Много раз. И с тобой полетаю. Это как будто бы…, – приподнявшись, он устроил ее у себя на груди, – как будто бы видишь Бога, Белла. Как сейчас…, – Стивен обнял девушку, она задремала. Изабелла спала, а он повторял: «Только начало, только начало…»

Он отнес Изабеллу в ее комнату и устроил под одеялом. Утром он летел с мистером Теодором, и русскими ребятами, на патрулирование города. Стивен вел машину по ночному Мадриду, вспоминая ее поцелуи, ее задыхающийся шепот:

– Я люблю тебя, Ворон, так люблю…, – он посмотрел в звездное небо. Лучи прожекторов встретились, все вокруг залил резкий, яркий свет. Стивен, невольно, перекрестился.

Изабелла взяла конверт, лежавший перед ней. Рисунок было не отправить на вокзал. Она хотела отдать его Мишелю, и попросить довезти до Валенсии в багаже.

Набросок Веласкеса, для картины: «Христос и христианская душа», хранился в библиотеке Института Ховельяноса, на севере Испании, в Хихоне. Старший куратор отдела графики связался с коллегами летом. Рисунок прислали в Мадрид. Это был один из шести сохранившихся набросков, руки мастера. Остальные пять были упакованы. Хихон находился в республиканском анклаве, прямой путь на столицу отрезали франкисты. Конверт добрался до Прадо сегодня утром, через Памплону, кружным путем, с надежными людьми.

Изабелла осторожно, вынула завернутый в папиросную бумагу эскиз, набросок фигуры ангела, стоявшего на картине справа. Полотно хранилось в Лондоне, в Национальной Галерее. Изабелла знала его только по репродукциям.

– В Лондоне сразу отправлюсь туда…, – она рассматривала четкие, резкие линии, – увижу эту картину, «Венеру с зеркалом». Стивен обещал мне показать галереи в Британском музее, основанные его семьей…, – свинцовый карандаш Веласкеса был уверенным, бумага лишь немного пожелтела. Изабелла любовалась искусно нарисованными складками мантии.

Сзади раздался кашель. Вежливый голос, на хорошем испанском языке, с легким акцентом, сказал:

– Прощу прощения, сеньора Фриас. Сторож меня направил сюда. Я корреспондент L’Humanite, в Мадриде. Товарищ Лоран. Филипп Лоран…, – Изабелла окинула взглядом высокого, изящного, светловолосого молодого человека, в сером костюме, с трехцветной повязкой республиканцев, на рукаве пиджака. Он смутился: «Я, наверное, не вовремя».

– Жаль, что Мишель на вокзале, – подумала Изабелла. Девушка протянула руку, перейдя на французский язык: «Рада познакомиться, сеньор Лоран».

Месье Филипп долго совал ей паспорт и редакционное удостоверение. Изабелла отмахнулась:

– Я запомнила, как вас зовут. Вы, должно быть, знаете Мишеля де Лу. Он мой коллега. Он представляет Лигу Наций, организовывает эвакуацию картин. Он говорил, что писал для вашей газеты…, – в планы фон Рабе встреча с французом, пока что, не входила.

Он разглядел на столе у девушки какой-то рисунок, однако Макса видел сторож. Ему надо было покинуть Прадо без ненужных инцидентов. Макс, всего лишь, хотел узнать время отправления поезда на Валенсию и режим его охраны. Он мог бы рискнуть и дождаться самого Мишеля де Лу, но Макс, услышав, что француз, оказывается, сотрудничал с L’Humanite, изменил планы.