Замки из песка (СИ) - Князева Анастасия

– Думаешь, – губы его скривились, во взгляде мелькнуло отвращение, – такая мелочь волнует его? Ты слишком наивна, Мери. Юрий – беспринципный змей, готовый на все ради достижения своей цели. Тебе ли не знать?

Пощечина достигла своей цели, ударив точно в цель, но Игорь, будто, и не заметил этого. Мужчина продолжил говорить, как ни в чем не бывало.

– Думаешь, он остановится после стольких лет? Нет, девочка, – покачал головой. – Сейчас, когда на его пути остался один Дмитрий, он сделает все возможное, чтобы устранить последнюю помеху. А ты, – наши взгляды встретились, и холод сковал мой позвоночник, – станешь самым мощным рычагом. Как только он выйдет на тебя, все закончится…

Несмотря на то, что солнце уже давно скрылось за горизонтом, воздух был накален до предела. Стоило покинуть зданием международного аэропорта Звартноц, кожу обожгло горячим ветерком, кожа стала липкой от пота. Игорь жестом подозвал меня. Он стоял у распахнутой задней дверцы автомобиля, держа в руке свой пиджак. Не проронив ни звука, нырнула в душный салон и отползла на противоположный край. Я надеялась, что он не станет садиться рядом, как сделал это в самолете.

К моему облегчению, Игорь занял пассажирское кресло, рядом с водителем. Назвав по-армянски адрес родительского дома, прижалась щекой к окну и закрыла глаза. Черно-белые картинки, будто кадры из диафильма, стали проноситься перед мысленным взором, возвращая меня в далекое прошлое. Туда, где нет места слезам и одиночеству, где я была счастливой и свободной.

Неосознанно, принялась выводить указательным пальцем замысловатые узоры прямо по бархатной обивке дивана. Вдруг, поймала себя на том, что хочу рисовать. Сильной, до зуда в руках. Совсем как тогда...

А ведь после той истории я ни разу не брала карандаш в руки. Не могла, не получалось. Та часть меня, которая отвечала за творческую сторону натуры, умерла вместе с мечтами о светлом будущем. Именно поэтому я начала изучать языки, бабушка настояла. Она не хотела наблюдать за тем, как я медленно умираю. Многолетний стаж школьного учителя по иностранным языкам оказался очень даже кстати. Целый год, пока шла моя реабилитация, бабушка занималась со мной английским и немецким, а после помогла мне поступить на вечернее отделение русско-армянского университета. Она подарила мне новую жизнь взамен утерянной, заставила поверить в себя. Это ей я обязана всем, что имею. Если с бабушкой что-то случится, не знаю, что будет со мной.

Хотя… нет, знаю. Я снова останусь одна. Одна…

Глаза защипало от подступивших слез. Сжала веки, чтобы остановить их, не дать пролиться. А ведь когда-то думала, что уже не смогу плакать, что они иссякли. Но сегодня… сегодня слезы лились, не переставая. Один за другим на меня обрушивались все новые удары, от которых боль пронзала не тело, а душу. Душу, похороненную очень давно.

Какая ирония! Тот, кто стал причиной всему, сидел в метре от меня, а я даже ударить его не могу. Презираю себя за это. Господи, как же я себя презираю!

Отвращение накатывало на меня мощными приливными волнами, заставляя захлебываться собственной беспомощностью. Всего каких-то несколько часов назад я думала, что разобралась со всеми своими проблемами. Побег от Дмитрия казался единственным разумным решением моей проблемы. Я заставила себя уйти от него, отказался от несбыточных грез. И что теперь? Меня снова втянули в болото, из которого я так отчаянно пыталась выбраться. И кто? Игорь Лебедев – тот, кто стал режиссером моей гибели…

Такси подъехало к высоким металлическим воротам темно-бордового цвета, из-за которых донесся громкий лай. Я и забыла, как сильно мой отец любит собак бойцовских пород. Интересно, жив ли Рей – его любимый гампр?

Сделав глубокий вдох, вышла из машины. Желание как можно скорее увидеть бабушку было намного сильнее, чем страх перед встречей с другими. Мозг будто специально заблокировал все, оставив только ее одну. Так, по крайней мере, я могла избежать очередной панической атаки.

Пузырек с лекарствами был в переднем кармашке рюкзака. Высыпав одну таблетку на ладонь, торопливо проглотила, не обращая внимания на горький вкус. Хотелось верить, что это поможет преодолеть очередную полосу препятствий. В том, что она окажется одной из самых сложных, сомневаться не приходилось. Уж они постараются превратить мое пребывание здесь в ад…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Готова? – Спросил Игорь, остановившись рядом. Все это время он, молча, наблюдал за мной, держа в руке дорожную сумку.

Что я могла ответить? Раскрыть ему душу и излить на нового друга-врага все свои переживания?

Неопределенно пожала плечами и позвонила в дверь. Лай стал громче, злее. Собака словно чувствовала, что на пороге нежеланные гости.

С той стороны послышалось шуршание гравия. Кто-то шел, чтобы открыть дверь. Сердце учащенно забилось, пульс подскочил, в висках застучало. Вот и все. Все мосты сожжены, пути назад больше нет…

Звук открывающегося замка, скрип и… пустота.

Большие, глубоко посаженные, карие глаза с густыми черными ресницами смотрели на меня. Черный зрачок расширился, почти полностью закрывая радужку. Загорелое лицо побледнело, подбородок, скрытый под густой ухоженной бородой, напрягся, на высоком лбу ясно выступили вены.

С нашей последней встречи Арсен очень изменился. Он больше не был тем молодым, двадцатитрехлетним парнем, который так легко вымазал меня в грязи. Передо мной уже был мужчина. Огромный, выше меня на целую голову, и широкий как скала. Годы занятий спортом не прошли даром. Все его тело представляло собой гору мышц. Но что же это? Неужели, я вижу в его взгляде… страх?

– Мери? – Было так странно слышать от него свое имя. Обида всколыхнулась во мне, встав комом поперек горла. Я так и не смогла забыть его предательства. Оно жило со мной все это время, обвиваясь у горла гремучей змеей. Боль, причиненная чужими, потупляется и проходит, остается только память. Но раны, нанесенные родными, не заживают никогда.

Поняла, что не могу говорить с ним. Невыносимо даже стоять рядом, смотреть в его глаза. Я снова была той, которую старший брат упрашивал помочь ему. Моя неспособность ему отказать оказалась фатальной ошибкой, перечеркнувшей все. Если бы не он, ничего бы не произошло. Я бы не пошла в тот клуб, не встретила Дмитрия. Ничего бы не было…

Закрыв на мгновение глаза, постаралась избавиться от мучительных «если бы», которые поочередно лопались, словно мыльные пузыри.

Я тут только ради бабушки. Все остальное не имеет значения.

– Пропусти, – пронзив его испепеляющим взглядом, произнесла уверенно. – Я приехала к бабушке, – специально разговаривала по-русски, чтобы Игорь мог все понять. Прозвенел последний звонок, занавес бесшумно открывается. Тишина. Зрители замерли в ожидании. Свет. Второй акт спектакля начался.

Гампров называют Армянскими волкодавами. Животные крупных размеров: 67-77 см. Первое название переводится как «сильный» или «мощный». Порода аборигенная, не изменила внешний вид и характер с момента приручения (примечание автора)

 Дмитрий

Тошнотворный запах лекарств, болезней и смерти был повсюду. Белые безликие коридоры давили на меня, вызывая приступ клаустрофобии, а постоянный, отзывающийся эхом, писк мониторов сверлил мозг. Чувствовал себя зверем, загнанным в ловушку. Куда бы ни повернул – напрасно, меня уже окружили и держали на прицеле. Липкий пот выступил на коже и распространялся по всему телу, захватывая все больше территорий. Осознание происходящего накрывало медным куполом, перекрывая мне воздух. Голос Игоря звучал на повторе, снова и снова возвращая на мокрую от дождя трассу. Почему он позвонил? Неужели, братец хотел спасти мне жизнь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В том, кто стоит за покушением, сомнений не было. От пустых угроз Юрий перешел к активным действиям. Ему прекрасно известно, что я не стану обращаться в полицию, не буду просить у законников помощи. Но, чтобы попытаться убить? Черт возьми, этого я точно не ожидал.

Прикосновение Макса к моему плечу развеяло туман перед глазами. Друг стоял рядом с накинутым на плечи белым халатом. На лице – маска без каких-либо эмоций. Мы оба находились на грани, только он, в отличие от меня, еще сохранял некое подобие спокойствие. В конце концов, пуля предназначалась не ему…