Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

Но бездействовать означало самому подписать себе приговор. У Бьёрка хватило ума ничего не говорить Микаэлю Блумквисту. Он все прочел по его лицу и заметил его реакцию: Блумквист сам мучился, он искал информацию, но ему придется за нее заплатить. Ценой будет его молчание. Это был единственный выход.

Вопрос о Зале означал, что в расследовании убийства появилось совершенно новое уравнение.

Даг Свенссон разыскивал Залу.

Бьюрман тоже разыскивал Залу.

А комиссар Бьёрк был единственным человеком, который знал, что между Залой и Бьюрманом существовала связь, а из этого следовало, что от Залы вела ниточка и к Энскеде, и к площади Уденплан.

А это уже создавало для дальнейшего благополучного существования Бьёрка еще одну драматическую проблему. Ведь это он передал Бьюрману информацию о Залаченко, сделав это просто по дружбе и не подумав о том, что эти сведения по-прежнему оставались секретными. Такая, казалось бы, мелочь, однако из-за нее сделанное стало непростительной ошибкой.

К тому же, с тех пор как в пятницу у него побывал Микаэль Блумквист, он совершил еще одно преступление. Как полицейский, он был обязан, получив информацию, имеющую отношение к расследованию убийства, немедленно сообщить об этом. Но, передав эту информацию инспектору Бублански или прокурору Экстрёму, он тем самым автоматически разоблачил бы себя самого. Это стало бы достоянием общественности – не то, что касалось шлюх, а история с Залаченко.

В субботу он поспешил наведаться на свое рабочее место в отдел безопасности в Кунгсхольме, извлек все старые бумаги, относящиеся к Залаченко, и перечитал собранный материал. Он сам писал эти донесения, но с тех пор прошло уже много лет. Последний документ был десятилетней давности.

Залаченко.

Этот скользкий черт!

Зала.

Гуннар Бьёрк сам записал в своем расследовании это прозвище, но, сколько он помнил, никогда им не пользовался.

Однако связь была совершенно очевидна – связь с Энскеде, с Бьюрманом и с Саландер.

Гуннар Бьёрк задумался. Ему еще не было ясно, как все части головоломки связаны между собой, но он, кажется, догадывался, почему Лисбет Саландер отправилась в Энскеде. Он легко мог себе представить, что Лисбет Саландер в припадке ярости убила Дага Свенссона и Миа Бергман либо потому, что они отказались ей помогать, либо потому, что чем-то ее спровоцировали. У нее был мотив, о котором знал только Гуннар Бьёрк и, может быть, еще два-три человека.

Она же совершенно сумасшедшая. Бог даст, ее при аресте застрелит какой-нибудь полицейский. Она знает, и если она заговорит, то все может раскрыться.

Но как тут ни рассуждай, факт оставался фактом: лично для него молчание Микаэля Блумквиста было единственным шансом, а ничто другое его сейчас не волновало. Он чувствовал, как в нем нарастает отчаяние. Надо добиться от Блумквиста, чтобы тот согласился признать его своим анонимным источником и молчать о его... пикантных похождениях с этими чертовыми шлюхами. Эх, если бы, черт возьми, Саландер прострелила башку этому Блумквисту!

Он бросил взгляд на телефонный номер Залаченко и взвесил за и против того, чтобы ему позвонить. Но так ни на что и не решился.

Микаэль взял себе за правило регулярно подводить итог своих розысков. После ухода Паоло Роберто он посвятил час этой задаче. Получались записки, по форме напоминающие дневник, в котором он излагал свои мысли и в то же время точно фиксировал все разговоры, встречи и прочие части проделанной работы. Документы он хранил в зашифрованном виде, а копии пересылал Эрике Бергер и Малин Эрикссон, чтобы постоянно держать в курсе своих коллег.

Даг Свенссон пристально занимался Залой в последние недели перед своей гибелью. Это имя впервые прозвучало в последнем их с Микаэлем телефонном разговоре, за два часа до убийства. Гуннар Бьёрк утверждал, что ему о Зале кое-что известно.

Когда Микаэль подытожил то, что ему удалось узнать о Бьёрке, сведений набралось совсем немного.

Гуннару Бьёрку было шестьдесят два года, родился в Фалуне, не женат, в полиции работал с двадцати одного года. Начал как патрульный, но окончил юридический факультет и попал в тайную полицию уже в двадцать шесть или двадцать семь лет. Это случилось в 1969-м или 1970 году, как раз под конец того периода, когда начальником службы безопасности был Пер-Гуннар Винге.

Винге был уволен после того, как в одном разговоре с губернатором Норрботтена Рагнаром Лассинанти он назвал Улофа Пальме русским шпионом. После этого один за другим посыпались скандалы, в том числе убийство Пальме. Микаэль не имел ни малейшего представления, какую роль играл (и играл ли вообще) Гуннар Бьёрк в драматических событиях, происходивших в тайной полиции на протяжении последних тридцати лет.

Развитие карьеры Бьёрка в период 1970-1985 годов оставалось неизвестным, что и неудивительно, поскольку деятельность отдела безопасности всегда была засекреченной. Может быть, он точил карандаши в каком-нибудь архиве, а может быть, находился в Китае в качестве тайного агента. Но последнее было все же маловероятно.

В октябре 1985 года Бьёрк был переведен в Вашингтон, где два года прослужил в шведском посольстве. С 1988 года он вновь вернулся в Стокгольм на службу в тайной полиции. В 1996 году он стал публичной фигурой, так как был назначен заместителем начальника отдела по делам иностранных граждан. Чем именно он там занимался, Микаэль не мог в точности узнать. После 1996 года Бьёрк неоднократно выступал в средствах массовой информации в связи с высылкой того или иного неблагонадежного араба, в 1998 году он привлек всеобщее внимание, когда из страны выслали целую группу иракских дипломатов.

Какое это имеет отношение к Лисбет Саландер и убийству Дага и Миа? Вероятно, никакого.

Но Гуннар Бьёрк что-то знает о Зале.

Поэтому тут, вероятно, имеется какая-то связь.

Эрика Бергер никому, даже своему мужу, от которого у нее обычно не было тайн, не рассказывала, что собирается переходить под крыло Большого Дракона – в «Свенскамор-гонпостен». В «Миллениуме» ей оставалось работать еще месяц. Ей было страшно. Она знала, что оставшиеся дни пролетят очень быстро и неожиданно наступит последний день ее работы главным редактором.

Вдобавок ее грызла тревога за Микаэля. Прочитав его последние сообщения по электронной почте, она почувствовала, что у нее защемило сердце. Все признаки были налицо. В нем проснулось упорство, которое два года тому назад заставило его вцепиться в Хедестад, та же настырность, которой он был одержим, когда воевал против Веннерстрёма. Начиная с Великого четверга для него перестало существовать все, кроме желания выяснить, кто убил Дага и Миа, и стремления так или иначе снять подозрения с Лисбет Саландер.

Несмотря на то что она полностью сочувствовала его целям (Даг и Миа были и ее друзьями тоже), одна черта Микаэля ее всегда несколько смущала: стоило ему напасть на след добычи, как все остальное для него утрачивало значение.

С того момента, как он позвонил ей вчера и сообщил, что бросил вызов инспектору Бублански и вступил с ним в соревнование, словно какой-нибудь несчастный мачо или ковбой, она сразу поняла, что теперь с ним невозможно будет иметь дело, пока он не добьется решения поставленной задачи. Теперь он будет попеременно то восхищаться собой, то впадать в депрессию. И где-то в его уравнении будет присутствовать риск, скорее всего, совершенно неоправданный.

И потом – Лисбет Саландер! Эрика видела ее всего один раз и слишком мало знала об этой странной девушке, чтобы полностью разделять убеждение Микаэля в ее невиновности. А вдруг прав был Бублански? Вдруг она преступница? Только представить себе, что Микаэль сумеет ее разыскать и окажется лицом к лицу с психопаткой, вооруженной огнестрельным оружием!

Неожиданный разговор с Паоло Роберто сегодня утром отнюдь ее не успокоил. Конечно, хорошо, что Микаэль будет не одинок в своем стремлении поддержать Саландер, но только ему не хватало связываться с таким мачо, как Паоло Роберто!

Вдобавок ко всему ей нужно было подыскать себе замену, кого-нибудь, кто вместо нее встанет у руля «Миллениума». Причем теперь с этим уже приходилось спешить. Она хотела было позвонить Кристеру Мальму и обсудить это дело, но поняла, что не может поделиться своим решением с ним, не сказав о нем сначала Микаэлю.

Микаэль был блестящий репортер, но для должности главного редактора совершенно не годился. В этом случае Кристер был гораздо более подходящей кандидатурой, но она сомневалась, что он примет подобное предложение. Малин еще чересчур молода и нерешительна, Моника Нильссон – слишком занята собой. Хенри Кортес – хороший репортер, но тоже слишком молод и неопытен для такой должности. Лотта Карим была слишком мягкой. И в то же время у Эрики не имелось уверенности, что Кристер и Микаэль согласятся принять вместо нее нового человека со стороны.