Дневник путешествия Ибрахим-бека - Зайн ал-Абилин Марагаи

государством, каким он был в XVIII в., свидетельствовали о начавшемся его превращении в ходе капитализации в полуколониальную, зависимую страну.

С 60-х годов началось экономическое и политическое закабаление Ирана, которое завершилось с переходом европейского капитализма в свою последнюю, империалистическую стадию. В этот период иностранный капитал, используя в качестве своего орудия шахское правительство, все более усиливал эксплуатацию ремесленников и гнет над крестьянами, разорял мелкую и среднюю буржуазию. Связанное с этим обострение социальных противоречий в стране проявлялось в росте недовольства не только среди эксплуатируемых слоев населения, но даже среди купечества и либерально настроенных феодалов. Важным фактором нарастания оппозиционных настроений было и то, что шахское правительство даже не пыталось как-то приспособить свою политику к происходящим изменениям, а наоборот, подчеркнуто отстаивало незыблемость существующего режима и феодальных порядков, на которые оно опиралось.

Проникновение иностранного капитала в Иран сопровождалось некоторыми новшествами и в культурной жизни страны. Важнейшее из них — возникновение отечественного книгопечатания, без ”которого было немыслимо развитие новой литературы, ориентировавшейся на гораздо более широкий круг читателей, чем в прошлом.

В эти же годы появились первые переводы художественных произведений с европейских языков. Сначала это были главным образом сочинения исторического характера, такие, как «История Наполеона» Вальтера Скотта, «История России при Петре Великом» Вольтера, несколько позже — комедии Мольера и М. Ф. Ахундова, «Робинзон Крузо» Дефо, «Жиль Блаз» Лесажа, «Индийская хижина» Бернардена де Сен Пьерра, «Телемак» Фенелона, «Хаджи Баба Исфагани» Джемса Мориера, «Граф Монте Кристо» и «Три мушкетера» Александра Дюма и др.

Многие из переведенных на персидский язык произведений европейской литературы выражали передовые общественные идеи своего времени и сыграли положительную роль в борьбе против феодализма и абсолютизма в Европе. Однако в условиях Ирана второй половины XIX в. они уже не воспринимались с такой остротой, как когда-то у себя на родине. Неудивительно поэтому, что шах Наср ад-Дин даже поощрял переводы подобных произведений. И все же нельзя не отметить, что либерально настроенному читателю, недовольному шахским деспотизмом, импонировали идеи «просвещенной», «здоровой» монархии, проповедовавшиеся Фенелоном. Такой читатель не мог не восхищаться тем, как едко высмеял Лесаж в своем «Жиль Блазе» представителей высшего общества, соревнующихся во лжи, обмане, грабеже, обкрадывании друг друга. Он с воодушевлением встретил воспетую Даниэлем Дефо в «Робинзоне Крузо» творческую инициативу и предприимчивость восходящей буржуазии.

Особенно важным для развития критической мысли был перевод романа «Хаджи Баба Исфагани» Джемса Мориера. Английский автор нарисовал целую галерею красочных картин из жизни иранского общества начала XIX в. Беззаконие правителей всех степеней, мошенничества мулл и дервишей, взяточничество государственных чиновников подверглись острой и беспощадной критике. Перевод романа (переводчики Ахмад Рухи и Хабиб Шаир Исфахани), по мнению крупнейшего иранского литературоведа проф. Парвиза Ханлари, был выполнен настолько талантливо, что иранские читатели восприняли его как «первый персидский роман».[235]

Для развития в Иране просветительского движения большое значение имела пресса.

Первая персидская газета «Рузнаме-йи вакаи-и иттифакие» («Дневник случайных происшествий») начала печататься в 1851 г. Вслед за ней стали появляться и другие газеты. Их количество быстро росло, особенно в последней четверти XIX в. Помещавшийся в газетах материал все же редко выходил за рамки официальных сообщений. Более того, опасаясь преследования цензуры, газеты предупреждали, что они не будут затрагивать политические вопросы. Так, газета «Рузнаме-йи Насири», издававшаяся в Тебризе в 1893 — 1894 гг., писала, что «она ни в коем случае не будет касаться государственных и внутриполитических вопросов и что цель ее издания заключается в распространении науки, культуры, торговли и т. д.».[236]

Действительно, газеты много внимания уделяли пропаганде достижений науки и техники. Только одна газета «Тарбийат», например, напечатала серию статей о Гуттенберге, Пастере, Галилее, Ньютоне и т. п. Это, конечно, было положительным явлением, так как иранский читатель впервые стал приобщаться к знаниям, сокровищнице мировой культуры и науки.

С критикой феодальных порядков и деспотизма каджарского двора выступали лишь персидские газеты, издававшиеся вне Ирана: «Ахтар» (Стамбул), «Хабл ал-Матин» (Калькутта), «Сурайа» (Каир), «Канун» (Лондон).

В широком общественном и литературном движении последней четверти XIX в., которое характеризуется как просветительское, большое место занимала деятельность Мирзы Малкум-хана — автора многочисленных политических трактатов и проектов реорганизации государства, изложенных в таких произведениях, как: «Усул-и тамаддун» («Принципы цивилизации»), «Усул-и адамийат» («Принципы человечества»), «Рафик ва вазир» («Товарищ и министр»), «Рисале-йи гайбийе» («Тайное послание») и др.

Зайн ал-Абидин, как и другие прогрессивные литераторы и общественные деятели Ирана, был хорошо знаком с сочинениями Малкум-хана и разделял его политические убеждения. Более того, он несомненно вывел в своем романе Малкум-хана (не называя его) в образе того «почтенного человека», необыкновенно образованного и подлинного патриота своей родины, в дом которого в Тегеране он привел своего путешествующего героя — Ибрахим-бека. «Почтенный человек» знакомит Ибрахим-бека со своими научными трудами, основные идеи которых во многом совпадают с просветительскими и социологическими идеями Малкум-хана. Подобно последнему, «почтенный человек» был крупным государственным деятелем, имевшим доступ к шахскому двору. Как Малкум-хан, он так же выступал против реакционной политики правящих кругов и так же оказался не в силах осуществить свои планы преобразования страны.

Мирза Малкум-хан Назим ад-Дауле родился в 1833 г. в Исфахане в семье армянина, принявшего ислам, — Мирзы Йакуб-хана. Получив образование в Иране и во Франции, Малкум-хан поступил на службу при дворе Наср ад-Дина и в течение долгого времени занимал ряд дипломатических постов. В Тегеране он создал нечто вроде масонской ложи под названием «Фарамуш-хане» («Дом забвения»).[237] Участники этой ложи обсуждали в довольно абстрактном плане различные общественно-политические проблемы. В одной из записей азербайджанского писателя и философа-демократа М. Ф. Ахундова, с которым долгие годы поддерживал дружбу Малкум-хан, есть интересные заметки, характеризующие деятельность «Фарамуш хане». «Человек, чтобы стать совершенным, обязан: 1 ) воздерживаться от дурных поступков, 2) совершать благие дела, 3) прилагать усилия, чтобы свергнуть гнет, 4) жить в мире с другими людьми, 5) стремиться к учебе, 5) распространять знания и науку, 7) в меру своих сил поддерживать порядок в обществе».[238] Далее Ахундов отмечает, что эти семь обязанностей человека, подробно изложенные в произведении Малкум-хана «Китаб-и адамийат», и составляют основу общества «Фарамуш-хане». Хотя в названном обществе политические вопросы ставились весьма отвлеченно и сами его участники имели смутное представление о той «справедливости», к которой призывали, Наср ад-Дин закрыл «Фарамуш-хане», а самого Малкум-хана под видом повышения отправил с дипломатической миссией в Лондон. Впоследствии Малкум-хан порвал с шахским двором и уже как эмигрант начал в 1890 г. выпускать в Лондоне газету «Канун» («Закон»), объективно способствовавшую развертыванию борьбы