Персидская гробница. Тигровая Луна. Ребе едет в отпуск - Джеймс Мэйо

получить добро, но если что-то предложит председатель, придется его поддержать. А если ты пообещаешь что-то, а мы не поддержим, ты окажешься в нелепом положении, когда вернешься жаловаться на упрямство совета.

— Ну ладно, — сказал Рэймонд, — иди к ребе, Марти, и что-нибудь придумай.

Глава 3

Мириам открыла дверь и пригласила Марти Дрекслера в гостиную, где сидел ребе.

— Поскольку, мистер Дрекслер, у вас дела религии, оставляю вас вдвоем…

— Думаю, вам лучше остаться, миссис Смолл, — заметил Марти. — Знаете, в своем бизнесе, когда речь идет о семейных финансах, я всегда прошу клиента привести с собой жену. Вы меня понимаете?

— Конечно, мистер Дрекслер, если вам угодно.

Ребе поднялся, жестом пригласил гостя сесть и сел снова.

— Так речь пойдет о семейных финансах, мистер Дрекслер?

Марти Дрекслер улыбнулся широкой профессиональной улыбкой.

— Можно сказать и так, и этак. На собрании мы проголосовали за ваш контракт, и Берт Рэймонд поручил мне обсудить с вами детали.

— Очень любезно с вашей стороны, — ребе откинулся в кресле и устремил взгляд в потолок. — Но в моем понимании контракт — это соглашение между двумя равными сторонами, когда каждый имеет то, в чем нуждается другой, а не когда один что-то другому жалует от своих щедрот.

Дрекслер, твердо намеренный не дать сбить себя с толку, кивнул.

— Ну да, вы правы. Я и говорю, что пришел это обсудить.

— А почему именно сейчас? — спросил ребе.

Дрекслер укоризненно поморщился.

— Ребе, мы же с вами взрослые люди! Мы получили письмо с просьбой об отпуске и сразу поняли, что все дело в контракте. В конце концов, мы деловые люди. Ладно, пусть мы проявили невнимание, но вы же понимаете, в таких делах мы еще новички. Мы думали, это простая формальность. Ну ладно, я прошу прощения — все мы просим прощения, и перейдем-таки к делу. Предположим, вы мне скажете, к чему клоните, а я скажу вам, что предлагают наши. И если будет нестыковка, то постараемся ее уладить. Вы также имеете право голоса, миссис Смолл, ведь ваш тут интерес не меньше, чем у ребе, а может, и больше: я всегда считал, что в доме глава — женщина. Только она знает, сколько чего семье нужно и сколько это будет стоить. Итак, карты на стол, и тогда я скажу вам о планах совета. Мы что-нибудь придумаем, и если это будет отличаться от наших замыслов, я посоветуюсь с правлением, вернусь и буду обсуждать это с вами до тех пор, пока все не уладится. Справедливо?

— Вполне справедливо, мистер Дрекслер, — ответил ребе, немного поколебался, затем принялся объяснять, постукивая пальцами по ручке кресла. — Можете не верить, мистер Дрекслер, но, посылая это письмо, я был заинтересован только в отпуске, да и сейчас хочу только этого. Я и не думал о контракте и не готов думать о нем сейчас. Я просил об отпуске, и хочу отпуска.

Дрекслер все еще не верил, но невольно испытывал восхищение умением ребе торговаться и сделал еще одну попытку.

— Хорошо, если хотите так это называть, я согласен. Посмотрим, к чему это ведет. В письме вы просите отпуск на три месяца. Это все?

Ребе кивнул.

— Итак, вы уезжаете на три месяца. Полагаю, вы рассчитываете получить за это время компенсацию?

— По правде говоря, об этом я не думал, — ребе помолчал. — Нет, в этом случае мне деньги не нужны.

Дрекслеру стало не по себе. Как можно торговаться с человеком, который ничего не хочет? Жалованье за три месяца — очень приличные деньги — были главным его козырем. Но если ребе от них отказывается…

— А если мы откажем в отпуске, ребе?

Ребе криво усмехнулся.

— Боюсь, я все равно уеду.

— Вы хотите сказать — уволитесь?

— А вы мне оставляете другой выбор?

— Гм… Ну а если мы согласимся, вы точно вернетесь?

Ребе почувствовал себя неловко.

— Не знаю. Я не знаю, чего захочу через три месяца. — Он улыбнулся. — Кто это может знать?

— Но послушайте, это создаст проблемы. Ведь нам придется нанимать кого-то вместо вас, и если вы не вернетесь…

— Я понимаю ваши проблемы, мистер Дрекслер. Хорошо, допустим, я вернусь, и тогда мы обсудим контракт на взаимовыгодных условиях, — ребе улыбнулся. — А если не вернусь, и обсуждать не придется.

Зазвонил телефон, Мириам поспешила снять трубку.

— Дэвид, это из Нью-Йорка. Кажется, твоя мать. Поговоришь с другого аппарата?

Ребе извинился и поспешно вышел. Мириам сказала в трубку:

— Здравствуйте, мама. Все в порядке?.. Да, у нас все хорошо…Да, у Джонатана тоже… Да, Дэвид здесь, он сейчас подойдет. — Она услышала щелчок — муж взял другую трубку — и сказала: — Я прощаюсь, мама, у нас гости.

Извинившись перед Марти Дрекслером, она заметила:

— Муж — раввин в общине Барнардз Кроссинг шесть лет, мистер Дрекслер, и все это время у него не было отпуска, только случайные выходные. Он устал и переутомился. Ему нужно отвлечься и подумать. Думаете, мне легко сняться с места, уехать на три месяца и жить на сбережения? Вы правы, дома распоряжаюсь я. Я беспокоюсь о расходах, а эта поездка обойдется недешево — одна дорога чего стоит.

— Вы планируете путешествие?

— Мы едем в Израиль — в Иерусалим.

— Ох, миссис Смолл, послушайте, тогда я понимаю — он ведь раввин и должен посетить святые места. Полагаю, он один из всей общины там еще не был. Но дело в том, что Дон Джекобсон из совета занимается туризмом. Думаю, он мог бы придумать что-то вроде трехнедельного тура, ваш муж поехал бы гидом, и это не стоило бы ни цента. Я поговорю с Доном.

Пока он говорил, в комнату вернулся ребе и сообщил Мириам:

— Ничего серьезного.

Потом повернулся к Дрекслеру.

— Очень любезно с вашей стороны пытаться нам помочь, но в Иерусалим мы собираемся не как туристы, а чтобы жить там.

— В одном Иерусалиме — целых три месяца? И вы не собираетесь поездить по Израилю? Почему?

Ребе хмыкнул.

— Вас это может не убедить, мистер Дрекслер, но постараюсь объяснить. Пасха — наш главный праздник. Мы отмечаем ее не только церковной службой, но и специальным ритуалом, чтобы урок ее — та философия, на которой основана наша религия — навеки запечатлелся в нашем мозгу.

— Так вы до сих пор переживаете из-за отмены Седера? Ну, там были финансовые вопросы…

— Нет, мистер Дрекслер, я не переживаю из-за решения совета, — уверил его ребе. — Доводы были убедительными, хотя мне кажется, что по таким вопросам принято консультироваться с раввином. Нет, я хочу сказать,