Этот томительный дым - Ксения Мартьянова

выбрать для этого способ, – после этих слов Дарен опустился на кожаный диван. – И почему-то мне

кажется, что ты способна мыслить трезво.

Эбигейл замерла на месте, словно пытаясь заново прокрутить в своей голове его слова. Она понимала, что он не шутит. Прекрасно осознавала, что у него достаточно власти и уверенности для того, чтобы

суметь заставить её подчиниться ему. И именно поэтому не спешила с ответом. При всей своей

вспыльчивости и редкой безрассудности, она была очень умной и здравомыслящей женщиной. И Дарен

знал, что недавние события вынудили её стать менее гордой - теперь она думала прежде, чем сделать

или сказать что-то, что могло бы повредить её семье. Иногда думала.

- Что тебе нужно? – Наконец, спросила она, и его внутренний Зверь тут же победно заликовал. Ему бы

хотелось ответить иначе, хотелось бы произнести то, что он ощущал рядом с ней, но сказал лишь то, что

четко распланировал в своей голове:

- Чтобы вы остались в этой квартире.

Она молчала, не говоря ни слова, наверное, около минуты, – по крайней мере, именно так ему

показалось, – а затем он услышал:

- Что-то еще?

Эбби внимательно смотрела ему в глаза, не смея отводить своего взгляда даже на мгновение. По её

стойке и выражению лица Дарен понял - эта женщина злилась. И очень сильно.

- Ты заберешь свои деньги обратно, – властно распорядился он, – они мне не нужны. Теперь и впредь.

- Как скажешь, – согласие далось ей тяжело. Она произнесла его раздраженно, но сдержанно, повинуясь

его приказу и, в то же время, борясь с ним.

Эбби прошла вперед и взяла со столика сегодняшнюю газету. Она опустилась на другой конец углового

дивана и, резко раскрыв бумагу, зарылась в неё с головой. Они сидели так минуту или две. А может, даже и больше. Она молча что-то читала (если, конечно, не делала лишь вид) и не обращала на него

совершенно никакого внимания. Словно его тут и вовсе не было.

Показывала характер. Определенно.

- И долго ты будешь так сидеть? – Рявкнул на неё Дарен.

- Столько, сколько захочу, – послышалось из-за «укрытия», – если, конечно, ты снова не прикажешь

мне. Ведь, о, какое счастье, у тебя есть ещё целых два желания!

Её ироничный тон заставил Дарена непроизвольно зарычать.

- И я обязательно использую их, – сквозь зубы ответил он, – можешь в этом не сомневаться.

- А знаешь, я и не сомневаюсь, – Эбби вдруг опустила газету вниз, и он встретился с её бешеным

взглядом. – Ты умеешь лишь приказывать и шантажировать! Ах да, и ещё у тебя отлично получается

манипулировать! Остальных человеческих талантов ты попросту лишен!

- Да, я именно такой, – рыкнул Дарен, замечая, что она всё же ждала немного иной реакции, – и мне это

нравится.

- Но мне это не нравится! – Теперь Эбигейл вскочила на ноги, бросая газету на стол. – Не нравится, что

приходится подчиняться тебе! Не нравится, что приходится зависеть от человека, который ничего не

делает без выгоды для себя!

- Об этом нужно было беспокоиться прежде, чем связываться с таким Чудовищем. – Громко объяснил

он, тоже поднимаясь со своего места. – И прежде, чем ложиться с ним в постель.

Казалось бы, она совершенно не ожидала подобных слов. Признаться, он и сам не ожидал, что

произнесет их вслух. В голове Дарена вертелись совершенно различные варианты её возможного

ответа, но он не думал, что услышит нечто совершенно иное:

- Я легла в постель не с Чудовищем, – тихо сказала она, внезапно делая к нему шаг, – а с мужчиной, который всеми силами пытается с ним бороться. И пусть та ночь была ошибкой и совсем ничего не

изменила, ни единой секунды я не потрачу на сожаления об этом. Никогда.

Они долго смотрели друг на друга, а затем Эбби отвела свои глаза в сторону. Дарен последовал её

примеру, но нечаянно уловил взглядом красные овальные линии, которыми была очерчена одна сторона

газеты. Он потянулся к ней и, взяв в руки и пробежавшись по выделенным фрагментам текста,

инстинктивно сжал пальцами бумагу, чувствуя, как на него начинает накатывать волна гнева.

- Что это?

Поняв, что Дарен всё равно уже обо всем догадался, она решила не юлить.

- Я ищу работу.

- Это по-твоему можно так назвать? – Яростно спросил он, пытаясь не убить её за то, какие

отвратительные и «грязные» заведения она отметила.

- У меня нет образования, ясно? – Развела руками Эбби. – Ночные клубы и забегаловки в Гарлеме - это

единственные места, куда меня могут взять.

Дарен заметил небольшую, уже наполовину заполненную анкету, которая была вложена в газету. Место

и должность на ней заставили его совершенно рассвирепеть. Он резко разорвал её вместе с газетой, вынуждая Эбби ахнуть от внезапности и расширить глаза.

- Что ты делаешь?! Я почти получила эту работу!!

- Я не позволю тебе работать уличной девкой, – сквозь зубы проговорил он. – Усеки это.

- Это должность официантки!

- В таких заведениях это сути не меняет.

- Отлично! – Вспылила она, наблюдая за тем, как её будущее рассыпается на мельчайшие кусочки. – И

что прикажешь делать? Как мне платить за эту огромную квартиру, в которой ты почти насильно

заставил нас остаться, и главное, как кормить свою семью? Деньги, как известно, с неба не падают!

- Тебе не нужно платить за квартиру, – всё ещё злясь, пояснил он, – эта обязанность всегда лежала на

мне. И так будет и дальше. Что касается еды, то каждую неделю сюда будет приезжать доставщик. Он

будет заполнять холодильник всем, что необходимо.

- А если я захочу купить что-то еще? – Вдруг спросила она. – Где мне тогда взять деньги?

- Скажешь мне - я выпишу тебе чек.

Эбигейл неожиданно усмехнулась, невольно прикрывая глаза и качая головой, словно не до конца веря

в услышанное. Она немного помолчала, а затем всё же подняла на него свой взгляд.

- Это шутка, да? – Она не ждала ответа. Потому что прекрасно знала, что перед ней стоял человек, для

которого ребячество и веселье совсем не были частью жизни. Но для того, чтобы принять данный факт, ей всё-таки понадобилось некоторое время. Эбби подошла к двери, с которой их разделяло всего

несколько шагов, и лишь, открыв её, наконец, заговорила: – Я никогда не буду ничьей содержанкой. Ты

тоже усеки это.

В любой другой ситуации, с любой другой женщиной, он, наверное, поступил бы так же, как и всегда

поступал – заставил бы её раз и навсегда понять, чем может обернуться её следующая подобная