Чудо десяти дней. Две возможности. - Эллери Куин

Прочитав еще несколько фраз, состоящих в основном из юридических терминов, Холдерфилд захлопнул папку и злобно произнес:

— Это все.

— Есть комментарии, Дейкин? — осведомился после паузы прокурор Шалански.

— Нет. — Шеф Дейкин поднялся. Было невозможно определить, испытывает он разочарование или облегчение. Эллери, наблюдавший за ним вблизи, решил, что все-таки облегчение.

— А у вас, мистер О'Бэннон? — спросил прокурор, устремляя насмешливый взгляд на тень Мальвины Прентис.

— То, что думаю я лично, едва ли имеет значение, мистер Шалански, — ответил Фрэнсис. — А то, что думает «Архив», несомненно, будет напечатано. — Он сунул блокнот в карман и удалился с кислой гарвардской улыбочкой.

— Я улажу все дела с вашим советом, доктор Фарнем, — холодно произнес Отис Холдерфилд, — когда вам угодно. Остаток дня я буду у себя в офисе, если понадоблюсь вашим адвокатам. Думаю, джентльмены, это все…

— Кроме его счета за услуги, — сухо заметил Шалански, когда Холдерфилд вышел, — который я обследую под микроскопом, доктор Фарнем. Можно сказать, что власти округа удовлетворены. Рад, что все так получилось. Как по-вашему, мистер Квин? Отличное завещание, верно? Ну, нам пора. Вы идете, Дейкин? Доктор Фарнем?

— Знаете, Уиншип, — заговорил доктор Фарнем впервые после обмена рукопожатиями, — со смертью доктора Додда в совете открылась вакансия. Учитывая щедрый дар доктора, думаю, что вы более чем кто-либо другой имеете право занять его место в совете, и я буду настоятельно рекомендовать…

Но Кен, улыбаясь, покачал головой:

— Спасибо, доктор, но боюсь, мне придется отказаться. Я буду очень занят, зарабатывая себе на жизнь. Так что увидимся лет через пять.

Все засмеялись, но после ухода посетителей воцарилось тяжелое молчание. Его нарушил Эллери:

— Можно понять недовольство Холдерфилда. Ведь из его голодных маленьких пальцев в последний момент вырвали пудинг. Все, что он надеялся получить в качестве гонорара за продажу предприятия и за выполнение обязанностей опекуна и душеприказчика, уплыло из рук. Бедный старина Отис! Интересно, когда братья Уолдо начнут требовать с него плату по счетам за заказанную одежду?

— А О'Бэннон? — усмехнулся Кен. — Видели его физиономию? «Архив» едва ли сможет обвинить райтсвиллскую больницу в убийстве дока. Или миссис Фаулер из-за оставленной ей тысячи долларов или Эсси из-за ее пятисот.

— Или Гарри Тойфела, — пробормотал Эллери, — которому ничего не достаюсь.

— Как и мне! Ну, малышка, что мы будем делать с нашим замечательным наследством? Примем предложение дока?

— Тебе решать, дорогой, — серьезно ответила Рима. — После смерти доктора Додда многие его пациенты, очевидно, уйдут, так что бесплатное жилье не помешает. Кен…

— Да?

— Я рада, что он ничего тебе не оставил.

— Что-что? — Кен и Эллери обменялись взглядом. — Почему?

— Просто рада.

Кен засмеялся и обнял ее своими большими руками.

— Ты совсем как статья в «Архиве» — говоришь намеками. Дорогая, ты подцепила парня, у которого никогда не было и десяти центов. Все, что мне нужно от жизни, — это ты и немножко лишних денег, чтобы иногда покупать хорошие пластинки. Остальное — любовь и медицина — денег не требуют. Кстати, о любви, ты не возражаешь жить здесь?

— С тобой я согласна жить даже на дереве!

После интермедии с поцелуями Кен предложил:

— Тогда давай поженимся. Когда? Сейчас. Или завтра.

— Но, Кен…

— Продолжайте в том же духе, — вздохнул Эллери. — Я должен выйти в поисках озона.

— Нет, Эллери! — рассмеялась Рима. — Кен ведь давно сделал мне предложение — мы просто обсуждаем условия, и вы должны защищать мои интересы.

— Вы отлично можете сделать это сами. Я устал быть вашим дядюшкой Пэтси.

— Тогда просто слушайте. Кен, это так скоро…

— В противном случае тебе придется отсюда выехать, — проворчал жених. — Если ты этого не сделаешь, все начнут чесать языки, начиная с миссис Фаулер и Эсси. Не то чтобы меня это заботило, но Райтсвилл способен кому угодно отравить существование. Рима, док не оставил нам выбора — мы должны пожениться.

— Кен прав, — заявил Эллери. — После смерти Додда вы не можете жить здесь вдвоем, а перебираться в меблированные комнаты или хижину на болотах, которую я, между прочим, так и не видел, было бы нелепо. Если вы действительно решили выйти замуж за молодого доктора Киллера, Рима, то с таким же успехом можете сделать это сейчас.

В итоге было решено, что завтра они получат брачную лицензию у секретаря городской корпорации Кейафаса Траслоу в мэрии, а потом помчатся к мировому судье Берли Пендлтону на 16-м шоссе возле разъезда.

— Конечно, Кейафас тут же обо всем разболтает, — сказал Кен, — но мы поженимся, прежде чем он успеет особенно навредить, и сразу же позвоним в «Архив», чтобы всех успокоить. — Он нахмурился. — Хорошо бы уехать с тобой хоть на пару недель в качестве медового месяца…

— Дорогой, я вовсе не…

— Но ведь у меня на руках не только мои пациенты, но и Додда. А пока не закончится эпидемия дифтерии, я никому не смогу их передать.

— Кен, мне очень нравится видеть в тебе воплощенного Гиппократа.[90] Честное слово!

— А может, тебе лучше плюнуть на все это? Док всегда говорил, что врачу не следует жениться. В конце концов, что я могу тебе предложить? Определенно не то, на что я надеялся.

— Дорогой, мне не нужен медовый месяц.

— Зато мне нужен! Мужчина, вступающий в брак, имеет на него право.

Это продолжалось еще несколько минут, в течение которых Эллери получил приглашение быть шафером Кена, а впоследствии гостем в доме Уиншипов.

— Вы спятили! — возмутился Эллери. — Жить с парой молодоженов! По-вашему, я железный, Уиншип? Я и так чуть инфаркт не заработал из-за этой девушки.

— Значит, вы отказываетесь? — спросила Рима, прежде чем Кен смог ответить.

— От чего?

— От того, что вас сюда привело. Я вас не упрекаю, но…

— Ничего подобного, — сердито сказал Эллери. — Просто…

— Тогда вы остаетесь в городе, — заявила Рима с несокрушимой логикой. — А раз вы остаетесь, то не можете перебираться в отель, иначе «Архив» напечатает о вас бог знает что.

— Эллери, в доме полно комнат. Нам с Римой более чем достаточно места для уединения. Так что все решено. — Кен поднялся, ища свою трубку. — Только…

— Только что вы будете делать дальше? — договорила за него Рима.

— Со смертью Додда, — мрачно отозвался Эллери, — две группы возможностей, которыми мне приходилось жонглировать, Рима, свелись к одной. Это здорово упрощает дело. — Однако вид у него был далеко не радостный.

— Две группы возможностей? — переспросил Кен. — О чем вы?

— О, дорогой, все это так запутано… — Рима неуверенно взглянула на Эллери. Когда он кивнул, ее лицо прояснилось. — Эллери говорил, что на это дело нужно смотреть с двух точек зрения. Либо доктор Додд был таким, каким казался, либо… — Она умолкла при виде выражения лица своего возлюбленного.

— Либо что?

— Либо он был замешан в преступлении, — закончил Эллери.

— Вы подозревали дока в…

— В убийстве Мак-Кэби. В доведении Харта до самоубийства. В том, что его шантажировал Том Эндерсон и что доктор столкнул его со скалы Малютки Пруди, дабы избавиться от шантажа.

— Это же чудовищный вздор!

— Теперь — да. Но до смерти Додда — нет.

— Что могла изменить его смерть?

— Живой Додд мог быть убийцей. Мертвый, он становится невинной жертвой. Если он невиновен, то говорил правду. Значит, Люк Мак-Кэби в самом деле умер от коронарного тромбоза или как его там. Значит, Додд не доводил сознательно Джона Спенсера Харта до самоубийства и дал Эндерсону пять тысяч долларов, не подчиняясь шантажу, а просто по доброте душевной. Если Эндерсон не был шантажистом, то письмо в конверте с пятью тысячами долларов, которое он оставил у Холдерфилда, очевидно, содержало только указания Жакару хранить эти деньги для Римы. А когда Жакар, завладев деньгами, вломился сюда, то не в поисках доказательства против Додда, а всего лишь, чтобы ограбить дом. С невиновным Доддом мы оказываемся на прямой дороге без развилок и возвращаемся туда, откуда начали к серии смертей, точно следующих считалке. Богач — Мак-Кэби, бедняк — Харт, нищий — Эндерсон, вор — Жакар, доктор — Додд.

— Но почему?

— Это остается вопросом, — сказал Эллери.

Кен покачал головой, не вынимая трубку изо рта:

— Это не вопрос, Эллери. По-моему, вы ведете бой с тенью. Старик с хроническим сердечным заболеванием умирает от него; нищий, внезапно получивший пять тысяч долларов, убит при попытке ограбления человеком, не знавшим, что он отдал деньги на хранение адвокату; вор вламывается в дом и гибнет в потасовке, пытаясь завладеть оружием; нервный и переутомленный доктор, отправившийся ночью по вызову, врезается в стену. Каждый случай имеет естественное объяснение. Почему нужно связывать их друг с другом только из-за соответствия дурацкой считалке?