Онлайн Ведьма (СИ) - Дарья Шатил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На самом деле, если так разобраться, нормальных клиентов у мамы всё-таки было больше. Чаще всего это были отчаявшиеся люди, которые зашли в тупик и решили пойти к ведьме, как к последнему человеку, который может им помочь: люди с домами, в которых завелись сущности; проклятые люди; люди, на которых навели порчу. В общем, люди в настоящей беде.
И лишь единицы были такими, как Юля, которым нужно было срочно наколдовать грудь и отвадить клиентов, которым она не по вкусу. Приходили и те, кто нёс в себе злой умысел. Таких мама всегда чихвостила так, как никогда не ругала нас с Даром. И Нина со своим практически безобидным приворотом в этой череде людей была не так уж и плоха, на самом деле.
Будь у меня такая возможность, я бы в тот момент села с ноутом и чашечкой кофе на подоконник и сразу начала бы строчить новый рассказ о злобной сестрице, которую ведьма веником выгоняла из квартиры, и привороте. На деле эта история даже пугающая, но, если правильно подать, получится даже весело.
Но обстоятельства складывались таким образом, что у меня либо банально не было то времени, то возможности, то ментальных сил, чтобы писать. А голова уже начинала понемногу пухнуть, от нереализованных идей. И это сильно подбешивало.
Я была как раз из тех людей, которым нужно было писать, чтобы хоть немного разгрузить мозг. В детстве это были дневники, о которых я потом спокойненько забывала, но в которые я скидывала все свои мысли и идеи вкупе с обидами.
Мама как-то раз нашла один из таких дневников, где я писала о том, как обижена на неё, и размышляла, почему у меня не может быть нормальной и ласковой мамы. Тогда мы, пожалуй, в первый раз поругались. Не то чтобы масштабно, мы довольно быстро отошли, но тогда Марфа Васильевна впервые назвала меня неблагодарной.
Сейчас-то я понимаю, что детям свойственно чрезмерно реагировать на некоторые вещи: мол, если мама не купила куклу, но купила брату тетради в школу, значит она тебя не любит. Ко всему приходишь со временем и ошибки свои тоже осознаешь не сразу. Однако я навсегда запомнила, как рвала несчастный дневник и рыдала, обещая сама себе, что больше никогда не буду ничего писать.
Но обещание провалилось с треском – я просто физически не могла не писать. Однако писать о себе больше не хотелось, а дневники стали маленькими рассказами: сначала абсурдной вариацией на тему сказок, затем фанфиками по школьной программе, а, когда начали шалить гормоны, я ударилась в ту самую псевдо-романтику. Вот только показывать маме свои рассказы я не хотела, опасаясь её реакции. Как боюсь её и сейчас: услышать осуждение из уст постороннего человека не так страшно, как напороться на непонимание кого-то близкого.
Я настолько задумалась, что буквально подпрыгнула, когда Нина вдруг закричала:
– У вас кофе убегает!
Пена не просто пошла через край, а буквально залила плиту. Я спешно выключила газ, думая о том, что в последнее время от меня убегает не только кофе, но и сон. Нет, я буквально нахожусь в каких-то абьюзивных отношениях с жизнью. И с этим нужно срочно что-то решать. Идея о личной землянке с вайфаем казалась мне как никогда прекрасной. Вот только если я заделаюсь отшельником, где мне брать деньги на существование?
Разлив остатки кофе по кружкам и залив кипятком ролтон, я села за стол. Стажёрка таким тоскливым взглядом смотрела на то, как я ем, что в какой-то момент до меня доперло и махнув рукой сказала:
– Тарелки над раковиной. Чайник ещё горячий, – и продолжила есть.
В целом, я человек гостеприимный, правда гости у меня бывают редко, так что я как-то забыла предложить Нине не самую полезную пищу богов. Хоть кофе ей поставила – уже хорошо.
– Спасибо, – неуверенно произнесла Нина, улыбаясь лишь уголками губ, будто опасаясь того, как я могу отреагировать на её улыбку.
Пока стажёрка хозяйничала на кухне, я доела заваренный супчик и взялась за сухой. Доза глюконата натрия немного притупила чувство негодования. Когда Нина вернулась к столу, двумя руками держа горячую тарелку, я тяжело вздохнула и произнесла:
– Ладно, Яйцева. Предлагаю забыть прошлую ночь, как страшный сон. Я помалкиваю о твоей любви к Мочалину, сталкерских наклонностях и неудачных попытках приворота. А ты держишь язык за зубами по поводу моих занятий на стороне и забываешь дорогу к маминому дому, – понимая, что мои слова в некотором роде звучат, как угроза, я решила немного их сгладить: – Мне кажется, это будет честно.
– Да я и не против, – пожала плечами Нина. – Просто не понимаю, почему вы так шифруетесь? То, что вы делаете, это же удивительно! Я даже сочинения в школе с трудом писала, всегда с интернета списывая, поэтому для меня авторы прямо как небожители какие-то.
– Нин, – я сделала большой глоток крепкого кофе, – я не шифруюсь. Просто не хочу выносить свои увлечения на всеобщее обозрение.
Да уж… слова прозвучали как-то странно, особенно в моем исполнении. От них так и воняло двойными стандартами. Для людей с «Блокнета» Удачливая Ведьма была лишь образом – ведьмочкой в стиле поп-арт с классными и забавными рассказами, – а не живым человеком. И я не горела желанием раскрывать свою личность. Каким бы странным это не казалось, но я никогда не любила лезть в биографию авторов, ведь для меня всегда на первом месте стояла история, а не то, кто её написал.
Хотя я прекрасно понимаю людей, которые вгрызаются в биографию автора и пытаются понять, какие моменты из его жизни получили продолжение в его книгах. Так, к примеру, меня занесло в один книжный клуб, где ребята по выходным собирались и обсуждали книги. И я умудрилась поругаться, чуть не подравшись, на тему книг Джека Лондона.
Я никогда не любила тему самоубийства в литературе. Да, мне нравится иногда покушать стёклышка, но в то же время всегда хочется получить чувство веры в
