Истинные боги - Михаил Старинов

Машина быстро набирала скорость.

– Когда начнем разговор, старайся говорить только по делу, – наставлял по пути Генри. – И не дай себя обмануть его внешним видом. Все время помни, что этот тип – страшный человек. Если что-то пойдет не так, он сожрет нас с потрохами. И не поморщится.

Петер помотал головой, но не стал спорить.

Процедура прохода к страшному человеку заняла совсем немного времени. Скикар плавно опустился на тихой зеленой улице, у ничем не примечательного низкого здания. Только стандартная вывеска у входа да немногочисленная живая охрана в форме говорили о том, что здесь располагается одно из Федеральных ведомств. Генри отпустил машину и они быстро вбежали по широким каменным ступеням.

Найдя их карточки на дисплее, охранник коротко кивнул и что-то пробормотал в комм, вызывая сопровождающего. Ждать пришлось недолго. Сопровождающий оказался не роботом, а живой девушкой, молодой, улыбчивой и очень симпатичной. Петер сразу растаял. Она опустилась вместе с ними, сама остановила лифт на нужном уровне и танцующей походкой пошла впереди вежливо пропустивших ее друзей. Через пару десятков метров девушка открыла одну из дверей и улыбнувшись на прощанье, впустила их в кабинет, плотно закрыв дверь снаружи.

– Здравствуйте и садитесь, – приветливо сказал человек, сидящий за столом.

Петер машинально ответил и недоверчиво покосился на хозяина средних размеров кабинета, ничем не примечательного толстяка, а потом невольно повернулся к Генри. Тот утвердительно кивнул головой. Они аккуратно сели в стоящие у стола кресла.

– Сэр, – осторожно, но решительно начал Петер. – Нам сообщили, что вы сможете ответить на наши вопросы.

Толстяк благожелательно кивнул, внимательно разглядывая обоих через глаза-щелочки.

– Вы не могли бы немного прояснить нам судьбу одного человека? Его зовут Пол Кьюни.

Толстяк пожевал губами.

– А почему вас это интересует?

Петер замялся и Генри пришел ему на помощь.

– Пол многое сделал, чтобы вытащить нас из той мясорубки. Мы просто обязаны помочь ему, чем можем. И еще, если это конечно возможно, мы хотели бы навестить его.

Толстяк молча смотрел на них.

– Мне кажется, что обвинения против него во многом надуманы и несправедливы, – решительно вмешался в разговор Петер. – Особенно, если судить по вчерашнему сообщению по инфор-сети. По-моему, все, что он сделал, настолько перевешивает…

Толстяк решительным жестом прервал его несвязную, но горячую речь и заметно помрачнел.

– Свидания запрещены и ни для кого не делается исключений. Что же касается пунктов обвинения, то насколько мне известно, члены Военного трибунала придерживаются совсем другого мнения, – сухо произнес он. – Все они настроены исключительно серьезно. Разумеется, любые ваши новые показания, если такие появятся, будут немедленно приобщены к делу.

– Трибунал? – воскликнул Петер.

– Разумеется. А почему вас это так удивляет? Вы же оба профессиональные военные, насколько мне известно. И должны знать, чем карается измена Родине и пособничество врагу во время вооруженного конфликта, – он сердито постучал по столу. – Что мы ответим матерям погибших ребят, если станем миндальничать с предателями?

– Конечно, сэр, но…

– Эту тему мы закрыли, – толстяк звучно откашлялся. – А теперь разрешите дать вам небольшой совет.

Его глазки вдруг стали холодными и пронзительными.

– Ваша преданность и участие в судьбе… э… новообретенного друга весьма похвальны. Но было бы намного лучше, если бы вы постарались поскорее выбросить все пережитое из головы. Намного. Ему уже ничем не помочь, а вот навредить…

Он выразительно посмотрел на обоих по очереди. Оба визитера послушно внимали.

– Навредить, как это не странно, вполне возможно. И, кстати, себе самим тоже. Радуйтесь, что вы так легко отделались. Думаю, что ваше непосредственное начальство также присоединится к моей просьбе и подкрепит ее четким и недвусмысленным приказом.

Петер потрясенно смотрел на него, полуоткрыв рот.

– Вы меня хорошо поняли? – строго спросил толстяк, глядя теперь почему-то на одного Генри.

Тот торопливо кивнул.

– Боюсь, больше ничем не смогу вам помочь. Извините, дела.

– Пошли, – негромко сказал Генри, потянув за рукав Петера. – Спасибо, сэр, что нашли время принять нас. Всего наилучшего, – вежливо попрощался он. Петер по-прежнему молчал.

Они вышли в коридор, где их терпеливо дожидалась все та же симпатичная девушка, вместе с ней молча поднялись в вестибюль, отдали назад свои карточки-пропуска и попрощавшись, быстро сбежали вниз.

– Давай немного прогуляемся, – бросил Генри и вытер платком вспотевшее лицо. Петер согласно кивнул и они перешли в пешеходную зону. Некоторое время оба двигались молча.

– Все слышал? – негромко спросил Генри, когда они удалились от здания на порядочное расстояние.

– Но как же так, – недоуменно проговорил Петер, наконец обретший дар речи. – Ты же сам намекнул мне, что этот тип – его шеф.

– А ты что, ждал, что он начнет плакаться тебе в жилетку и кричать, что сделает все, чтобы спасти своего лучшего агента?

– Но ведь все это дикая профанация! – Петер остановился. – Он же небось сам и послал его. Послал на верную смерть, разве не так? А теперь умывает руки.

– Думаю, что формально Пола никто никуда не посылал. На такие операции обычно идут добровольцы. Но даже если и так, то что? – Генри уже полностью пришел в себя и казался вполне довольным коротким визитом. – Двигай дальше. Наш друг, как ты теперь понимаешь, профи, каких мало. Он прекрасно знал, на что идет. Старик, твоя наивность иногда меня просто умиляет.

– Не всем быть великими дипломатами, – огрызнулся Петер. – Значит ты заранее знал, чем это закончится. Тогда за каким чертом ты притащил меня в эту лавочку?

Генри громко вздохнул.

– Во-первых, мне намекнули, что хотят видеть нас обоих. От таких приглашений, знаешь ли, не принято отказываться. А во-вторых, чтобы из первоисточника как можно точнее узнать будущую судьбу Пола, – невозмутимо ответил Генри. – И не мучиться потом, пересказывая услышанное тебе.

– Ну и как, узнал? Его, несомненно, распылят. Или расстреляют, если повезет. – Петер в сердцах махнул рукой. – Ты доволен?

– Вполне, – Генри по-прежнему не обращал ровно никакого внимания на своего рассерженного друга. – Пойми, этот тип сказал нам все, что было необходимо. Пол обречен. Он будет казнен и исчезнет без следа. Следовательно, важность операции настолько велика, что иначе поступить просто нельзя. И поэтому он прямо и совершенно недвусмысленно приказал нам не трепать языками и прекратить расспросы. Что также совершенно понятно и вполне оправдано.