Хуторянин (Лишний 1) (СИ) - Алекс Извозчиков

На кухню сладкая парочка приперлась сразу после завтрака. Рина на всякий случай спряталась за широкую спину хозяина, но мама Лиза, казалось, ее не заметила, резво захлопотав возле плиты. Хозяин мазнул взглядом по сидящим за общим столом и догадливых хуторян словно корова языком слизнула. Зита, подменяя Лизу, уволокла Шадди и Малика в коровник. Остальные вслед за Греттой унеслись к ближайшей опушке, где доделывали загон.

— Ставь две тарелки и садись.

Женщины опешили, но вбитые инстинкты сработали на автомате и на столе появились две «хозяйские» тарелки. Вытерев руки передником, Лиза осторожно присела.

Алекс покосился на ее передник, но промолчал. Совершенно чистый и даже слегка кокетливый, он разительно отличался от прежней засаленной тряпки. Лиза явно переоделась при его появлении, но и тот, что был на ней раньше не выглядел особо грязным. Да и совершенно чистые руки она вытирала рефлекторно, привычное для всех кухарок движение помогало скрыть замешательство.

Понятливая Рина выскользнула из-за спины Алекса и юркнула под навес кухни. Чужак принюхался, подергал кончиком носа и усмехнувшись спросил:

— Пастухи опять взятку приволокли?

Лиза улыбнулась.

— Бедняги небось защиту от тебя выпросить мечтают, совсем ребятню зашугала, — и без перехода спросил, — на троих хватит?

— Они двух кролей приволокли здоровых. А ты вчера весь день у загона проторчал, на обед так и не пришёл…

— И сегодня туда пойду. Пока не закончат.

— Так я обоих и потушила, один готов, а второго только слегка на костре дожарить. И недолго и с холодным по вкусу никакого сравнения.

— Умничка. За что только хозяин тебе такой шебутной достался, все по-своему норовит неслух.

Шутка прошла, вызвав на лице собеседницы тень улыбки. Прижал Лизину руку к столу, не давая ей встать, и, повернувшись к кухне, крикнул:

— Рина!

— Слушаю, хозяин.

Ринка мгновенно появилась в пределах досягаемости.

«Ай да, шустрила! Пай-девочка, да и только, не поверишь, что ночью Лексиком звала, царапалась, кусалась и выла словно мартовская кошка. А маму Лизу, так просто, глазами ест.»

— Наковыряй с обоих кролей кусочки позажарестей, да не экономь, а то вдруг похудеете. Остальное мне на тарелку.

Оценив получившийся натюрморт, Алекс покачал головой и быстрыми взмахами ножа отрезал несколько кусков.

— Это до ума на сковороде доведи, а то с таким завтраком наша сырная фея до обеда не доживет, да и сама голодной останешься.

И снова слегка придавил руки, заставляя наставницу остаться за столом, не давая вырвать птенчика из своих острых зубов.

— Я ее не учила готовить, хозяин, — Лиза не на шутку заволновалась.

— Значит съем малолетку, — Алекс грозно защелкал зубами и Лиза рассмеялась от неожиданности. А вот оборотню внезапно стало совсем не до смеха, во рту почти мгновенно заострились клыки. Запах почти сырого мяса хорошо сдобренного кровью, отличное настроение, предвкушение скорой охоты, вызвали спонтанную частичную трансформацию взбодренного тестостероном тела. Оно просто среагировало на весьма специфические движения челюстей. Похоже возникают весьма своеобразные рефлексы. Алекс не удержался и махнул под столом рукой, словно пытаясь снизу ударить пальцами по столешнице. Не получилось, пять острейших когтей похожих на пятнадцатисантиметровые ятаганы выскочили из мгновенно возникших пазух между пальцами и вонзились в дерево. Сами пальцы рефлекторно согнулись словно для нанесения удара костяшками.

Лиза вздрогнула и её смех мгновенно оборвался. Впервые за много лет она услышала казалось бы давно забытый звук, явственно пахнувший опасностью. Этот едва слышный треск который издаёт дерево, когда крупный россома[64] с маху втыкает в него когти мгновенно узнал бы любой житель её родной деревни. А про этих зверюг дочь охотника и овцевода Дедала, всю жизнь прожившая в приграничье, наслушалась столько! Официальных научных трудов она не читала. В таком захолустье как Хуторской Край их просто не было, да и читала мама Лиза не очень, куда хуже, чем считала. Зато рассказов чабанов наслушалась вдоволь. Овечьи менеджеры, как и все прочие охотники-рыболовы любили и умели приврать, но эту зверюгу даже на пьяных вечерних посиделках у костра поминали редко и долго потом молча оглядывались. На трезвую голову говорили о ней куда реже и всегда с нешуточным уважением и ненавистью, стараясь не называть впрямую. Уж больно кровожаден и неуживчив был Ужас Приграничья. Верткий как ртуть, вдвое крупнее волка, похожий на небольшого медведя хищник водился по всему приграничью. В живую видели его не многие, но маленькой Лизе повезло. Вместе с деревенской травницей она искала в самой чаще особый сорт папоротника. Очень нужный и настолько редкий, что его даже не продавали приберегая для себя на самый крайний случай. Посреди бурелома и встретилась Девочка с Чудовищем. Неслышно подошедшая бестия остановилась в десяти шагах от шлёпнувшегося на траву ребёнка. Лениво окинула взглядом прозрачных жёлтых глаз с узкими вертикальными зрачками, в нарочито ленивом зевке показала огромные клыки и исчезла, растворилась в лесу раньше чем до застывшей от ужаса девчушки донёсся запах крови из её пасти.

Считали рассома первейшим врагом чабана. Остановить или хотя бы заставить отвернуть ста-ста двадцати килограммовую квинтэссенцию смерти могли лишь четыре-пять обычных волкодавов. А вот чтоб завалить, не хватило бы и десятка. В отличие от медведя этот зверь бегать умел и любил. Он легко разрывал кольцо собачьей облавы и уходил от погони. С ним вообще предпочитали не связываться несмотря на шкуру баснословной цены и положенную счастливцу славу великого охотника. Уж больно неохотно и задорого расставался россома с жизнью. А о его злобной памяти и редкой мстительности среди знающих людей ходили весьма мрачные легенды очень похожие на правду.

Редко какой псине удавалось вступать в смертельную схватку с Ужасом Приграничья больше одного раза. Спасая своих только жуткий эгоизм россомы. Зверюга не терпела соперников, особенно из числа родичей. Весеннего-летнего визита на территорию самки кандидату в папаши хватало на год. Зимой самец не спал, зверья в мягкую, почти бесснежную зиму хватало. Зато беременная самка на шестом-седьмом месяце залегала до самых родов в берлогу. Приходился такой отдых как раз на зиму. Рождался один, редко два детеныша. Куда матери-одиночке больше, если папаша вместо алиментов, того и гляди, детятей пообедает. Он бы и самку сожрал, но после родов зверюга становилась абсолютно безбашенной и истово исповедовала заповедь — что не съем, то понадкусываю. Через два года детеныш получал родительский пендаль и отправлялся самостоятельно искать счастье в жизни. А счастье — это когда рядом пасется большая отара. Охотничьих луков россома особо не боялась. Даже бронебойная стрела выпущенная из этой пародии на оружие застревала в косматой шкуре, оставляя в лучшем случае неглубокую царапину, а свой сравнительно мягкий живот зверюга, в отличие от медведя светить не любила. С косолапым они обычно расходились краями. Делить особо нечего, а чтоб додуматься да драки ради спортивного интереса, нужно мозги иметь. Приличные хищные звери такими глупостями не занимаются.