А единороги будут? - Ирина Владимировна Смирнова

почти смирилась, что вернуться не получится, и тут мне снова представился шанс, а я… я… я выбрала подземелье и мужиков, которым на меня плевать с большой горы!

— Госпожа! С вами все хорошо? — в голосе мужа ощущалось настоящее волнение. Но поворачиваться к нему с зареванным лицом и красными глазами я совершенно не горела желанием. Поэтому просто угукнула, а чтобы это не выглядело уж совсем из серии: «Отвали, не видишь, страдаю!», пояснила:

— Я впервые человека… демона… ножом… дрались мы… устала очень!

Надеюсь, он понял хоть что–то из моего оправдательного лепета, потому что пояснять и уточнять сил не было, хотелось вырубиться прямо на руках у Рикиши. Еще больше хотелось нажать какую–то специальную кнопку и откатиться назад во времени до драки с демонами, туда, где я еще верю, что моя жизнь ему не безразлична… Ему… У меня явно начинался очередной приступ истерики, на этот раз из–за того, что меня не любят, не ценят, под рога демонов подставляют, и вообще… Никто не предупреждал, что приключение по спасению мира будет угрожать моей жизни и здоровью. Все так хорошо начиналось! Я избежала смерти в своем мире, поступила в академию, замуж удачно вышла, с богинями подружилась. Рогов в этой увеселительной программе не было!

У меня вновь случилось очередное озарение, что все по–настоящему. Что я действительно могу погибнуть, спасая чужой мир. Карлики, грибы… Рога…

Так, хватит рыдать и фыркать носом в чужую жилетку! А то прямо, как из анекдота: «хочу шоколадку, власть над миром и на ручки, и походу ремня…» Кстати, о ремне…

Я, последний раз всхлипнув, попросила Рики опустить меня на пол пещеры и, смущенно отводя взгляд, попросила мужа:

— Бхинатар, создашь немного воды? Мне умыться надо.

Отойдя чуть в сторону, туда, где из стены забил маленький родник, я, старательно плеща в лицо холодной водой, попыталась реанимировать себя, хотя бы внешне.

— Как гном? — поинтересовалась я, с тоской размышляя, смогу ли я вообще поднять ремень, не то что отмахать им двадцать ударов. Лечь бы, упасть и уснуть.

— Молчал, — Бхинатар улыбнулся и тут же, вновь став серьезным, спросил: — Госпожа, я не очень понял, что именно произошло у демонов.

Решив, что лучше выглядеть я уже не стану, проследила взглядом в сторону Нибраса, который с момента нашего появления, довольно эффектного из–за неожиданности, тоже молчал, внимательно изучая своих будущих спутников.

— Ну, — я замялась, обдумывая, как бы ему передать покороче, что же произошло у демонов. Сначала возникло желание выставить себя героиней. Потом — пожаловаться на Рикиши. Оба варианта меня не радовали.

— Понимаете, госпожа, в книжке гнома сказано, что у жреца дракона Хаоса, обладающего маской Вокун, есть два потомка, но при этом весь его род — жив.

«Я, честно, не ожидал, что нас встретит этот суккуб…», ключевое слово во фразе Рикиши было не «суккуб», а именно «этот»…

— А ты не знаешь, кто из демонов ходил в тот раз… в последний?

— Тогда был не демон, а демоница, — уверенно ответил Бхинатар. — А звали ее… Либерия. Да, точно, Либерия.

— Спасибо, — я улыбнулась мужу и небрежным тоном произнесла: — Ну вот, насколько я поняла, именно ее я и убила.

Оставив мужа переваривать полученную информацию, я подошла к Нибрасу:

— Скажи, как зовут твою сестру? Ту, с которой я дралась, — пояснить я решила, исключительно помня о том, что с демонами надо быть точной, как в аптеке, а иначе обдурят и не заметишь.

Из–под черной челки на меня со смуглого лица сверкнули большие черные глаза. Миндалевидные, притягивающие, затягивающие… «Все равно у Рикиши красивее!» — эта мысль тут же выбросила мое сознание обратно в тело, а пухлые губы демона изогнулись в загадочной улыбке.

— Либерия, леди Мируан. Могу я поинтересоваться, зачем вам нужно было ее имя?

— Конечно, можешь, — я обернулась на Рикиши. Только тот, кто очень хорошо его знает, мог бы отметить, что он напряжен. Понять бы еще, что именно его беспокоит. То, что я так легко выяснила правду? Ну, не совсем же за дуру он меня держит?! Надеюсь, дело в другом…

— Скажи, в прошлый раз именно твоя сестра была среди жрецов? — вновь повернулась я к демону.

— Да, леди Мируан, — Нибрас тоже посматривал на Рики, причем с сочувствием. — Ее вызвали прямо к алтарю, потому что в тот раз среди жрецов был смертный, обладающий связью с демонами.

Вот закрутил. То есть суккуб в прошлый раз не должна была успеть сильно напакостить, раз ее прямо к цели призвали. Но то, что мой нетопырь с ней лично знаком, и она ему на мозоль копытом наступила — точно. И именно поэтому он решил не дать мне шанса с ней договориться, воспользовавшись ее склочным характером и моей уже предсказуемой ответственностью, взял и…

Так, стоп! Да, он подначил меня, развел как младенца, не дал даже времени на обдумывание, а сразу подтолкнул к драке, которую, кстати, предложила эта корова самоуверенная. В шутку, как я теперь понимаю. Не важно. Но не Рикиши стравил нас. Он лишь воспользовался предоставленной возможностью и, скорее всего, особенно с учетом его знакомства с этой дамочкой раньше, действительно сделал благое дело, освободив нас от кучи проблем. По крайней мере, пока ее брат мне нравится гораздо больше. Просто… Мною опять воспользовались! Причем, как бы… слишком… нагло. Да, именно. Нагло!

— Так, я не представила всем нашего нового спутника, — вспомнила я о правилах хорошего тона. — Его зовут Нибрас, и он инкуб.

Дальше я представила обоих дроу и гнома, демонстративно скривившего рожу и пальцами изобразившего в сторону демона козу.

Отметив слегка приподнятую в изумлении бровь, я пояснила:

— На Ярима реагировать не надо. Не то чтобы это местный дурачок, но у мальчика было очень тяжелое детство, и теперь он страдает тяжелейшей ксенофобией. Впору посочувствовать бедняжке. С его–то заболеванием ему придется ехать рядом с представителями стольких рас…

— Леди Мируан, если вы мне позволите, я вмиг излечу его от ненависти хотя бы к демонам. Мне это не составит никакого труда. Воспринимайте мое предложение, исключительно как заботу о ближнем, — и все это ласково, вкрадчиво, хотя чувствуется, что просто развлекается, а не всерьез пытается у меня гнома выпросить.

— О, твоя доброта безгранична, — подыграла я, с удовольствием поглядывая на бледнеющего на глазах мальчишку. — На данный момент на Ярима наложена строгая епитимья — ежевечерне до тридцати ударов ремнем, если его поведение нас разочаровало.