Фантастика 2002. Выпуск 2 - Игорь Борисенко

Он был странником. Его носило из мира в мир, по чужим зазвездным землям, и перехлестывающиеся потоки времени, как обычно, вытворяли свои непредсказуемые трюки, так что вернулся он совсем не на ту Землю, которую покинул когда-то в молодости. Он постарел на четыре десятка лет, а у нас успела уже смениться добрая дюжина поколений. Он вынырнул из потоков времени и вернулся — но это была ушедшая в будущее Земля.

Мы шли по аллее, ведущей сквозь тихий парк, и он говорил и говорил надтреснутым голосом, то и дело потирая утомленные глаза, он изливался, освобождаясь от наносов впечатлений, накопившихся за годы пути по чужим запредельным пространствам. А я слушал. Мне было даже интересно слушать его, человека далекого прошлого, стершего ноги на зазвездных разбитых дорогах.

Он многое видел и многое понял. То, с чем он столкнулся в иных мирах, давало ему возможность и, наверное, какое-то право на обобщение. И теперь он делился со мной тем, что понял за годы странствий.

Добро и Зло, говорил он. Добро и Зло неотделимы друг от друга й не могут существовать друг без друга, как два полюса магнита, как правое и левое, как верх и низ. Для того чтобы получился хлопок, нужны две ладони — без двух ладоней не будет хлопка, то бишь существования.

Другое дело — пропорции, говорил он. Добра может быть (и должно быть) намного больше, но в любом Добре необходимо присутствие крупицы Зла. Иначе все закончится полным крахом.

Я слушал его, не перебивая, я не произнес ни слова, однако он словно почувствовал мой невысказанный вопрос и тут же дал на него ответ. Добро не должно стать абсолютным, сказал он, потому что тогда исчезнут критерии. Как можно знать, что такое «хорошо», не зная, что такое «плохо»? Как определить, что Добро — это Добро, если его не с чем сравнить?

Такое Добро непременно вновь породит Зло, грустно сказал он. И тонкие струйки воскресшего Зла, сотворенного по неведению, сольются в конце концов в неуправляемый черный поток, перед которым не устоит ни одно сообщество разумных существ.

Наверное, взгляд мой был слишком красноречив, потому что звездный скиталец тут же ополчился против моего скептицизма и принялся с жаром втолковывать мне, что это не домыслы, а факты, с которыми он столкнулся во множестве миров. За долгие годы он переворошил историю этих миров и убедился окончательно и бесповоротно: абсолютное Добро неизбежно порождает Зло, и это Зло почти всегда неудержимо. И самое страшное, с унынием сказал он, что возникшее из абсолюта Добра Зло ведет к еще большему Злу и никогда — к Добру…

У него был ужасно унылый вид, и я едва удержался от улыбки, глядя, как он страдает от собственных заблуждений. Бедняга, он принял за непреложное правило то, что правилом отнюдь не являлось. А если и являлось, то не столь категоричным, как представлялось ему. Потому что наш мир, который он покинул так давно, был исключением. Наш мир никак не вписывался в рамки мрачных умозаключений зазвездного бродяги.

И я с удовольствием сказал ему об этом, когда мы добрались наконец до выхода из парка. В утренней тишине, под ясным невесомым небом я сказал ему, что нам не грозит черный поток Зла, потому что у нас, слава Богу, Добро продолжает оставаться именно Добром и ничем иным. Мы живем по законам Добра, сказал я, и в меру своих сил боремся со Злом.

Его хмурое лицо посветлело и разгладилось от моих слов. Он слушал меня и молодел прямо на глазах.

Мы живем так, как призывал Христос, продолжал я. Мы помним Его слова: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». Мы чтим Его заповеди и стараемся выполнять их. Как там у Иоанна? «Заповедь новую даю вам, да остерегайтесь друг друга; как Я остерегаюсь вас, так и вы да остерегайтесь друг друга…» И вряд ли, сказал я, что-то может заставить нас свернуть с этого пути.

Он молча хватал ртом воздух и во все глаза глядел на меня. Э-эх, вселенский бродяга, ты ошибся, приняв исключение за правило. Что ж, никто не застрахован от ошибок.

Солнце уже пробивалось сквозь листву и пора было двигаться дальше. Я еще раз притронулся к спрятанному в кармане оружию — этим утром мне предстояло разобраться с очередным ближним своим, пока он еще дома.

«Да убий».

Не так ли гласит шестая заповедь?

Сергей Герасимов

ВЛАСТЬ ЦИФРЫ

Кинни учился в предвыпускном классе. Ему было девятнадцать, и если он выживет после экзаменов, то год спустя ему позволят размножиться, а потом отправят в бой, который будет длиться без отдыха и перерыва, и ночью, и днем. Лучшие выпускники умудрялись выдержать целую неделю сражения, прежде чем их сжигали, взрывали, отравляли, испаряли, раздирали на куски или растворяли. Худшие гибли в первые же минуты. Но школа, в которой учился Кинни, считалась очень хорошей.

Войны становились все более техническими. Громады техники вставали против чужих точно таких же громад. Никто не мог победить никого. Ведь все, что сделано человеческим умом, может быть разгадано и побеждено им же. И лишь сам человеческий ум нельзя разгадать до конца. Поэтому в войнах снова стали использоваться люди…

Но если раньше люди воевали с помощью машин, то теперь ситуация перевернулась: машины стали воевать с помощью людей.

В школах не учили ни читать, ни писать. Никто из учеников не скучал на уроках и не смотрел в окно — в подземных бункерах окон просто не было, а отвлечение внимания наказывалось столь сильными электроразрядами, что потом провинившегося еще много недель дергали судороги. Экзамены проводили нерегулярно, но в среднем два раза в год. В хороших классах выживаемость после экзамена была почти стопроцентной.

В школах ценился не ум, в старом понимании, а интуитивные способности. Малышей учили отгадывать, в какой чашке спрятан кубик и в какой сумке граната; детей постарше — видеть электрические схемы сквозь стальную обшивку, с первого взгляда разгадывать коды замков, усилием воли отклонять снаряды и поражающие лучи. Самые старшие учились выживать. Ведь от того, сколько дней или часов сумеет выжить боец, зависит, окупятся ли затраты на его обучение.

Сегодняшний экзамен был плановым — он проводился по расписанию. Задание давалось на простое выживание: сбежать на пересеченной местности от механических псов. Ничем, кроме разрывающих зубов, быстрых ног и приборов поиска псы вооружены не были. На каждого ученика выпускалось две стаи: одна начинала погоню за его спиной, а другая поджидала в засаде. Место засады, разумеется, не раскрывалось.

За час до экзамена класс принимал душ. Кинни пустил струю воды телепатически, не притрагиваясь к крану. Интуиция подсказала, что к трубе подано смертельное напряжение. В предвыпускном классе уже никого не проведешь на такой простой штуке. Сосредоточившись, он проигрывал в уме элементы будущей погони, пытаясь угадать, какой будет местность, где расставлены невидимые ловушки, самострелы, замаскированные ямы и обычные мины. Предсказание будущего удавалось ему неплохо. По предмету «предсказание опасности» его оценки никогда не опускались ниже четверки.