Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева

Профессор уже успел рассказать мне о своем доме, о штате прислуги, которой больше, чем родственников, о том, что дочка Лу живет отдельно, с детьми и очередным другом. А профессор живет один.

Я постаралась представить себе, каким ПьерФрансуа был лет в сорок, в тридцать пять… И не смогла. Есть такой возраст у детей – примерно до полутора лет, когда мальчики и девочки не очень различаются внешне – малыши да малыши. В это время очень трудно представить, какими они будут лет через двадцатьтридцать.

И есть такой возраст у стариков, когда уже не верится, что и они тоже прыгали через две ступеньки, целовались, неслись на свидание, на ходу затягивая галстук, и, чуть отдышавшись, повторяли сладостные любовные экзерсисы…

Раз или два мне показалось, что колено ПьераФрансуа коснулось под столом моего. Я вздохнула и подумала: «Вот если он сейчас предложит мне провести ночь у него в номере, я сразу встаю и ухожу».

Но ближе к концу ужина, попивая из маленькой чашечки кофе, чем несказанно удивил меня – пожилой человек пьет ночью довольно крепкий кофе… – профессор поинтересовался:

– Не в том ли отеле «Королевский сюрприз» вы живете, где вода в ванной льется из морды дракона? Изящное трехэтажное здание в окружении цветущих бугенвиллей у самого моря в Слиме…

– Да, именно в том, – кивнула я, сообразив, что он видел у меня карточку с большой золотой надписью, когда я изучала расписание автобусов.

– Позвольте вас проводить? – спросил профессор. – Моя вилла как раз там неподалеку. – Он достал из портмоне платиновую кредитную карточку, уверенно блеснувшую в его руках, и помахал официанту.

Я внимательно взглянула ему в глаза. Положим, кофе он пьет, потому что весь день спал перед фиестой и перепутал день с ночью, и вообще у него давление нормальное – бывает же такое, наверно. Но будет ли он в этой связи пытаться зайти ко мне в номер? Я уже представила себе, что может последовать за этим, и картинка, возникшая в моем воображении, не очень мне понравилась, несмотря на его изысканные манеры и доброжелательный, вполне искренний взгляд, с которым он ждал моего ответа.

– Пожалуй, нет, – ответила я. Хорошо знаю, как неприятно отказывать у самого порога. Лучше отказать подальше от него. Пусть я и ошибалась в намерениях профессора…

ПьерФрансуа Дюкло улыбнулся. Он протянул мне руку для пожатия, как я думала. На самом деле он взял мою руку и поцеловал. Наверно, ему не объясняли, что только женщина может решить – протягивать ли ей руку для поцелуя или нет. А может, ему было плевать на условности. Потом он вложил мне в руку свою визитную карточку, поклонился и стремительно вышел из ресторана. Вот это да! Обидчивый профессор… И моегото телефона он не спросил… Очевидно, был уверен, что я, покоренная его рассказами об особняке под Парижем и его богатой внутренней жизни, при желании позвоню сама.

Подождав, пока профессор отъедет, чтобы не выглядело уж совсем глупо, я вышла из ресторана и подошла к стоянке такси. Удивительно, но я доехала до своей гостиницы за почти символическую плату – могла бы купить на эти деньги всего полпиццы. Водитель сказал, что ему как раз домой, в ту сторону. И ехать оказалось совсем близко – автобус, на котором мы ехали с Лео, очевидно, кружил по соседним деревушкам.

Профессор на самом деле оказался сообразительнее, чем я. Он позвонил мне через пару дней, легко разыскав меня. Ведь в нашей гостинице «Royal Surprise» жила только одна Александра из России. Но в тот момент, когда он позвонил, я была занята уже совсемсовсем другими мыслями…

Глава 5

То ли это наше одиночество, то ли исключительно мое.

На следующее утро я решила съездить еще на одну экскурсию – все же посетить хотя бы один, самый знаменитый замок. Мне не столько хотелось увидеть сам замок, как непонятно было, чем заняться. Ходить одной по берегу, натыкаясь на обнаженных мужчин, мне совсем не улыбалось, а сидеть в темных очках в шезлонге около гостиницы – тем более.

Для начала я подсчитала свои расходы за полтора дня. Ерунда для заграничного тура – сто туда, сто сюда… – и просто ужас, кошмар для реальности моей жизни в Москве. Может, просто не думать об этом? Отдать по приезде родителям их двести долларов, которыми они так трогательно снабдили меня в дорогу «на всякий случай», а здесь спокойно тратить Иркины деньги и ни в чем себе не отказывать, не мелочиться, забыть о своей вынужденной мизерии. Но почемуто от такой мысли мне сразу становилось некомфортно.

Чтобы не начинать бегать по кругу собственных мыслей, не мучить себя и не затосковать вконец – мне и так после моей вчерашней авантюры с профессором было както не по себе, – я решила пойти по пути наименьшего сопротивления, а именно: воспользоваться старой хитростью российских туристов. Вопервых, позавтракать два раза, в семь и в десять. А вовторых, взять пару булочек со шведского стола, завернуть их в салфетку, воровато озираясь, положить в сумку, независимо посидеть еще за столом и уйти, имея с собой и обед, и ужин.

Глупо, стыдно, унизительно. Но не более, чем шиковать на Иркины деньги. Могла бы, кстати, уже десять раз мне позвонить, подружка моя. Не первый же год друг друга знаем, чтобы так поступать.

В семь утра я выпила кофе со сливками. Есть мне не хотелось категорически. До десяти я успела почитать книжку по детской психологии, пару раз спуститься по лестнице в море, поплавать в очень холодной воде, подняться к себе и внимательно изучить в номере свое лицо. Странно – почему мне никогда не приходило в голову выщипать брови? Они у меня светлые, но довольно густые. Ведь из них можно было бы сделать аккуратные красивые полукружия… Вдруг я и себе тогда покажусь похожей на лесную фею, а не на растерянного гномика, которого эта фея нашла в лесу – бледного, невыразительного…

Я взяла щипчики из маникюрного набора, который, к счастью, сообразила дома бросить в чемодан, и попыталась придать форму своим бровям. Ущипнув себя пару раз за кожу и выдрав с одной стороны слишком много, я, тем не менее, довела дело до конца. Мне показалось, что я невероятно преобразилось. Просто другое лицо! Тогда я еще накрасила ресницы, которые не красила сто лет. Мне показалось, что тушь чуть пахнет затхлостью – я взяла с собой французскую тушь, которую мне родители дарили на прошлый Новый год. Или на позапрошлый… Но получилось очень красиво.

Когда я без пяти десять спустилась в ресторан, администратор у входа очень внимательно посмотрел на меня. «Вот, люди сразу замечают ухоженную женщину!» – подумала я и даже чуть расправила плечи и подтянула спину. А он тем временем глянул в какуюто папку, лежавшую перед ним, и спросил меня, корректно улыбаясь: