История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Печатнова

История "величия и падения" Лисандра показывает, что в Спарте люди такого масштаба, как Лисандр, были нужны только в краткие периоды особых военных ситуаций. Инициативы Спарты даже в V в., в пору наибольшей активности ее внешней политики, все-таки носили эпизодический характер и в конечном счете находились в зависимости от ее позиции внутри Пелопоннеса. Те честолюбивые спартиаты, которые игнорировали этот момент в спартанской политике, допускали большой просчет. Их сограждане не желали рисковать стабильностью своей внутренней жизни ради амбиций кого бы то ни было. По меткому выражению Г. Гранди, их "консерватизм был консерватизмом самосохранения"[023_100].

Спарта фактически не смогла реализовать свою победу в Пелопоннесской войне, которая стала одновременно и моментом наивысшего взлета спартанского государства, и моментом, от которого можно начать отсчет его падения. Спартанская держава, созданная Лисандром по образцу Афинского морского союза, казалась аномалией в соединении со спартанской конституцией и Пелопоннесской лигой. Ее существование было эфемерным, и вскоре после 404 г. спартанские власти постепенно стали разрушать то здание, которое возвел Лисандр.

С самим Лисандром спартанская община поступила точно так же, как и с его державой, т. е. с помощью целой серии полумер постепенно ослабила его влияние, восстановив в полном объеме утерянный было в ходе Пелопоннесской войны авторитет царей. Все попытки Лисандра вернуть свое былое положение в государстве в конце концов ни к чему не привели, хотя надо заметить, что Лисандр в период своей десятилетней опалы не раз выказывал присущие ему исключительные способности дипломата и организатора. Те методы и способы, с помощью которых он рассчитывал воздействовать на общественное мнение в Спарте, конечно, свидетельствуют о значительно продвинувшейся подготовке к государственному перевороту. То, что тайная деятельность Лисандра раскрылась только после его смерти, может свидетельствовать о наличии хорошо законспирированной организации.

Хотя планы Лисандра, даже самые радикальные, по-видимому, не представляли такой же серьезной угрозы для государства, какая складывалась, например, в связи с заговором Кинадона[023_101], однако сам факт посягательства Лисандра на царскую власть свидетельствует о далеко зашедшем кризисе "верхов" в Спарте.

Политическая деятельность Лисандра не пошла впрок спартанской державе. Насколько был непримирим конфликт между личностью, которая решила реформировать имманентно малоподвижную политическую структуру, и обществом, которое продолжало держаться традиционных устоев, прекрасно видно на примере таких выдающихся фигур спартанской истории, как полководец Павсаний и Лисандр. Их личная трагедия состояла в том, что они были отринуты собственным государством, для которого, казалось, они сделали так много. Эти люди не вписались в полисные рамки. В период классики спартанское общество, свято верящее в спасительную силу консерватизма, было еще не готово принять новых людей и новые идеи.

Царь Павсаний и Лисандр: история противостояния

Для понимания перемен во внешней политике Спарты в ближайшие после 404-го годы исключительно важное значение приобретает анализ внутриполитических коллизий, имевших место в Спарте в 403 г. и связанных с именем царя Павсания. В научной литературе общепринятым является мнение, что критической точкой периода с 405 по 395 г. является именно 403 г. В этом году в Спарте сформировалась сильная оппозиция Лисандру. Конкретным результатом ее деятельности стало назначение Павсания верховным руководителем афинской кампании, что было равнозначно отстранению от нее Лисандра. Хронология этих событий не вызывает особых разногласий: как правило, время пребывания Павсания в Афинах определяют в пределах весны - ранней осени 403 г. и все прочие сопутствующие обстоятельства соотносят именно с этой датой[023_102].

В последние годы Пелопоннесской войны первенствующее положение Лисандра было столь безусловным, что не могло не вызвать сильного недовольства и подозрения к нему в Спарте. Община в лице ее главных представителей - царей, эфоров и геронтов - не могла относиться равнодушно к такой концентрации власти в руках одного человека, хотя, пока шла война, она была вынуждена смотреть на это сквозь пальцы. Первую серьезную попытку поставить под контроль деятельность Лисандра предпринял царь Павсаний[023_103]. Он сумел добиться от эфоров издания декрета, в силу которого ему поручалось командование спартанской армией в Афинах и окончательное устройство тамошних дел (Xen. Hell. II, 4, 29; Diod. XIV, 33, 6; Plut. Lys. 21; Paus. III, 5, 1).

Предание сохранило свидетельство о том, что в Спарте перед отправкой Павсания в Афины шла ожесточенная политическая борьба. Так, согласно Плутарху, Павсанию даже пришлось прибегнуть к обману для успокоения сторонников продолжения активной внешней политики в духе Лисандра. Им он заявил, что отправляется "на помощь тиранам, против народа" и будет действовать в русле прежней выработанной Лисандром доктрины (Lys. 21, 3).

Ясно, что миссия Павсания - это первый серьезный удар, нанесенный общиной Лисандру, и здесь, по-видимому, следует искать ключ к пониманию спартанской политики данного периода. Согласно Ксенофонту, инициатива в этом случае полностью принадлежала Павсанию. Он сумел заручиться поддержкой своего коллеги царя Агиса и трех из пяти эфоров и с помощью этого большинства провел декрет о своей экспедиции в Афины (Hell. II, 4, 29). Такое редкое для Спарты единодушие царей и эфоров объясняется тем, что неограниченное могущество Лисандра давно уже вызывало глухое раздражение у части общества. Если раньше в Спарте хранили глубокое молчание и оставляли без ответа многочисленные жалобы союзников на безобразное поведение Лисандра и его офицеров за границей, то теперь, наконец, эти жалобы были услышаны и восприняты с большим сочувствием (Plut. Lys. 19). На настроение коллегии эфоров 404/403 г. частично мог повлиять и инцидент с Гилиппом, который имел место непосредственно перед выборами нового состава эфората (Diod. XIII, 106; Plut. Lys. 16; Posid. ad. Athen. VI, 234 a)[023_104].

Что касается мотивов царя Павсания, то наши источники (вполне в духе античной историографии) причину всех его поступков усматривают в чувстве мести и личной зависти по отношению к Лисандру (Xen. Hell. II, 4, 29 - Pausaniva"... fqonhvsa" Lusavndrw/; Diod. XIV, 33, 6 - Pausaniva"... fqonw'n tw/' Lusavndrw/). Плутарх добавляет, что чувства Павсания вполне разделял и царь Агис (Lys. 21, 3). Таким образом, по крайней мере, в этом деле, оба царя проявили завидное единодушие. Однако видеть в действиях Павсания только личную антипатию к Лисандру было бы, конечно, необоснованным упрощением. Скорее всего, личный момент сочетался с определенными соображениями принципиального характера. За несколько лет для руководства спартанской державой Лисандр создал новую исполнительную власть, сосредоточив ее в руках навархов, гармостов, эпистолеев и других высших офицеров, связанных, как правило, лично с ним, а не с царями. Это привело к тому, что цари, оставаясь по конституции главнокомандующими, фактически оказались в тени. Над Спартой нависла угроза двоевластия и неизбежной в таких случаях гражданской смуты.

Такой перекос в сторону авторитарной власти и попытался исправить царь Павсаний. Он положил конец как внутренней, так и внешней экспансии Лисандра. В самый ответственный для Лисандра момент, когда тот уже видел себя господином Афин, как "deus ex machina" возник Павсаний и "отодвинул" Лисандра, воспользовавшись своим конституционным правом возглавлять спартанское гражданское ополчение. Лисандр, в это время находившийся в Афинах в качестве гармоста[023_105], и его брат Либий, руководивший спартанским флотом (Xen. Hell. II, 4, 28), оказались в весьма двусмысленном положении. Место спартанского царя в военной иерархии было гораздо выше места гармоста. Лисандр со своими наемниками (Lys. XII, 54, 58; Diod. XIV, 33, 5), если хотел остаться в конституционном поле, безусловно, должен был подчиниться спартанскому царю, прибывшему с традиционным гражданским ополчением и союзными контингентами.

Появление Павсания в Афинах полностью изменило расстановку сил. Царь, вмешавшись в судьбу Афин, воспрепятствовал тому, чтобы Афины стали бесконтрольной "вотчиной" Лисандра. Следы именно такой трактовки мотивов Павсания можно найти уже у современника событий - Ксенофонта. Так, по словам Ксенофонта, "он [Павсаний] боялся, что тот [Лисандр]... сделает Афины своим владением" (Hell. II, 4, 29 - ijdiva" poihvsoito ta;" jAqhvna"). Ту же версию повторяет и Плутарх. Согласно Плутарху, главная цель Павсания - это стремление закончить войну таким образом, "чтобы Лисандр опять с помощью друзей не стал господином Афин" (Lys. 21, 3).

Среди мотивов Павсания не последнюю роль играло и понимание пагубности для Спарты действий Лисандра в Афинах, ибо он "видел, что Спарта приобретает печальную репутацию у греков" (Diod. XIV, 33, 6). Павсанием, таким образом, двигало желание успокоить общественное мнение и погасить уже назревающий международный конфликт, в который были вовлечены в том числе и члены Пелопоннесской лиги.