Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира [Антология] - Владимир Яценко

— И поэтому… — несмело проговорила Даша, — нам запретили покупки? И отлучки?

— Угу. Имей вы возможность сойти с маршрута, вы удовлетворили бы свой идефикс и в дальнейшем стали бы нефункциональны. Я тут навел справки: Волков в прошлом — врач-недоучка. Занимался гипнозом, крутил аферы, подвергая жертв гипнотическому психозу, внушая идефиксы, завораживая. В основном кустарно, по мелочи. А в этот раз поставил дело чуть ли не на промышленную основу. Теперь картина складывается?

— Складывается, — подтвердил Герка ошеломленно. — И что теперь?

— Теперь, — задумчиво повторил Саня. — Что в городе творится, знаете? Тысячи жертв. Это в результате пьяных разборок, а в больницы уже поступили первые ласточки с алкогольным отравлением. Волков, видимо, закупил огромную партию этой отравы.

— Я не о том, — Герка посмотрел на друга детства в упор. — Что теперь делать нам с Дашей?

— Валить отсюда. Как можно быстрее и как можно дальше.

— Почему?

— Не доходит? Вы оказались не просто солдатами в информационной войне. Вы — бомбы, живые бомбы наподобие бактериологических. Если вас начинить информацией, вы будете ее распространять в тысячи раз эффективнее любого СМИ. Заражая ею всех, кому доведется оказаться поблизости. Представьте, что завтра кому-нибудь придет в голову организовать государственный переворот. Или народное восстание. Или резню. Да что там… Достаточно внушить вам ненависть к кому-либо, и этот кто-либо обречен — толпа его растерзает. Понятно?

— Понятно, — сказал Герка, поднялся и потянул Дашу за руку. — Спасибо тебе.

— Не за что. Чтобы назавтра обоих в городе не было. А на будущее — никаких больше авантюр. Знаете, сколько вокруг желающих организовать еще один «Союз рыжих»? С любым уставом и любыми целями.

— Скорее, «Союз нерыжих», — поправил Герка.

Даша вздохнула, улыбнулась невесело.

— Именно рыжих, — сказала она. — Времена Конан Дойла в прошлом. Сейчас рыжина — это не цвет шевелюры, а свойство того, что под ней. Так что рыжие мы с тобой, милый, ры-жи-е, но только не снаружи, а изнутри. Рыжие нашего времени.

— Почуял что-то, сволочь, — с досадой сказал капитан ФСБ Лапин напарнику. — Сдернул господин Кац, теперь ищи его.

— Опытный, — согласился напарник, сплюнув на тротуар. Вход в здание «Статистик» был опечатан, находящиеся в здании сотрудники задержаны.

— Вон она, первая ласточка, — кивнул Лапин на приближающуюся к ним по Разъезжей девушку. — Бондарева Галина Георгиевна?

— Да, это я.

— Пройдемте в машину, вы задержаны.

— Осталось еще двое, — сказал Лапин после того, как взяли пятого по счету. — Сапрыкин Герасим Матвеевич и Ленская Дарья Игоревна.

— Придут, никуда не денутся. А не придут, все одно найдем.

— Жалко мне этих семерых. Огребут, мама не горюй. Ни за что, в общем-то.

— Помнишь классику? — напарник прищурился, подобрался. — Наказания без вины не бывает.

Алексей Провоторов

Волк, Всадник и Цветок

Снова наступал вечер, и Волк С Тысячей Морд опять нагонял меня.

Я уже слышал этот топот, от которого дрожала трава и умолкали смущенные птицы. Он мчался за мною, перепрыгивая реки и прошивая стрелою леса.

Я решил не гнать Коня, чтобы Волк С Тысячей Морд догнал меня засветло.

В долине меж зеленых холмов, именуемой Эллентрэй, он меня и настиг.

Он забежал наперед, и мы остановились.

— Стой, тебе не проехать дальше! — заявил он, ссаживая со спины Фолма и Макхама. У Макхама развязалась шнуровка на сапоге, и он в ней запутался. Я удивлялся, как он поутру находит край у кровати, чтобы с нее встать. Я сказал ему об этом, и он окрысился, показывая длинные и тонкие, как иглы, зубы. Их я уже видел раньше.

— Перестань, в конце концов, смеяться над моими людьми! — оскорбился Волк С Тысячею Морд. — Ты, между прочим, ничем не лучше их, да к тому же воришка!

— Где ты здесь заметил людей? — спросил я, озираясь по сторонам. Голубые и розовые мотыльки порхали над травами, не решаясь сесть на дрожащие еще стебли.

— Отдай мне мое! — рявкнул он и бросился вперед. Но стальная бабочка, что я выпустил из руки, села ему на нос и укусила его ядовитой иглою. Он умер в прыжке, и, когда рухнул на траву, она запылала под его телом.

— Ну вот, опять он умер, — сказал я Фолму и Макхаму. Они не осмелились заступить мне путь, и я погнал Коня дальше, зная, что у меня снова появилось время, теперь уже до полуночи.

«Сие Волк С Тысячей Морд, — сказано в книге, — и число ему — тысяча».

Я поправил цепь, которую мне так и не пришлось размотать, и дальше гнал Коня на пределе.

Кругом были зеленые холмы, только над головой — алое закатное небо. Мой светлый конь тоже казался красным, а узоры на его шкуре, днем темно-синие, теперь выглядели угольными рисунками.

— Потерпи, Конь, — сказал я ему. — Когда мы доберемся до Поля Вод, я дам тебе отдохнуть.

Я звал его просто Конем, ибо его создатель не озаботился такой мелочью, как дать ему имя, а никто другой сделать этого был не вправе: даже я.

Мы скакали уже сутки, с того времени, как я выжулил у Волка С Тысячей Морд его сокровище. Он не сразу бросился в погоню, а то мне было бы не уйти. Два раза он уже догнал нас: на рассвете и в час зенита. Первый раз он был очень удивлен, когда стальная змея, что я выпустил из мешка, скользнула к нему в траве и убила его. Волк С Тысячей Морд двигался куда быстрее моего Коня, но это здорово задержало его. Во второй раз я отделался от него, выпустив стальную мышь, которую, правда, Фолм чуть не разрубил мечом. Вот теперь это повторилось снова, и до полуночи я мог его не ждать.

Мы летели во весь опор, ноги моего Коня слились в сверкающие полосы; первые звезды на небе, как обычно, сложились в знакомое имя; потом взошла луна, и в ее свете Конь снова обрел свои настоящие цвета: серебристо-белый с темно-синими спиралями узоров. Луна же в эту ночь была огромной и странной: видно, где-то неподалеку творилось колдовство.

Мы проехали земли Тарамиска, Нижней Дельвии и Поймута. Дельвийские эльфы, нервничая, с криками бросались прочь от моего Коня, горстями выскакивая из-под копыт. Большой черный ворон какое-то время летел за нами, выкрикивая всякие слова; белые цветы в заводях Поймута провожали нас, поворачивая вслед пышные соцветия; у Левой горы Вечный Повешенный приветливо помахал нам рукой из своей петли; я улыбнулся и помахал ему в ответ, когда мы пролетали мимо.

Постепенно луна поднималась все выше, и странные знаки наконец исчезли с нее, так что стало светлее. Полночь застала нас в безмолвных лесах Кератаса. На широкой лесной дороге, откуда ветер вымел все палые листья, я снова услыхал поступь Волка С Тысячей Морд. На этот раз я не придерживал Коня, пытаясь выиграть время.