Капица. Воспоминания и письма - Анна Алексеевна Капица
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1912 году В. М. Ходасевич работает совместно с группой молодых художников в студии на Остоженке в Москве и начинает участвовать в различных художественных выставках в Петербурге и Москве. В 1913 году она выходит замуж за художника А. Дидерихса и переезжает в Петербург. В 1916 году знакомится с Максимом Горьким, которому очень понравилось одно ее полотно на выставке, и он хотел приобрести эту картину.
Валентина Михайловна участвует в оформлении кафе «Питтореск» в Москве. Пишет портрет А. М. Горького (ныне в Пушкинском доме в Петербурге). Дебютирует в театре – оформляет спектакль «Дерево превращений» по пьесе Н. Гумилева в петроградском Театре-студии. Начинает работать с режиссером С. Радловым в Театре народной комедии. В 1920 году оформляет массовое театрализованное зрелище «Блокада России».
В 1922 году по приглашению Горького Валентина Михайловна полгода живет и работает в Германии, под Берлином. В 1924-м вместе с мужем едет по командировке Внешторга в Лондон и Париж, затем до осени 1925-го живет у Горького в Сорренто. Во время пребывания в Италии оформляет спектакли в Милане и в Риме.
Она становится театральным художником, оформляет декорации к большому количеству спектаклей, а в 1932-м становится и главным художником Мариинском театра. В 1934 году в Ленинграде в Доме театральных работников проходит персональная выставка В. М. Ходасевич…
Война, эвакуация. Сначала она вместе с Мариинским театром работает в Перми, затем в Ташкенте. В 1943–1945 гг. Валентина Михайловна работает в Москве, потом несколько лет в Ленинграде, а затем снова в Москве. За время работы в театре с 1919 по 1957 год Валентина Михайловна оформила около 150 спектаклей.
Они познакомились в последние годы опалы Капицы. «[Я] дружила с семьей Вс. Иванова, у них и гостила, жила в Барвихе на даче Екатерины Павловны Пешковой, – рассказывает Валентина Михайловна в своей книге „Портреты словами"[150]. – И тут, и там бывали Петр Леонидович и Анна Алексеевна Капицы. Мы долго присматривались друг к другу,
очевидно, обоюдно понравились, я их очень полюбила, и вот с того времени и до сих пор они стала главными в моей жизни (я дважды, а может быть, и гораздо больше, обязана им тем, что все еще жива)».
После смерти В. М. Ходасевич остался ее большой художественный и литературный архив, и Анна Алексеевна положила много сил, чтобы привести его в порядок. Особенно важным она считала организацию посмертной выставки Валентины Михайловны и издание книги ее воспоминаний, над которой та работала долгие годы. При разборе архива Валентины Михайловны Анна Алексеевна обнаружила и свои письма, и, как истинный архивист (она много десятилетий разбирала, приводила в порядок архив Петра Леонидовича), она забрала пачку своих писем.
Прочитанные вместе с письмами Ходасевич, адресованными Анне Алексеевне, они воссоздают достаточно объемно их дружбу за многие годы. Эти письма, лучше всяких других слов, доносят до нас ту нежную привязанность, большое взаимное уважение и любовь, которые питали другу к другу эти две замечательные женщины.
Анна Алексеевна – Валентине Михайловне
«8 декабря 1952 г., Москва.
Милая Валентина Михайловна,
Посылаю Вам обещанную книгу Герасимова[151]. Почитайте ее, это очень занимательная штука – восстановление лица по черепу.
Привет,
А. Капица»
«19 апреля 1957 г., Москва
Дорогая Валентина Михайловна,
Поправляйтесь скорее, право, без Вас очень ску-у-учно, и мы так давно Вас не видали. Спасибо за красивейший кофейник – это нечто совсем невиданное и теперь будет воздвигаться на наш стол после обеда.
У нас наконец вернулся Андрей[152], в очень хорошем виде, масса впечатлений и, мне кажется, воспоминаний о какой-то совсем неземной жизни. Их дразнят, что они все в „пингвинячьем состоянии** и не могут привыкнуть к нашей сутолоке и суете. Да еще вдобавок больше года жили при полном коммунизме, не зная ни денег, ни забот, одни труды. Привез массу фотографий, которые сейчас проявляются, очень много материалов для диссертации, так что работы по горло. Мы их ездили встречать в Ригу, а П. Л. и Сережа даже вышли им навстречу на ледоколе, вот когда Андрей был удивлен.
Мы сейчас очень много бываем на даче, но очень обидно, что никакой весны, если бы не грачи и жаворонки, которые, не обращая внимания ни на что, заливаются вовсю, то вообще о весне не было бы разговоров.
Сейчас все помешались на балете на льду, но мы избежали этого поветрия, и я, кажется, не очень жалею. Лампочки под юбками наших москвичей свели с ума. Что-то будет с фестивалем[153], уже сейчас рассказывают всяческие небылицы, кого будут пускать, кого будут выдворять. Во что будет превращена Москва? Ничего, нашим москвичам полезно подтянуться, правда, мы больше всего любим потемкинские деревни, но все же надо будет всю молодежь накормить и уложить. Да к тому же молодежь бурная от природы, а тут еще молодежь всего мира…»
«5 мая 1958 г., Прага
…Как жаль, что Вы так далеко от нас, у нас так много разнообразных впечатлений, все было так интересно, необычно и так много готики, барокко, святых, замков, чего, чего только не было. От барокко у меня уже совершенно закружилась голова. Чехи в XVII–XVIII веках покрыли всю страну ангелами и святыми, насажали их всюду. В одном городе ангелы сидят на заборе, свесив ноги на улицу. В соборе Св. Витта есть фреска 20–30 гг. XX века – коленопреклоненные 4 господина в костюмах с галстуками – это сыновья какого-то фабриканта устроили часовню в честь отца! В том же соборе (в центре Старой Праги) витражи из современного стекла – правда, изумительного стекла, как драгоценные камни. Поражаешься на каждом шагу – вся старина в Праге живая, везде живут, все соборы, дворцы, дома продолжают свою обычную жизнь, и поэтому, начиная с готики, собор или дома могут в себя впитывать все последующие стили. Масса скульптуры и хорошей, и дурной, и всякой. Богатство Праги и оглушает, и восхищает. Мы только жалели, что весна опоздала на месяц и мы не видали ее в цвету, что уже совсем невиданно прекрасно. Но памятник Сталину… Нет слов описать – это только можно рассказать.
Впечатлений масса от поездки еще и потому, что мы пользовались машиной и наездили 3 500 километров по северу Чехии, по пограничной области с Германией. Очень интересно. Вся история прошла перед глазами – от средневековых
