Пушкин и 113 женщин поэта. Все любовные связи великого повесы - Литагент «АСТ»

«В ряду женских образов пушкинской биографии, – писал пушкинист Л. Гроссман, – Александра Николаевна Гончарова заслуживает, быть может, самого почтительного упоминания. Ее любовь к поэту была по-настоящему жизненной и действенной. Она не ждала от любимого человека мадригалов или посвящений, но старалась всячески облегчить ему жизнь».

После смерти Пушкина она продолжала жить с сестрой Натальей, помогая ей растить детей. Евпраксия Вревская писала в письме Алексею Вульфу 2 сентября 1837 года: «Сергей Львович [отец Пушкина], быв у невестки [Натальи Николаевны], нашел, что сестра ее [Александра] более огорчена потерею ее мужа». Остается, правда, непонятным ее поведение, когда она, в отличие от других ближайших знакомых поэта, возненавидевших его убийц, продолжала доброжелательно общаться с Дантесом.

В 1852 году Александра Николаевна вышла замуж за чиновника австрийского посольства барона Густава Фризенгофа (1807–1889) и уехала с ним за границу. В гостях у нее в Венгрии бывали Наталья, братья, Арапова, Дантес, его жена и дети. Дети А. С. Пушкина, воспитанные при участии Александры Николаевны, поддерживали родственные отношения с Дантесом и его семьей: Александр и Григорий Пушкины ездили к «дяде Жоржу» в Сультец; Мария и Наталья постоянно переписывались с эльзасскими кузинами. В доме Александрины Арапова познакомилась с дочерью Дантеса графиней де Вандаль и т. д. И что уже совсем непонятно: в замке Фризенгоф (до 1940 года) висел портрет Дантеса, но не было ни одного портрета Пушкина.

Полетика Идалия Григорьевна

Идалия Григорьевна Полетика (между 1807 и 1810–1890) – дочь португальской графини д’Ега, жены камергера испанской королевы Марии I и русского посла в Испании графа Г. А. Строганова. Родилась она до их официального брака (в 1828) и носила девичью фамилию д’Обортей. Ее мать, бросив своего мужа, уехала со Строгановым из Испании в Россию. Здесь они обвенчались, и она стала Строгановой Юлией Павловной, но Идалия продолжала считаться «воспитанницей» графа Строганова.

Она была очень музыкальна. В Томском университете сохранилось большое собрание принадлежащих ей нотных тетрадей. Кроме этого, она отличалась острым языком и свободным от норм морали поведением. Уже в 16 лет она встречалась со страстно влюбленным в нее наполеоновским генералом Жюно и с другими знатными фигурами своего времени. В Петербурге молодые офицеры буквально «носили ее на руках» и были готовы из-за нее стреляться. Так, кавалергард Савельев «взял за грудки и слегка придушил» своего командира полка генерал-майора Р. Е. Гринвальда, когда тот нехорошо отозвался об Идалии. Причем за этот проступок Савельев первоначально был даже приговорен к расстрелу, но затем разжалован в солдаты и сослан на Кавказ под пули горцев.

В 1829 году Идалия вышла замуж за штаб-ротмистра, ставшего затем полковником и даже генералом, но в отставке, 29-летнего А. М. Полетика. Если считать по Строганову, то Идалия приходилась Н. Н. Гончаровой троюродной сестрой и была очень дружна с ней.

После женитьбы на Гончаровой красавица Полетика стала близкой приятельницей поэта. Но после какого-то инцидента, до сих пор нам неизвестного, Идалия Григорьевна стала относиться к Пушкину крайне враждебно. Причем эта ненависть к поэту прошла через всю ее дальнейшую жизнь. Причин этому, видимо, могло быть несколько. Так, например, пушкинисты С. Ласкин и Л. Анисов предполагают, что это: – из-за ее любви к Дантесу, что подтверждается ее письмами к нему и Екатерине Геккерн; будто бы Пушкин сказал о нем при ней что-то очень обидное; – будто бы Пушкин записал Идалии в альбом любовное послание, а в конце подписал: «1 апреля», о чем узнали в свете и подняли ее на смех.

Но, скорее всего, имело место и первое, и второе, и что-то третье, более существенное, связанное с личными моментами в отношениях поэта и Идалии. А ведь еще 30 октября 1833 года Пушкин писал жене: «…Полетике скажи, что за ее поцелуи явлюсь лично, а то-де на почте их не принимают…» А 14 октября 1835 года у Идалии родился ребенок, названный ею Александром, об отцовстве которого ходили разные слухи. С. В. Балашова, документально исследовавшая взаимоотношения Пушкина и Полетики «от вполне родственных, дружески-ласковых и шутливых (однажды поэт даже положил руку на ножку Идалии во время поездки с ней и женой в карете!) до нескрываемо враждебных», считает, что 4 или 5 ноября 1836 года, узнав о тайной встрече жены с Дантесом, Пушкин потребовал от Полетики объяснений и в ярости наговорил ей грубостей.

Идалия близко дружила с Дантесом как в России, так затем и за границей, после убийства Пушкина. В ее письме белокурому красавцу звучало признание: «Вы по-прежнему обладаете способностью заставлять меня плакать… Ваш подарок на память меня растрогал, и я не сниму его больше с руки… если я кого люблю, то люблю крепко и навсегда… Сердечно ваша». Но открыто выказывать свои чувства к Дантесу Идалия не могла, так как ее муж был непосредственным его начальником, командиром пятого эскадрона кавалергардов. В этом плане ей оказалась выгодна женитьба Дантеса на Екатерине Гончаровой, дававшая Идалии повод беспрепятственно посещать его дом. После высылки Дантеса из России Екатерина писала ему в письме:

«…Jdalie приходила вчера на минуту с мужем; она в отчаянии, что не простилась с тобою; …она не могла утешиться и плакала, как безумная».

До сих пор не утихают споры, почему Идалия, явно влюбленная в Дантеса, предоставила тому свою квартиру для интимного свидания с женой Пушкина 2 ноября 1836 года, а может быть, это происходило и не один раз?

После трагической гибели поэта, в которой Полетика приняла самое деятельное участие, она продолжала сохранять хорошие приятельские отношения с его вдовой. Идалия писала о своем посещении Натальи Николаевны жене Дантеса Екатерине в 1839 году: «Дети милые, особенно мальчики; они похожи на нее, но старшая дочь [Мария] – портрет отца, что великое несчастье». Перед тем, как выдать замуж свою дочь, Идалия приезжала к Натали показать ее жениха.

Неприязнь к Пушкину она сохранила до конца своих дней. Так, живя в последние годы жизни у брата – графа А. Г. Строганова в Одессе, и узнав, что на Приморском бульваре 16 апреля 1889 года на собранные по подписке народные средства торжественно открывается памятник А. С. Пушкину, она собиралась поехать туда и прилюдно плюнуть на постамент. Прожить столько лет с ненавистью к Пушкину и застать его триумф. Сердце ее не выдержало…

Хитрово Елизавета Михайловна

Елизавета Михайловна Хитрово (1783–1839) – дочь Михаила Илларионовича Кутузова, жена по первому браку (с 1802) флигель-адъютанта Александра I Ф. И. Тизенгаузена, а по второму (с 1811) – генерал-майора Н. Ф. Хитрово.

Ее первый муж, граф Тизенгаузен умер в 1805 году: скончался от полученных под Аустерлицем ран. От него у Елизаветы Михайловны остались две дочери-красавицы: Екатерина (1802–1888) и Дарья (1804–1863). Со вторым мужем генералом Н. Ф. Хитрово, дипломатом, близким приятелем дяди Пушкина Василия Львовича, она прожила 8 лет, до самой его смерти.

С 1815 года она с дочками находилась в Италии (муж ее был поверенным в делах России во Флоренции). В 1826 году Е. М. Хитрово вернулась на родину вместе со старшей дочерью Екатериной и обосновалась в Петербурге. Через два года вторая дочь, Дарья, вышедшая замуж в Италии, приехала в Петербург с мужем – австрийским посланником графом Шарлем-Луи Фикельмоном. В особняке Фикельмонов на Дворцовой набережной в 1831 году поселилась и Е. М. Хитрово.

Елизавета Михайловна «…обладала в высшей степени светскостью, приветливостью самой изысканной и …всепрощающей добротой, – вспоминал В. А. Соллогуб. – Она никогда не была красавицей, но имела сонмище поклонников».

Пушкин познакомился с ней в Петербурге в 1827 году, а возможно, еще до этого в Москве и сразу же стал завсегдатаем ее салона, а несколько позднее и салона ее дочери – Д. Ф. Фикельмон, которая с мужем и прислугой жила в отдельном дворце. Пушкин любил слушать ее рассказы о том времени, когда она сопровождала отца во время войны с Наполеоном, оставив дома двух маленьких девочек. Но после гибели мужа под Аустерлицем отец – М. И. Кутузов отослал ее домой.

В конце 1828 года Елизавета Михайловна, только что приехавшая из-за границы, дала свой первый танцевальный бал, на котором предстала в нарядном белом платье с голыми плечами и большим вырезом-декольте. По этому поводу известны стихи, приписываемые поэту, но в действительности написанные Соболевским:

Лиза в городе жила

С дочкой Долинькой.

Лиза в городе слыла

Лизой Голенькой.

У австрийского посла

Нынче Лиза в en gala;

Но по-прежнему мила,

Но по-прежнему гола.

Пушкин звал ее то «Эрминией» (по имени героини «Освобожденного Иерусалима» Тассо, влюбленной в рыцаря Танкреда, который ее игнорирует), то «Лизой Голенькой» (так как она всегда ходила в сильно декольтированных платьях с обнаженными плечами), то «Пентефреихой» (Пентефрий или Потифар, по Библии – царедворец фараона, чья жена, будучи уже в пожилом возрасте прониклась страстью к молодому Иосифу, которому с трудом удалось сбежать от нее, оставив в ее руках свой плащ) и «Елизой».