Опасная связь - Анна Джолос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И меня накрывает…
Ставлю свой поднос на стол, делаю шаг вперед и отрабатываю на нем свой любимый приемчик.
Даже глазом моргнуть не успевает, как оказывается в унизительной для него позе — на полу, мордой вниз.
— А ты не перепутал так вести себя со старшими? М?
— Сссука, отпусти!
— Что-что? — давлю ногой на спину и продолжаю выворачивать руку.
Стонет, матерится, однако боль мешает ему сконцентрироваться и что-то предпринять в ответ.
— Не слышу извинений!
— Да уберем мы! — спешит заверить щуплый доходяга.
— Конечно уберете! — кивает Машка.
— Валите отсюда, — зыркаю на них гневно. — Ваш друг сам справится с этой обязанностью.
Это теперь уже дело принципа!
— А ну-ка прекратили! — орет мне Галина Петровна с раздатки.
— Что там у вас происходит, Харитонова? — интересуется Солдатов, мой одногруппник.
— Воспитательная беседа с быдлом! — отзываюсь я.
— Помочь?
— Не-а.
— Там Колобок катится, если че.
Блин. «Вовремя!» У меня итак три наряда на очереди. Еще один заработать как-то не особо горю желанием.
— Ладно, — наклоняюсь к мычащей бедолаге, — живи пока, но на будущее уясни: тебе следует использовать свой рот исключительно для приема пищи.
Резко отпускаю и, как ни в чем не бывало, занимаю место за обеденным столом.
— Харитонова? — басит Колобков, безошибочно идентифицируя меня по цвету волос.
— А чего я, Георгий Иваныч? — беру хлеб и пододвигаю к себе тарелку.
— Кто там около тебя полы протирает? Встать!
Валиев, тот самый дерзкий первокурсник, чью фамилию я успела прочесть на нашивке, в этот момент как раз поднимается на ноги. Сие действо, естественно, сопровождается смешками присутствующих. Сцену гибели его крутости было кому посмотреть…
— Что с тобой? — Колобков обращается к пострадавшему.
— Упал, — цедит тот, вытирая кровь.
Ухмыляюсь.
Кошмар! Такое пятно на репутации!
Четенько я его о плитку приложила!
Машка, метнувшаяся за новым обедом, тенью проскальзывает на скамейку.
— Свободен. В порядок себя приведи! — приказывает Георгий Иваныч.
— И поднос свой грязный не забудь! — громко повторяю еще раз, пока тот не свалил. — Давай-давай. В ритме вальса.
Бунтарь посылает в мою сторону взгляд, полный ненависти, но, как ни крути, ему приходится засунуть в жопу свою гордость и убрать за собой. В присутствии офицера и курсантов, находящихся в столовой.
— Харитонова, ты сама-то про наряд не забудь! — ядовито выдает Колобков в моей же манере.
— Вы про парадную форму, Георгий Иваныч? — нарочно вывожу его из себя.
— Поговори мне! — гаркает он возмущенно.
— Там ваши любимые киевские котлеты заканчиваются, поспешите! — виртуозно посылаю его в дальние дали.
Задолбал…
— Чего он вечно до тебя докапывается? — шепчет Вербицкая.
— Бывший одногруппник моего отца потому что. Тут, кстати, учились. И никогда не ладили. Для него моя фамилия, что красная тряпка для быка.
— Ааа. Вон оно что!
— Ну да.
— Ты этому уроду нос о плитку разбила, — тихо хихикает Машка.
— Подумаешь, переборщила немного, — равнодушно пожимаю плечом. — Выпендрежник недоделанный.
Становится шумно, и Колобков переключает внимание на ребят, веселящихся у раздатки.
— Рогозин! Федорович! Кищук!
— Ну, щас получат… — предрекает Машка.
* * *
Так и выходит…
Успеваю схомячить борщ, принимаюсь за второе, и только тогда Лютый Колобок отпускает парней и вспоминает про обед.
— Он как развелся, совсем душный стал.
— Проблемы личного характера не должны мешать работе, — распиливаю котлету.
— Девчули… мы к вам, — Кищук приземляется напротив.
— Салют, красивые, — Паша отодвигает мою сумку и плюхается рядом.
— Отгребли?
— Ой, да по хер!
— Иммунитет уже, ей богу!
Точно.
— Гаврилин сказал, к нему щас идем.
— И что будет на этот раз? — подношу вилку с пюре ко рту.
— Ограбление будем разыгрывать. Мы уже поделили группу на три команды. Грабители. Менты. Работники банка. Вы во второй.
— «Обрадовал».
— Я террорист. Обезвредишь меня, Сань? — Пашка подмигивает мне и приобнимает за плечи.
Нравлюсь я ему, знаю-знаю…
— Обязательно. Начнем с пересчета зубов прямо сейчас? — широко улыбаюсь.
— Свинти, Рогозин, — слышу за спиной голос Бандалетова.
Пашка, заметно сникнув, меняет локацию.
— О! Вы закончили? — надкусываю яблоко.
— Да, — Богдан садится возле меня.
Девочки, присутствующие по периметру, моментом приосаниваются и принимаются вовсю стрелять глазами.
Не, девчат, так это не работает.
— Ты обедал?
— Позже. Что там на полосе препятствий утром приключилось?
Н-да… Новости, как всегда, распространяются очень быстро.
Пацаны хохочут.
— На Сашке штаны треснули, когда она забор покоряла, — рассказывает Машка.
— На самом интересном местечке треснули! — угорает Федорович.
Ага. На заднице.
— Потому что уступ нормально надо делать! — бью его по башке первым попавшимся учебником.
— Ауч.
— Теперь мы тоже знаем, что Харитонова носит красные кружевные труселя! — деловито заявляет Пашка.
— И че тебе с этого? — Богдан лениво вскидывает бровь.
— Красиво, че.
— Ну помечтай. Не вредно.
— Давайте закроем тему моих трусов, — ворчу недовольно.
Затыкаются.
Едят.
— Выпускной у нас нормальный будет, не? — спрашивает Митя.
— Все как надо будет, по высшему разряду, — кивает Богдан.
— Отлично! Накатим, туснем как следует…
— Вы сперва госы сдайте, — фыркает подруга.
— Не нуди, Вербицкая, дай помечтать о вожделенной свободе, — морщится Пашка.
— О какой свободе? Тебе еще минимум пять лет на государство работать, родной… Возмещать убытки.
— Умеешь ты вогнать в депрессию!
Плюсую.
— Погнали, парни. Время. Покурить не успеем.
Подрываются все трое.
— Я тоже побегу, мне Камилю позвонить надо, гулять идем, — Маша, светящаяся словно новогодняя елка, тоже сливается.
— Привет передавай.
— Не вздумай, Вербицкая, — орет ей вслед Бандалетов.
— Обалдел? — толкаю его локтем в бок.
Юнусова я теперь итак редко вижу. С тех пор как он переводом ушел из нашего университета…
Что побудило его это сделать?
Точнее кто…
Во мне причина, если уж быть откровенной…
Мы с Камилем жутко скандалили и ругались. Ему, правильному до мозга костей, в корне не нравилось мое тогдашнее поведение.
Но да, признаю, в тот период меня действительно нещадно несло. Стольких курсантов за нос водила… Долго игралась. Дура.
— Вы до шести сегодня? — ладонь Богдана ложится мне на спину и скользит выше.
— Похоже на то.
— На стоянке буду ждать, — говорит на ухо и, наклонившись, целует в шею.
Колобок, увлеченный поеданием любимых котлет, хоть и сидит лицом в другую сторону, но если повернется, нам за эти вольности не поздоровится.
— Бандалетов! — шикаю на него я.
— Пошли найдем пустую аудиторию, — предлагает он.
— Мне уже пора вообще-то.
— Задержишься, — улыбается, хитро сощурив один глаз.
— Гаврилин меня четвертует.
— Я приму весь огонь на себя, — пялится на мои губы.
— Не надо, хватило того раза! Ты знаешь, что я терпеть не могу зажиматься по углам! — отодвигаюсь, увеличивая расстояние.
— Сучка, нарочно меня тут бортуешь, — прихватывает за косу.
Смеюсь и коротко целую его в щеку.
Раскусил.
— Мои предки сегодня с твоими встречаются. В курсе?
— Да? — поднимаюсь
