Порт-Артур. Том 1 - Александр Степанов

Акинфиев взглянул на Артур. Уже отчетливо был виден Ляотешань, проступала в тумане Золотая гора. Ему даже показалось, что он видит русские суда, выходящие на внешний рейд.

В это время новый залп обрушился на «Страшный». Андрюша охнул и схватился за правый бок. Между пальцев показалась темная струйка крови. Мичман носовым платком зажал рану, но остался на палубе.

– Стоп! – вдруг скомандовал в машину Малеев.

«Что он, с ума сошел, что ли, стопорить сейчас машину?»– мелькнуло в мозгу Акинфиева.

«Страшный» стал быстро замедлять ход. Очередной залп японцев, рассчитанный на прежнюю скорость миноносца, пролетел мимо. Зато крейсера сразу приблизились на пять-шесть кабельтовых.

– Полный назад! – приказал Малеев. – Право на борт!

Миноносец, послушный рулю, стал перпендикулярно к японским миноносцам, сблизясь с ними до десяти кабельтовых. Японцы, не понимая, что происходит, тоже застопорили машины.

В этот момент японский снаряд попал в мину, находившуюся в кормовом аппарате. Раздался страшный взрыв, все заволоклось дымом. Когда он рассеялся, то вокруг на палубе лежали лишь бесформенные остатки человеческих тел. Малеев держался рукой за окровавленную голову, но с мостика не сходил.

– Самый полный вперед! – скомандовал он.

Акинфиев наконец понял маневр: Малеев хотел под кормой миноносцев прорваться в Артур. «Страшный» оказался всего в пяти кабельтовых от концевого корабля.

– Носовой, пли! – закричал Малеев.

Торпеда скользнула в воду, и тотчас же грянул взрыв. Миноносец сел на корму и окутался дымом. Японцы растерялись и стали отставать. Появилась надежда на спасение.

– Андрюша! Пойди перевяжись да надень спасательный пояс. В случае чего тебе, раненому, не выплыть, – приказал Малеев. – Павлуша, поднимись наверх, а то я один остался! – крикнул затем в машинное отделение.

Дмитриев вылез и с ужасом смотрел на исковерканную, залитую кровью палубу. Только пять-шесть уцелевших матросов во главе с боцманом оставались на палубе. – Кают-компания была обращена в перевязочную. Все диваны были заняты стонущими ранеными. Легкораненые столпились в, коридоре и офицерских каютах, помогая перевязываться друг другу. Лица матросов, бледные от потери крови и волнения, были суровы и решительны. Все торопились поскорее вернуться наверх, на палубу. Коекто изредка вскрикивал от боли, другие тихо сквозь зубы ругались, превозмогая боль.

– Смерть, братцы, приходит! – произнес кто-то. – Надо чистое белье надеть!

– Помолчи, дура, рано умирать собрался! Заместо белья надень-ка лучше спасательный пояс! Артур уже близко. Сейчас нам подмогу с эскадры подадут. Да и японцы отстают. Здорово их миной саданули, – ответил сердито Серегин, перевязывая раненую ногу. – Дайте, ваше благородие, я вам пособлю, – предложил он, заметив Акинфиева. Мичман разделся и с его помощью обмотал себе бок бинтами.

– Царапнуло малость, – сочувственно проговорил Серегин. – Многих сегодня побило да покалечило. Авось все же до Артура доберемся. – Он стал торопливо подниматься наверх. Надев пробковый пояс и накинув на плечи шинель, Акинфиев последовал за ним.

Японцы опять наседали. До Артура оставалось – всего несколько миль. Еще десять, еще пять минут – и миноносец будет спасен! В сердцах воскресала надежда на благополучный исход. Вдруг один из снарядив сбил заднюю трубу. Крик отчаяния пронесся на палубе. Миноносец сразу затянуло дымом. Ход сильно упал. Дмитриев кинулся в машинное отделение. Японцы опять стали быстро приближаться. Малеев, бледный от потери крови, с замотанной бинтом головой, все еще продолжал командовать.

– Зарядить кормовой, – приказал он Акинфиеву. – Когда японцы приблизятся, бей в упор! Ребята! – гром, ко обратился он к матросам, – что бы ни случилось, помните: в плен не сдаваться!

– Сдаваться не сдадимся, а вот похлебать соленой водицы, видать, придется! – полушутливо ответил Серегин – Авось до Артура доплывем, если акулы по дороге не слопают!

Дым от сбитой трубы мешал наблюдать за японцами, поэтому на «Страшном» не заметили, как неожиданно с кормы подобрался японский крейсер и почти в упор дал залп по миноносцу. «Страшный» повалился на правый борт, окутываясь клубами белого пара. Из машинного отделения донеслись душераздирающие крики обваренных паром людей. Один за другим обожженные кочегары выскакивали наверх и со стоном валились на палубу. «Страшный» совсем остановился, покачиваясь на волнах в клубах белого пара В это время из машинного люка показалась изуродованная, красная от ожогов голова ослепшего Дмитриева. Он с трудом поднялся на палубу и, ощупывая ее руками, пополз по ней.

– Павлуша! – кинулся к нему Малеев, но новый взрыв снаряда сбросил Дмитриева за борт.

Сам Малеев, с перебитыми ногами, без чувств повалился на палубу. Андрюша пытался было подойти к нему, но по дороге споткнулся, упал, ударившись раненым боком, и от боли потерял сознание. На палубе оставалось всего три-четыре матроса и боцман. Японцы, видя беспомощное положение «Страшного», перестали – стрелять. Один из миноносцев подошел к нему на двадцать-тридцать саженей. С него стали спускать шлюпку. Серегин бросился к единственному оставшемуся на «Страшном» орудию – многоствольной митральезе, снятой с японского брандера, и, припав к ней, закрутил ручку. Струя свинца брызнула по японцам. Серегин видел, как падали срезанные пулями люди на капитанском мостике и на палубе. Он перенес огонь на лодку, которая мгновенно опустела.

– Так, так их мать! Крой! – исступленно кричал боцман, размахивая руками.

Серегин распорол пулями переднюю трубу японского миноносца, хлестнул по корме. Было видно, как ползли по палубе раненые японцы. Но вот грянул выстрел, и на том месте, где только что был Серегин, оказалась лишь груда окровавленных костей и мяса. Боцман кинулся было вниз, собираясь открыть кингстоны, по изрешеченный пробоинами «Страшный» уже сам стал быстро погружаться носом в воду; корма высоко поднялась; все, что еще оставалось на палубе, стремительно полетело в море.

Боцман, выскочив опять на палубу, пробежал на поднимающуюся корму и сжатыми в бессильной злобе кулаками потрясал в воздухе. Так он и остался стоять на корме с грозно поднятыми кулаками, пока «Страшный» не погрузился в море…

…Попав в холодную воду, Акинфиев пришел в себя. Его потянуло вниз, но пробковый пояс выбросил его обратно на поверхность. Он видел, как корма миноносца погрузилась в воду.

«Конец! Конец!»– билась в мозгу у него последняя мысль. – Соленая вода сильно разъедала рану, и Андрюше казалось, что его бок жгут огнем. Налетевший вал захлестнул его. Силы падали. От холода ноги сводило судорогой. Вдруг совсем близко взметнулся кверху водяной столб. «Стреляют! – отметил угасающий мозг Акинфиева, и тут он увидел, что к месту гибели» Страшного» приближается какой-то корабль. «Свои или японцы? – мелькнула последняя мысль, и сознание оборвалось…