Имею топор — готов путешествовать - Евгений Шепельский

Имоен вдруг разревелась, как маленькая девочка, притиснув к глазам сжатые кулаки.

Все.

Я озлился и издал варварский клич, бросаясь в последнюю атаку. Красиво умереть — тоже подвиг. А если повезет, я пробьюсь к смертоносцу и насажу эту мразь на клинок.

Чирвалы застыли. Клянусь вам, все эти злыдни застыли, на лицах первого ряда проступили болезненные гримасы. Серп замер над головой Имоен.

Меня пронзила догадка.

—А-а-а-а-арррр! — Я повторил вопль, срывая голос. Ряды нагих тварей покачнулись.

Эльфы! Эльфийские уши! Да здравствуют острые эльфийские уши!

Чирвалы, может, и были ублюдками, но уши, а значит, и тонкий слух у них были от эльфов!

Фрей остановился посреди строя чирвалов, лицо его исказилось. Он что-то понял или почувствовал и начал быстро повторять какой-то рефрен на омерзительном языке с обилием шипящих.

Чирвалы ответили ему — шипением.

А и быстро они приходят в себя...

—Олник! — завыл я, перекрывая голос смертоносца. — Олник, пой!

—Ась? — не понял тот, восседая на куче каменных обломков.

—Пой, болванище, пой свои песни!

—А-а-апчхи-и-и! Народные?

Кто-нибудь, убейте сукиного сына!

—Гномские йодли! Пой же ты наконец!

—Арча, Олник, арча! — поддержал меня принц, от волнения заговорив на эльфийском.

—Но...

—По-о-о-ой!!! И Олник запел.

Если вы помните, от гномских йодлей — замечу между строк, что поют — Гритт, не поют, ревут от тоски! — их обычно гномские мужчины, достигшие половой зрелости[27] — у эльфов, у всех эльфов, кроме чащобников, приключаются рвотные позывы необычайной свирепости. Я не эльф, но от гномских йодлей меня тоже тошнит.

Чирвалы не были эльфами в полной мере. Я был уверен, что пение товарища подействует на них, но в точности не знал как.

Результат превзошел все ожидания.

Едва Олник распелся («йодл - иа-ай - иии - яууу!»), а случилось это за считанные мгновения, — чирвалы, бросив оружие, начали зажимать уши ладонями. Это не помогло. Они пытались заткнуть уши пальцами — не помогло и это, поскольку палец, увенчанный когтем, не слишком подходит для ушной затычки. Широкая грудь и луженая глотка моего напарника исторгали звуки настолько громкие и пронзительные, что они, казалось, ввинчивались в плоть гор до самых корней. Это вам не безобидное огровское пение! На лицах свирепых полуэльфов отражалась ужасная боль, из огромных глаз катились слезы. Внезапно один из них, отняв руки от головы, с разбега сиганул в пропасть. Его пример послужил сигналом к действию. Толкаясь, шипя, чирвалы серой волной начали бросаться с края Дул-Меркарин. Они пихали и нас, слепо пробегали мимо и все падали, падали в пропасть, как живой водопад.

Олник богом мщения высился на груде камней и пел. О, как же он пел!

Фрей опомнился и отправил в бой свою гвардию. Хо! Не прекращая драть глотку, мой товарищ схватил булыжник и метким броском раскроил голову ближайшему аграбанцу. Второй попытался уклониться, но бог мщения не знал промашки. Да, гномы — великие умельцы по части швыряния камней.

Внезапно пение Олника прервала серия чихов, и твари, те, что еще остались, замерли, затем медленно потянулись за своими серпами...

И тут вступила Крессинда!

Как правило, гномские женщины — а уж тем более Жрицы Рассудка не слишком уважают пение мужчин, но Крессинда, видимо, имела на счет йодлей свое мнение. Глотка у нее была — мое почтение. Квакни-как-там-его, и без того уже лежавший ничком, перекатился на бок, закатив глаза под лоб. Бедняга.

У Фрея остался один телохранитель. Смертоносец придержал его. Вдвоем они начали пятиться к мосту.

Последний чирвал замер у кромки обрыва, когда Олник и Крессинда — а они, черт, спелись как надо! — взяли паузу, чтобы глотнуть воздуха. Но прыгнул, едва гномы продолжили концерт.

Имперский смертоносец отступал к мосту...

Я усмехнулся и направился к нему, держа клинки Гхашш перед собой.

Ну кто из нас неудачник?

38

Шаг и еще шаг.

Фрей пятился, прикрываясь телохранителем.

Однако на мосту образовался затор.

Хараштийская сторона моста была заполнена Правдивыми Магами. Бородачи лежали вповалку, выкатив глаза и раскрыв рты. Они завершили склонение двух заклятий для смертоносца и были выжаты до капли, вдобавок Фрей пропустил сквозь них энергию гекатомбы. Кое-кто из Магов уже отправился к верхним людям или в нижние миры, другие были на грани, третьи напоминали восковые статуи — их охватило нечто вроде временного паралича. Магия в моем мире — суровая штука прежде всего для самого чародея.

Ах да, я это уже говорил.

Если Фрей побежит, он наткнется на Магов, и, пока будет перебираться, я сумею поразить его в спину.

Но это в случае, если он побежит... Должен побежать: он слаб после заклятий и держится, похоже, только на каком-то эликсире. И как маг он себя исчерпал.

Побежит или нет? Нет, не побежит: осколки чести и самолюбие не позволят бежать повторно.

Но он сам загнал себя в ловушку, не взяв оружия и доспехов. Хотя — я его понимал: зачем лишние хлопоты, если все можно сделать чужими руками?

На хараштийской стороне его приказов ждали семь аграбанцев. И еще один был прямо передо мной, выставив окровавленный кинжал, которым недавно резал зомби из гильдий. На смуглом лице полнейшее равнодушие. Жизнь так жизнь. Смерть так смерть. Как видно, фатализм аграбанцы впитывали с молоком матери и ремнем отца. Хо, мне бы такой склад ума...

Шаг и еще шаг.

Тут я почувствовал жжение в правом боку и остановился, чтобы посмотреть, как обстоят со мной дела. Дела обстояли хреново.

Видите ли, под эльфийский рыжий плащ я напялил доспех, но, в общем, сделал это зря, ибо драчка с охраной моста не состоялась, а от серпов чирвалов нагрудник помогал примерно так же, как шелковые панталоны — от сифилиса. Я мог бы выйти против недоэльфов в одном исподнем — с тем же результатом.

Золотой серп чирвала рассек славную эльфийскую накидку и человеческие доспехи. Горячий кровяной родник пробился в моем правом боку. Он бурлил и густел на глазах, с края накидки срывались тягучие капли.

Похоже, серьезная рана.

С печенью не шутят, это скажет вам всякий выпивоха. «Точно!», — подтвердит убийца, работающий с ножами. Ножик в печени обеспечит стойкий результат. Там, знаете ли, проходит воротная вена.

Кажется, я умирал.

Смешно.

Я поднял взгляд.

Фрей смотрел из-за плеча аграбанца налитым глазом. Дураком он не был и верно оценил мою рану. На страшной, расчерченной кровью роже появилась довольная ухмылка. Смертоносец кивнул и отдал телохранителю краткий приказ. Тот взмахнул кинжалом, устремляясь вперед...