Чужие браки - Рози Томас

— Ты думаешь, у него есть еще какие-нибудь причины для беспокойства? Кроме того, что месяц назад v него произошел сердечный приступ?

После секундного колебания Ханна сказала.

— Нет, а что бы, по-твоему, это могло быть?

— Я думаю, что для такой сильной личности, как Дарси, очень трудно смириться с мыслью о своей физической уязвимости. А реакция на это может быть в любой форме. Он еще много чего может учудить, прежде чем смирится наконец с этой мыслью. Дарси — человек сложный.

Майкл пытался таким способом приободрить Ханну, хотя на самом деле он считал, что самоуверенность Дарси и его хозяйские манеры всегда отдавали дешевкой.

Ханна кивнула. Затем произнесла, очевидно, считая, что важно произнести это вслух.

— Я все еще люблю его. Но думаю, что иногда одновременно ненавижу.

— Думаю, это не так уж необычно, — мягко сказал Майкл. — А ты? После всего, что произошло между нами всеми?

Майкл чувствовал себя так, как будто услышал какие-то неясные тревожные звуки, недоступные его уху раньше. Звучащий на высокой ноте мотив сексуальных влечений и сексуальной неудовлетворенности, который летел от пары к паре, пронизывал насквозь его собственный брак, брак Ханны, браки всех остальных людей и терялся в бесконечности.

«Ведь Дарси может умереть», — вновь подумал он. И он тут же представил себе все возможные в этом случае осложнения. Ханна сказала, что все еще любит мужа. Значит, и у нее есть своя слабость, несмотря на то, что она кажется такой сильной. Теперь Майкл смотрел на Ханну так, как будто она действительно была пациенткой и испытывал что-то среднее, на этот раз между желанием и жалостью.

— Да, — ответила наконец Ханна на его вопрос. — Я думаю, это вполне обычно.

Она улыбнулась Майклу, лицо ее при этом потеплело и как бы осветилось изнутри.

— Я рада, что ты здесь. И рада тому, что происходит между нами.

— Это хорошо, — сказал Майкл, почему-то чувствуя себя обманщиком.

Стелла Роуз и Фросты зашли в дом вместе с Вики и Гордоном. Марсель и Джимми остались в саду одни. Джимми дотянулся до недопитой бутылки вина и наполнил их бокалы. Марсель пила в невнятной надежде, что действие алкоголя ослабит ее боль. Ей хотелось оказаться где-нибудь в другом месте, но она не могла придумать где. Огни дома казались ей слишком яркими, слепили. Марсель прикрыла глаза, но пожар продолжал бушевать за закрытыми веками. Окна кабинета Гордона были темны.

— Давай пройдемся по саду, — предложил Джимми, прервав затянувшуюся паузу. Пародийно-старомодным жестом он предложил Марсель руку.

В саду было темно, это действовало успокаивающе после бьющего в глаза света террасы. Запах земли и прошлогодней травы становился все сильнее и сильнее, вызывая у Джимми воспоминания о последнем свидании с Люси на лесной полянке. Но ему довольно легко удалось прогнать тревожные мысли. Если бы Дарси что-нибудь знал, это уже выплыло бы наружу.

Они сели рядом на скамейку, скрытые от дома живой изгородью. Марсель обеими руками обхватила себя за плечи. Она чувствовала себя так, как будто проваливается в какую-то яму, невидимую посторонним. Прислушиваясь к своим ощущениям, Марсель размышляла, удастся ли ей напрячь волю и вернуться к нормальному восприятию мира, или дело обстоит более серьезно. Джимми возвышался на пути ее падения как некая твердая опора, за которую можно было попытаться зацепиться, чтобы хоть ненадолго замедлить падение.

— Ты считаешь меня дурой? — резко спросила Марсель.

— Нет, — немедленно ответил Джимми. — Ни в коем случае не дурой. А почему ты спросила?

Голова Марсель откинулась назад, на руку Джимми, которая лежала на скамейке за ее спиной. Было приятно почувствовать затылком тепло человеческого тела. Что-то подобное она испытала чуть раньше, днем, когда коснулась ворота его рубашки и заметила рыжие волоски, покрывавшие шею. «Успокаивающее прикосновение», — подумала Марсель. С Майклом давно уже не было ничего похожего — ни прикосновений, ни, тем более, спокойствия. Одиночество вдруг накатило на Марсель, ослепив ее ярким, до боли пронзительным светом, подобно лучу солнца, проходящему сквозь увеличительное стекло. С неожиданным приливом злости она подумала: «Почему, почему я, именно я лишена этого всего, тогда как остальные получают все, чего хотят?»

Без какой-либо связи с этими мыслями Марсель охватила вдруг такая неистовая жажда любви, какой она не испытывала, наверное, никогда в жизни и которая казалась гораздо важней, чем все, что она когда-либо чувствовала. Она почти уже высказала вслух свои подозрения по поводу Майкла и Ханны, но тревога ее вдруг померкла, как бы потеряв значение по сравнению с охватившим ее новым чувством. Она вдруг ясно вспомнила, что произошло на Рождество, как она поделилась с Джимми чужим секретом и тут же пожалела, что не хватило сил удержать язык за зубами, Джимми был явно не тем человеком, которому стоит исповедоваться, особенно если есть в чем каяться. Но Джимми вел себя как ее друг. И не раз намекал на возможность стать больше, чем другом. Несомненно, Джимми — именно тот человек, который нужен ей сейчас.

— Так почему же ты спросила? — повторил Джимми. По голосу было слышно, что он улыбается.

Марсель подумала, что все они напоминают костяшки домино, которые лежали когда-то аккуратной линейкой, но вот случай поставил в конце цепочки Нину Корт, которая неудачно толкнула соседнюю фишку, нарушив привычный рисунок, и все пары пошли вразброд, а теперь вот очередь, видимо, дошла и до нее, теперь и ей пора менять привычное положение. От этой мысли ей сделалось вдруг смешно, Марсель с удивлением обнаружила, что она действительно смеется, смеется вслух, положив голову на руку Джимми Роуза и глядя на ночные звезды.

— Ничего, просто так, — еле выдавила она сквозь смех ответ на вопрос Джимми.

— Я рад, что это так забавно, что бы это ни было, — сказал Джимми.

Марсель потянулась, как кошка, расправляя руки и ноги, как бы разрывая нити напряжения, сковывавшего ее долгие годы.

Смех не убил в ней жажды любви, все это вместе приятно щекотало нервы.

Марсель медленно повернула голову к Джимми. Его четкий профиль был хорошо виден в лунном свете. «Похож на довольного пса, — подумала Марсель. — Или на какое-нибудь доисторическое животное, удовлетворенно поглаживающее живот после сытной трапезы». Марсель подняла руку и провела по волоскам на шее Джимми. Они были пушистыми и мягкими. Марсель почувствовала, как становится горячо в низу живота.

Верхняя губа Джимми приподнялась, обнажая зубы. Он в упор посмотрел на Марсель. Она порадовалась тому, что в саду темно. Можно было не стесняться того, как она выглядит, и чувствовать себя королевой.