Сочинения в трех томах. Том 1 - Майн Рид

— По той же причине мы не можем избрать Польвидерский проход. К тому же по обеим этим дорогам немного нашли бы мы дичи в эту пору года. Так как запасов у нас мало, то нам нужно, прежде чем вступить в пустыню, идти по такому пути, который изобилует живностью. Итак, мы направимся сначала на юг, потом повернем на восток, оттуда подымемся на север и вступим в землю апахов. Наше путешествие продолжится довольно долго, но зато будет безопасно. В долинах мы найдем буйволов. Но что всего важнее, мы можем выждать благоприятный момент для нападения. Из-за гор мы увидим, куда и когда удалится неприятель. Лишь только он скроется на юге, мы переправимся через Гилу и подымемся к лагерю по реке Азул или Приэто. На обратном пути мы, разумеется, выберем кратчайшую дорогу.

Все приветствовали с восторгом этот план; никто ничего не имел против. Особенно же обрадовались охотники при упоминании о реке Приэто. Название этой реки действует на них магически: в легендах охотников она является каким-то Эльдорадо, золотым дном. Все легенды сводятся к тому, что золото в Приэто лежит большими кусками на берегах реки и покрывает все ее дно.

Охотники часто совершали экспедиции в эти неведомые страны, немногие добирались до них, и никто не возвращался назад.

Теперь представлялась возможность проникнуть в такую даль, не подвергаясь большой опасности, и у многих при этой мысли разгоралось воображение. Ведь многие только потому и поступили на службу к Сэгину, что надеялись когда-нибудь под его водительством проникнуть в эту сокровищницу золота. Какова же была их радость, когда они услышали о намерении капитана! Восторг выразился громким «ура».

— Завтра на рассвете мы выступаем, — закончил свою речь к подчиненным Сэгин, — будьте же готовы.

Охотники тотчас рассеялись и принялись за приготовления. Солнце скрылось, и наступила темная ночь, так как в этой широте нет сумерек.

В костры подбросили новых деревьев, и пламя ярко осветило весь лагерь. Генрих залюбовался тем поэтическим беспорядком, какой представлял этот пестрый лагерь, то освещенный ярким светом, то уходивший в тьму тропической ночи. Сэгин положил ему руку на плечо и сказал:

— Пойдемте, ужин готов, и доктор нас дожидается.

Молодой человек был очень рад этому приглашению, так как долгое пребывание на воздухе возбудило у него сильный аппетит. Они направились к палатке капитана, перед которой горел огонь. Около очага доктор Рихтер с помощью Годэ и еще одного мексиканца заканчивал стряпню ужина. Когда кушанье было подано в палатку, компания разместилась на маленьких тюках вокруг большого тюка, служившего вместо стола.

За ужином Генрих узнал историю доктора. Он эльзасец, уроженец Страсбурга, где с успехом занимался медициной. Любовь к ботанике увлекла его в Новый Свет. Сначала он изучал растительность на западе Соединенных Штатов, потом стал углубляться в северо-восточные пределы, тогда еще мало исследованные, чтобы изучить тамошнюю флору и классифицировать ее. Рихтер провел несколько лет в долине Миссисипи. Примкнув к каравану, шедшему из Сент-Луи, он дошел с ним через степи и пустыни до оазиса Новой Мексики. Во время своих ученых странствований по берегам Дель-Норте он встретился с охотниками за черепами и просил у Сэгина позволения примкнуть к ним, чтобы иметь возможность попасть в такие места, которые оставались до сих пор совершенно чуждыми естествоиспытателям. Просьба его была уважена, так как взамен того он, доктор, мог оказать важные услуги отряду. В продолжение двух лет он не расставался с Сэгином, сделался его лучшим другом и был введен в его семейство. Там он пребывал в промежутках между походами. Доктор вполне оправдал оказанное ему доверие, у него была твердая воля и доброе сердце. Он разделял с Сэгином опасности и умел хранить его тайны, он с удовольствием руководил образованием Зои и умел успокаивать жену Сэгина, когда та допрашивала его об отлучках мужа. Среди такой беспокойной жизни доктор сумел сохранить веселый нрав. Его мечтой было появление в свет обширного труда — описания еще незнакомой ученому миру флоры.

Ужин запили бутылкой местного вина. Этого вина, а равно и водки в лагере был достаточный запас. Веселый шум, доносившийся извне, доказывал, что водки не жалели.

Отряд был готов к выступлению еще до рассвета. При первом звуке рожка двинулись, переехали вброд речку, затем миновали лес и вступили в песчаные степи, тянувшиеся на восток, к Мимбрским высотам. Сыпучий песок был так глубок, что лошади уходили в него чуть не до колен.

Ехали, вытянувшись в длинную нитку, как это делают индейцы: такое расположение всего удобнее и благоразумнее не только в узких проходах и лесных тропинках, но и в степи.

Шли целый день, так как песчаная местность не располагала к остановкам. После обеда на горизонте показалась черная линия; к закату солнца добрались до нее. Это был каштановый лес. Отряд вступил в него и скоро добрался до светлого ручья, на берегу которого предполагалась ночевка.

Палаток не было, их оставили на месте и спрятали в лесу, так как нельзя было тащить в поход слишком много багажа. У каждого был плащ, служивший и одеялом. Зажгли огни, изжарили мясо, после ужина все улеглись.

На другой день поднялись рано, опять по первому звуку рожка: отряд имел военную выучку и слушался сигналов. Наскоро приготовленный завтрак был проворно съеден, затем тронулись в дальнейший путь.

Следующие дни не ознаменовались ничем особенным. Ехали по равнине, покрытой шалфеем, кактусами и креозотом, издававшим одуряющий запах. На четвертый день расположились на берегу ручья под названием Коровий Глаз. Это была граница. На востоке возвышалась гора Пиньон, мимо которой пролегала военная дорога апахов.

Сэгин имел намерение спрятаться у подошвы горы в известном ему одному месте и там выждать, когда индейцы пройдут. Но при выполнении этого плана встретилось важное препятствие. Чтобы достигнуть горы, необходимо был пересечь тропу индейцев. Как скрыть при этом от зорких индейцев следы целого отряда?

Сэгин воспользовался остановкой, чтобы созвать всех людей на совет.

— Рассыплемся по равнине и в разных местах перейдем в одиночку их тропинку. Они не обратят внимания на рассеянные кое-где следы, — предложил один.

— Как бы не