Под белым орлом - Грегор Самаров

благодарю вас за радостную весть, доставленную мне вами. Теперь вы — только мой гость; надеюсь, что время пребывания при моём дворе не покажется вам продолжительным.

Она кивнула Пиршу головою, в знак того, что отпускает его.

Молодой офицер низко поклонился и, пятясь задом, отошёл от императрицы.

XVII

Отступив назад из блестящего круга, тесным кольцом охватывавшего высочайших особ, барон фон Пирш очутился лицом к лицу с адъютантами императора Иосифа: графом Тальффи и Эрдеди, которые приветствовали его с сердечным радушием; за ними последовали русские и польские сановники, просившие графа Бобринского представить их послу прусского короля, столь благосклонно принятому императрицей. Таким образом юноша оказался в кругу лиц, которые почти сплошь были несравненно старше его годами и рангом, но тем не менее наперерыв старались оказывать ему всевозможные любезности. Из гнетущего, подчинённого положения пажа при уединённом дворе великого монарха он внезапно попал в круговорот светской жизни и здесь, в таком необычайно блестящем обществе, сделался средоточием почтительного уважения и внимания. Хотя ему и удавалось успешно справляться со своей новой ролью, столь лестной для его юношеского самолюбия, однако сердце Пирша кипело восторгом при такой резкой и неожиданной перемене, и, в то время как он держал себя с равнодушным, спокойным достоинством дипломата, вполне сознающего своё значение, в его глазах вспыхивала порою шаловливость пажа.

В танцевальном зале заиграла музыка. Пары танцующих становились на места, чтобы начать первый менуэт, в котором участвовали также император с императрицей.

Бобринский предложил барону фон Пиршу представить его также и дамам, чтобы он мог участвовать в танцах.

Только что молодой человек собирался с жаром принять это предложение, как графиня Елена Браницкая, ни на минуту не терявшая его из вида, поспешно подошла к нему.

— Познакомьте меня с бароном, граф Бобринский, — сказала она, — моё восхищение и почтение к прусскому королю так велики, что я сочту особенной честью протанцевать первый менуэт с его послом.

Фон Пирш был почти ослеплён сиявшей блеском бриллиантов наружностью этой женщины, красота которой соединялась с очаровательной грацией. На один миг он даже утратил свою уверенность и поклонился графине с неловкостью школьника.

— Однако вам везёт счастье! — воскликнул Бобринский, — самым знатным придворным не всегда удаётся получить благосклонный взгляд графини Елены Браницкой, а тут — извольте видеть! — она сама выбирает вас своим кавалером!.. Даже для князя Потёмкина это было бы отличием, которым он стал бы гордиться.

— Посол прусского короля достоин всякого отличия, — заметила графиня, — тем более, что сам он носит на своём челе печать рыцарского духа, который служит нам порукой в том, что он сумеет вполне оценить дамскую благосклонность.

Сильно покраснев, барон фон Пирш почтительно поклонился и пробормотал несколько невнятных слов благодарности, после чего быстро повёл графиню, взявшую его под руку, в танцевальный зал, чтобы занять место среди танцующих менуэт, который, благодаря участию императрицы и её августейшего гостя, служил центром всеобщего внимания.

Игнатий Потоцкий содрогнулся от испуга, когда увидел, что графиня Елена заговорила с прусским офицером. Он последовал за этой парой и выбрал себе место у дверей танцевального зала в толпе зрителей таким образом, чтобы не терять графини из вида, потому что её разговор с приезжим, казалось, поглощал всё его внимание, причиняя ему в то же время сильную тревогу и беспокойство.

Взор графини, как будто небрежно скользивший по залу, тотчас открыл этого внимательного наблюдателя; она разговаривала со своим кавалером тоном лёгкой салонной беседы и расспрашивала его о жизни великого короля в Сансуси.

Проказливая шаловливость пажа снова пробудилась в молодом офицере в разговоре с его очаровательной дамой, и он пустился описывать комические происшествия из тихой жизни отшельнического двора, чем немало смешил графиню.

— Вам всё должно казаться здесь диким, — сказала она во время перерыва в танце, — так как здешний двор представляет совершенную противоположность тому, к чему вы привыкли в Берлине или Сансуси.

— По своей любезной доброте, графиня, вы заботитесь о том, — ответил фон Пирш, — чтобы я не чувствовал себя здесь чужим; кроме того, граф Бобринский радушно представил меня многим придворным, хотя, правда, я рискую ещё не раз попасть в замешательство, так как мне не было возможности хорошенько запомнить все фамилии, быстро следовавшие одна за другой во время представления.

— Я к вашим услугам, когда понадобится прийти на помощь вашей памяти, хотя мне, кажется, что здешнее общество не совсем чуждо вам; по крайней мере, насколько я заметила, граф Потоцкий узнал вас и, по-видимому, удивился вашему появлению здесь.

— Граф Потоцкий? — спросил фон Пирш. — Действительно, я помню, что был представлен ему, это рыцарски весёлый господин, но, насколько помнится, его имя — Станислав Феликс и я не имел чести никогда встречаться с ним раньше.

— Я говорю не о графе Станиславе Феликсе, — возразила графиня, — но о его брате Игнатии, который провёл долгое время в дальних странствованиях и конечно мог встретиться с вами при берлинском дворе, хотя я не знаю наверное, был ли он в прусской столице. Вы можете видеть графа вон там направо, у входных дверей; он как раз смотрит сюда.

Графиня произнесла эти слова, не обращая взора на Игнатия Потоцкого, который действительно смотрел через зал в её сторону и как будто следил с нетерпеливым напряжением за разговором между нею и молодым офицером.

Фон Пирш взглянул по направлению, указанному графиней Еленой, и вдруг вздрогнул, причём густая краска залила ему лицо.

— Действительно, графиня, — сказал он, — там стоит господин, которого я знаю и видел в Берлине. Но это — вовсе не граф Потоцкий; это — некий Балевский, как я слышал, агент одного торгового дома. Я, право, не понимаю, как мог он попасть сюда!

— Вы шутите! — возразила Браницкая, кидая равнодушный взгляд на группу у дверей. — Разве путешествующий представитель торговой фирмы мог бы очутиться при дворе императрицы? Тот господин у порога, в тёмном платье и ленте ордена Станислава...

— Совершенно верно, совершенно верно! — подхватил юный барон, пламенный взор которого принимал всё более и более грозное выражение.

— Это — не кто иной, как граф Игнатий Потоцкий, — договорила графиня, — брат фельдцейхмейстера, один из знатных магнатов высшего польского дворянства.

— А между тем, — возразил Пирш, — я нисколько не ошибаюсь; я видел его в Берлине, и тогда он назывался Балевским.

— Ну, возможно,