Гнев. Забытый род - PostMort

любую секунду. Вот только вряд ли он успел бы уйти далеко, если я не стал бы ему помогать. Но зато, даже если он умудрился бы выжить, его поступок тут же обернется нежелательными последствиями для нас.

— Берик, — шикнул я него, когда тот хотел наконец-то рвануть.

Для убедительности я немного увеличил воздействие гравитации на бывшего наемника, отчего у того чуть ли не подогнулись ноги.

— Не надо, — тихо и спокойно произнес я, когда он обернулся и окинул меня слегка обиженным взглядом.

В этот момент я почувствовал толчок в спину от одного из евнухов. Когда я взглянул на него, он молча кивнул в сторону входа в пирамиду. Ворота уже были открыты.

«Финальный рывок», — подумалось мне, пока я следовал за остальными и с любопытством разглядывал внутреннее убранство пирамиды.

Не было ожидаемых в таких местах петляющих лабиринтов из узеньких коридоров. Отнюдь, коридор, по которому мы шли, был широким, хоть и с довольно низким потолком, и прямым. Ни единого поворота, если не считать редкие двери, что встречались по пути нашего следования.

Мы остановились возле очередных дверей на нашем пути, где на страже стояла парочка безупречных, которые быстро пропустили нас дальше. И тут становилось понятно, что мы достигли конечной точки назначения.

Просторный зал с высокими сводами, в центре которого был постамент, своей формой напоминающий саму пирамиду. Это помещение можно было бы назвать тронным залом, если не один нюанс — на самом постаменте расположились три… стула. И ни один из них не дотягивал до звания трона. Не было в них ни величественности, от которой захватывает дух, ни монументальности. Простая и удобная мебель, которую с радостью предпочтет какой-нибудь торгаш. Как раз под стать тем, кто на них восседает.

Тройка обычных людей с внешностью типичного жителя Астапора. Смуглая от загара кожа и темные волосы — ничто не выделяло их из толпы.

«Хотя не все из них с темными волосами», — внутренне усмехнувшись, поправил я сам себя, посмотрев на седого старика.

В общем-то, всю эту тройку ничто не выделяло, кроме богатой одежды и одной вещи, за которую зацепился мой глаз — плеть с рукояткой в форме гарпии. Перст Гарпии — символ власти над рабами и безупречными. И держал его худой мужчина, сидящий по центру и сверливший нас взглядом. Становилось понятно, кто главный в этой троице.

У подножия постамента стоял мужчина с рабским ошейником на шее. Судя по чистой и добротной одежде, можно было предположить, что он чей-то личный «слуга».

В этот момент держатель плети заговорил на местном диалекте валирийского, и раб у подножия, оказавшийся переводчиком, вторил своему хозяину.

— Добрые господа, — переводил раб на всеобщий, стараясь звучать громко и торжественно, — желают знать, кто из вас, дикарей, позарился на имущество мастера Шеона.

Так как мне не требовался перевод, пока переводчик говорил, я следил за реакцией этих самых добрых господ. И все, что я видел на их лицах — это скука. Старик, склонив голову, предпочитал разглядывать свои ногти, нежели участвовать в разговоре. Другой мужчина, сидящий с краю, также не проявлял интереса, смотря словно сквозь нас. И только сидящий по центру держатель плети смотрел на нас, как на способ развеять скуку.

«Теперь понятно, кто из них Шеон», — подумал я, смотря ему прямо в глаза.

— Добрые господа задали вопрос! — поднял голос раб-переводчик, когда наше молчание затянулось.

Вздохнув, я выступил вперед, сопровождаемый взглядами своих бойцов.

— Хотелось бы узнать, о каком имуществе говорят добрые господа, — заговорил я на всеобщем, решив пока не демонстрировать познания валирийского, раз уж безупречные не поведали эту деталь своим хозяевам.

Мужчина, которого я определил как Шеона, в ответ взмахнул рукой. После чего, спустя всего пару мгновений, открылись еще одни двери, ведущие в этот зал, и в них вошла очередная горстка безупречных, что вела закованную в цепи воительницу. Выглядела она не лучшим образом. На шее висел рабский ошейник, к которому и крепились цепи, а сама воительница была избита. Синяки и ссадины покрывали почти все тело, исключая только голову. Но она стоически не показывала своей слабости. В глазах ее плескался гнев, которым она щедро одаривала всех присутствующих. В особенности «добрых господ» и сопровождающих ее безупречных.

— Теперь понятно, из-за чего мы оказались в подобном положении, — услышал я тихий шепот Росса, в чьем голосе промелькнули нотки веселья.

Но я не разделял его чувства и просто продолжал смотреть на воительницу. Судя по ее состоянию, она явно понесла наказание за один простой разговор со мной. Внутри меня забурлил гнев, но я не позволил ему вылиться наружу. Еще не время.

— Признаю, — заговорил я, вновь посмотрев на «господ», — то был я — тот, кто пожелал владеть этой свирепой воительницей. Но должен заметить, что я не знал о том, что эта женщина принадлежит добрым господам. Так уж вышло, что никто не хотел просвещать на эту тему приезжего, навроде меня.

Пока раб переводил мои слова, я посмотрел на своих бойцов. Все они были напряжены. Здоровяк посмотрел на меня и поймал мой взгляд, на что я слегка улыбнулся и подмигнул ему. В моей голове уже сложился план дальнейших действий. Оставалось уточнить только один момент.

— В словах этого юнца, — скрипучим голосом заговорил старик, обращаясь к Шеону, — нет ни капли раскаяния.

— Согласен с Лоршем, — проговорил последний в этой тройке.

И только держатель плети все еще хранил молчание, пока он не посмотрел на безупречных, что тащили наши вещи. Его лицо озарила мерзкая улыбка.

— Думаю, будет справедливо, — продолжая улыбаться и подав знак безупречным, чтобы они подошли и вывалили наши вещи возле постамента, — за желание прибрать к рукам мое имущество ответить тем же.

Не дожидаясь, пока переводчик заговорит, а безупречные дойдут уже до моих вещей, где хранятся драконье яйцо и валирийские клинки, я решил заговорить.

— Истинно так, добрые господа, — произнес я на валирийском, чем немало удивил эту троицу. — Это поистине будет справедливо. Я даже готов отдать вам своих людей взамен на свою свободу и ответ на один вопрос.

Хозяева Астапора молчали. Безупречные вытряхивали один мешок за другим.

— Чего еще ожидать от валирийца, — презрительно проскрипел старик, — готов продать своих людей, чтобы обеспечить свободу.

Он засмеялся сухим лающим смехом, словно от удачной шутки. Его поддержал «добрый господин», сидящий по другую сторону от Шеона. Только держатель плети внимательно смотрел на меня. В его глазах можно было увидеть интерес. Ему явно нравилось происходящее.

«Погоди, дальнейшее тебе «понравится» еще больше», — с трудом сдерживая ухмылку, подумал я,