Уинстон Черчилль: Власть воображения - Франсуа Керсоди

Впрочем, через полтора месяца Министерство экономической войны уведомило Черчилля, что «полное нарушение экспорта железной руды в Германию в настоящее время позволит завершить войну в течение нескольких месяцев». 30 ноября приободренный первый лорд предложил коллегам новую версию плана: «Уже в самом конце прошлой войны мы смогли лишить Германию поставок железной руды, установив минные поля в норвежских водах и вынудив таким образом транспорты разворачиваться и уходить в открытое море. Пришло время подумать о повторении аналогичных мер».

Намеренно или нет, но Черчилль вводил кабинет в заблуждение: у британцев были намерения заминировать норвежские территориальные воды во время Первой мировой, но в конечном итоге ничего так и не было сделано. Впрочем, это не имело значения, потому что не меняло суть дела для кабинета: лорд Галифакс снова высказался против проекта, Чемберлен его поддержал, и все разошлись, не приняв никакого решения, за исключением согласия пригласить начальников штабов для доклада о военных аспектах вопроса. Данный сценарий заседаний Военного кабинета скоро станет традиционным, поскольку за рассуждениями Галифакса и Чемберлена о соблюдении прав нейтральных стран, осторожности при принятии стратегических решений и политической своевременности скрывался неприятный факт: Невилл Чемберлен во время войны оставался премьер-министром мирного времени; его единственная стратегия заключалась в пассивном ожидании, когда же союзническая блокада сломит волю или подорвет экономику противника и вынудит того сложить оружие. В таких условиях проекты пресечения поставок железной руды в Германию так и остались бы только на бумаге, если бы в это же время не началась советско-финская война.

Нападение СССР на Финляндию 30 ноября 1939 г. взволновало весь мир: в середине декабря генеральный секретарь Лиги Наций призвал всех членов этой организации оказать Финляндии всю возможную материальную и гуманитарную помощь. Окрыленная первыми успехами финской армии, Франция с энтузиазмом откликнулась на призыв. Дело в том, что председателю Совета министров Даладье, которого ругательски ругали в парламенте и прессе за пассивное ведение войны, срочно нужно было выступить с какой-нибудь инициативой[149]. Наступление на германском фронте отпадало, поскольку еще свежи были в памяти гигантские братские могилы Первой мировой, так что оставались только «внешние театры боевых действий». Вот почему Даладье принялся энергично давить на Лондон, добиваясь согласия «помочь Финляндии». В течение последующих недель он вносил одно предложение за другим, уговаривая англичан провести боевые морские операции против Петсамо, Лулео, Нарвика и Мурманска, иначе говоря, в Финляндии, Швеции, Норвегии и… СССР!

В Лондоне, где никто не собирался ввязываться в открытый конфликт с Советским Союзом, к этим довольно сомнительным планам отнеслись скептически-снисходительно[150]. Черчилль, никогда не выпускавший из поля зрения главную цель, решил воспользоваться советско-финской войной, чтобы протащить свой любимый проект. «Если Нарвик станет союзнической базой для снабжения финнов, то не составит никакого труда помешать немецким кораблям загружаться рудой в этом порту и уходить в Германию в полной безопасности». Учитывая, что, по заявлению Галифакса, «британский народ был глубоко потрясен советским нападением», что многие корабли союзников были торпедированы в норвежских водах и что по донесениям разведки с 27 по 30 ноября через Нарвик прошли пять немецких транспортов с железной рудой, проект операции в Скандинавии мог обрести второе дыхание. И вот тогда Черчилль представил Военному кабинету новый план в меморандуме от 16 декабря: «Поток железной руды из Нарвика должен быть пресечен посредством постановки минных полей в норвежских территориальных водах в двух или трех подходящих точках у побережья, что вынудит суда, транспортирующие железную руду в Германию, выйти из территориальных вод в открытое море, где немецкие суда будут захвачены, а нейтральные подвергнуты контролю на предмет контрабанды». Как умелый тактик, Черчилль подкорректировал свой план, сделав его приемлемым для Министерства иностранных дел: транспорты с железной рудой будут не потоплены, а всего лишь захвачены. Впрочем, для реализации проекта первому лорду было необходимо согласие генерала Айронсайда, начальника имперского Генерального штаба; этот ветеран многих кампаний в дальних краях был старым другом Черчилля, но план минирования территориальных вод казался ему слишком ограниченным: он хотел провести полноценную наземную операцию с целью захвата шведских рудников. Черчилль, как добрая фея, обещал 18 декабря Военному кабинету: «Если в наземных операциях возникнет необходимость, британские и французские войска могут быть высажены в Норвегии». Черчилля поддержало французское правительство, обратившееся 19 декабря с просьбой о составлении совместного коммюнике, в котором Швеция и Норвегия заверялись бы в поддержке со стороны союзников с целью убедить их согласиться с запланированными мерами.

Когда 22 декабря Военный кабинет собрался на очередное заседание, у Черчилля на руках уже были все козыри. Однако в его железобетонной обороне имелась одна маленькая брешь: генерал Айронсайд теперь считал, что план Адмиралтейства умалял шансы его проекта наземной операции. На заседании Военного совета конфликт интересов проявился с полной силой и был использован Чемберленом, опасавшимся развязывания «настоящей войны»; он обратил внимание присутствующих, что представлено два разных проекта – один («малый») по нарушению перевозок в Нарвике силами флота и второй («большой») по захвату рудников в ходе наземных операций. Сотрудничество скандинавов было ключевым фактором успеха «большого» проекта, а попытки осуществить «малую» операцию до завершения переговоров явно не могли понравиться Норвегии и Швеции. Нельзя рисковать «большой» операцией, пытаясь осуществить «малую». Так хорошее оказалось врагом лучшего, и в следующие три месяца два проекта конкурировали друг с другом. Это стало серьезным препятствием на пути Черчилля: «большой», или «расширенный», план требовал длительного времени на подготовку и реализацию, что устраивало многих членов кабинета (они, по выражению заместителя госсекретаря Кэдогана, «не желали ехать слишком быстро»). На заседаниях Военного кабинета 22–27 декабря собравшиеся удовольствовались тем, что запросили в Генеральном штабе планы операций в Скандинавии, что ни к чему не обязывало, и составили меморандум, который французы хотели отправить норвежцам и шведам, что также не влекло за собой никаких обязательств. Было решено уведомить скандинавов «чуть позже», «в общих словах» о намерении отправить боевые корабли в норвежские воды для перехвата транспортов с рудой, но ничего не предпринимать, пока не станет известен их ответ, а в том, что он будет отрицательным, Чемберлен нисколько не сомневался. Такова была ситуация на 28 декабря 1939 г.