Осень Ричарда Блейда - Джеффри Лорд

— Ричард… Ричард Блейд.

— Сэр Питер говорил о вас. — Она обхватила колено сцепленными пальцами. — Я его племянница… по первому браку…

Разведчик кивнул, пожирая девушку взглядом. Сколько ей? Странно, но он не мог этого определить. Не меньше двадцати — двадцати двух… но, быть может, и все двадцать восемь…

Молодая женщина встала.

— Ну, я пойду… До завтра, мистер Блейд… Ричард…

Она удалилась, унося с собой легкий аромат миндаля. В одной руке ее была зажата темная керамическая бутылка, в другой тихо позванивали, касаясь высокими ножками, два бокала. У двери Гвен обернулась, улыбнувшись Блейду, и исчезла.

Внезапно он потерял аппетит; сейчас ему не хотелось ни есть, ни — странное дело! — пить. Мысли кружились в голове, всплывали чьи-то полузабытые лица, память услужливо подсказывала имена и даты, облекая события прошлого живой и упругой плотью реальности. Похоже, предстоит ночь воспоминаний решил Блейд, покидая буфетную.

Он сидел без сна в кресле и курил. Холодный декабрьский ветер уносил дым в распахнутое окно, уже затухавший камин не мог разогнать накатывавших волн морозного воздуха, но Блейд, казалось, не замечал этого. Иные, ставшие недоступными, времена, неподвластные стуже, разворачивались перед ним.

Мод Синглер!

Это был конец пятьдесят третьего. Все лето Англию заливали дожди, словно Великий Создатель решил сотворить второй всемирный потоп. Осенние ливни только подтверждали это предположение. Влага с небес текла, не переставая, весь сентябрь, и, видимо, поэтому, Дик Блейд, исстрадавшись от скуки, собрался прослушать курс латыни. Чей? Кто его читал? Память не сохранила имени… Но ту, что вела семинары по римской поэзии, он будет помнить всегда. Такой, какой увидел ее в то первое утро… и вечером, через день или два…

Зачем ему понадобилось изучать Овидия в оригинале? Он понятия не имел и по сию пору. Его вполне устраивал перевод Мильтона…

…Мод сидела на полу в крохотной гостиной своего коттеджа, поджав под себя стройные ноги, почти утонув в зеленом ворсе ковра.

Тогда ей было уже тридцать два, но Дик не дал бы ей больше двадцати пяти.

Она сняла очки, отложила книгу, которую держала в руках. Откинула со лба волосы…

Или она не носила очков?.. Память начала играть с Блейдом в прятки. Теперь она облачила Мод в то самое платье, которое он сегодня видел на Гвенделайн. На Гвен Маккаллох…

…Мод протянула ему руку. Что ей хотелось сказать в тот момент? Этого юный Ричард так никогда и не узнал. Они очутились в объятиях друг друга…

Она дарила ему очаровательные ночи и дни, полные радостного ожидания. Тогда он не мог понять, чем привлек эту зрелую и много повидавшую красавицу. Да он и не задумывался в то время над такими вопросами! Ему с избытком хватало настоящего, чтобы не забивать голову абстрактными размышлениями. Годы и опыт дали ему потом ответ, но лишь отчасти. Каждый человек, хоть раз в жизни хочет сбросить с себя груз прожитого, начать все с начала — и тогда он начинает делать восхитительные глупости, не обращая внимания ни на что: ни на косые взгляды обывателей, ни на насмешки соседей, ни на тайную зависть коллег. Плохо только, когда за завистью следует желание отомстить.

То, что развело их, вряд ли поддавалось однозначному определению — так казалось тогда молодому и самоуверенному Ричарду Блейду. Возрастная несовместимость?.. Различия в темпераменте, во взглядах на жизнь?.. Лишь много лет спустя, когда случайная встреча свела их, Мод призналась, что весной пятьдесят четвертого ей мягко посоветовали не развращать студентов. У нее хватило такта не делиться с Ричардом этой рекомендацией доброжелателей, но спокойно отойти в сторону.

Эта девушка, Гвен! Зеленоглазая, белокожая, рыжеволосая, так похожая — и не похожая — на Мод Синглер!

Ему казалось, он встретил Мод вновь. Да, черты лица не совпадали, но фигура, походка, гордый поворот головы, пламя тяжелых темно-рыжих локонов… Не послана ли она Ричарду Блейду самим Творцом? Великим Вседержителем, который видит муки раба своего и печется о его спасении? Или рыжая Гвен — ведьма, пособница дьявола, жаждущего заполучить еще одну душу?

В любом случае, Блейд не собирался отказываться от этой девушки.

Утром потеплело, и пошел снег. Он падал почти вертикально в неподвижном воздухе; изредка снежинки слипались или начинали вращаться, образуя крохотные белью вихри. Снегопадом это не назовешь — слишком мало еще снега, — но он все же покрыл стылую землю своим одеялом, скрасив серые предрассветные сумерки.

Блейд поежился, потер озябшие руки, подошел к погасшему камину, прижался к камню, еще хранившему жар пламени, всем телом ощущая, впитывая желанное тепло. И в этот миг увидел в холодном белом небе за рядами холмов ярко-алый огромный лоскут Солнца. Он больше минуты смотрел, не отрываясь, на диск цвета коралла, пока глаза не стали слезиться. Когда он вновь поднял взгляд к небесам, облака сошлись и видение кончилось.

Разведчик долил во флягу из бутылки, прихваченной с собой, отхлебнул порядочный глоток, сунул фляжку в карман и двинулся в оружейную, гордо именуемую Норрисом «арсеналом».

То, что здесь можно экипировать роту, он понял сразу. Тут можно было найти все, что угодно: от бережно хранимых под стеклом испанских кремниевых ружей восемнадцатого века, восхитивших Блейда серебряной инкрустацией по дереву, до вполне современных многозарядных винтовок. Он долго примеривался, прикладывая к плечу то одно, то другое оружие, недовольный то прикладом, то прицелом, то еще чем-нибудь. Наконец он остановился на многозарядном карабине Браунинга. Безусловно, его короткий тяжелый ствол, да еще с оптикой, не совсем соответствовал профилю охоты, но лисьи шкурки не очень-то волновали разведчика: ему просто было приятно держать в руках такое превосходное оружие, ощущать его тяжесть.

Здесь же, в оружейной, он набил в магазин патроны, передернул затвор, установил предохранитель.

Появился вчерашний слуга; сегодня Блейду было позволено завтракать вместе со всеми.

Гвенделайн за столом не было.

Разведчик попытался уверить себя, что столь очаровательная женщина не должна испытывать удовольствия от кровавых охотничьих подвигов. Сейчас она, скорее всего, еще потягивалась в постели в какой-нибудь из многочисленных спален норрисовского особняка. Возможно, не одна; не даром же вчера вечером она уносила с собой два бокала…

Он хотел было расспросить о ней кого-нибудь, но почувствовал, что хочет сохранить свою маленькую тайну. Тем не менее, он продолжал беспокойно оглядываться на каждого входящего в столовую. Безрезультатно!