Радости и тяготы личной жизни - Джоу Росс

– Я хочу знать, действительно ли он мой сводный брат.

– А как же, конечно, брат, – сквозь выдыхаемый сизый дым сказала мать. – Зачем мне обманывать тебя?

– Затем, что, может быть, Кинлэн заставил тебя пойти на это?

Белл молчала. Потом процедила:

– Я никогда не рвалась стать матерью.

Такие заявления Джейд уже слышала. Трудно даже сказать, сколько раз. Но она лишь тихо произнесла: «Я знаю», чтобы не спугнуть мать, чтобы та, наконец, выложила ей все.

– Я просто хотела быть любимой. Долго, очень долго я винила тебя за то, что никто из парней даже не смотрел в мою сторону. – Белл глубоко затянулась. – Конечно, какой мужчина захочет возиться с чужим ребенком?

Какой мужчина... Джейд сразу подумала о Сэме, и сердце ее сжалось от горечи и боли.

– Я ревновала, завидовала тебе, – говорила Белл. – Еще бы, ты жила в чистом богатом доме Гэллахеров, а я ломала спину за каждый доллар.

– Все, что я получала, я отдавала тебе, мама.

Белл, казалось, не слышала ее.

– Знаю, ты страдала, оттого что у тебя мать выпивает. Тебя это задевало, злило. Так что, когда ты сунула меня в больницу для алкоголиков, я поняла, что ты хочешь отыграться за все эти годы.

Белл вдруг глянула дочери прямо в глаза и с вызовом спросила:

– Ты что, думаешь я всегда хотела стать пьяницей?

– Нет, – покачала головой Джейд.

Серые крошки пепла падали прямо на потертый ковер.

– Нет, черт побери, нет, не хотела. Не было такого, чтобы я в детстве сидела и мечтала, как я вырасту и буду пьянствовать. Но мне надо было как-то спрятаться от этой жизни.

– Мама.

– Да?

– Ты так и не ответила на мой вопрос. Вопрос, является или нет Кинлэн Гэллахер моим отцом.

Трясущимися руками Белл прикурила от догорающей новую сигарету.

– Нет. Это не он. Вся та история – вранье от начала и до конца. Ему нужно было отпугнуть тебя от Рорка.

Джейд прикрыла глаза, моля небо дать ей сил пережить все это.

– Но зачем? – прошептала она. – И почему ты оказалась с ним заодно?

– Да потому, что он шантажировал меня, – почти выкрикнула Белл.

– Шантажировал тебя? Как?

– Он подставил меня так, что мне грозил арест за занятие проституцией, он собирался загнать меня на исправительные плантации. Что мне оставалось делать?

Джейд тут же подумала об Эми. Никто и ничто не заставит ее нанести дочери такую рану, как это сделала Белл.

– Ты должна понять меня, когда узнаешь, как это было, – продолжала мать. – Я тогда только вышла из стен наркологической лечебницы – того ада в Далласе, куда ты сунула меня.

– Это очень солидная клиника, – заметила Джейд, а про себя сказала: «И чертовски дорогая».

– Ад, – повторила Белл. – Жуткое, страшное место. Преисподняя. Каждый день могучие санитары вкалывали мне анатоксин, вызывающий отвращение к алкоголю, а потом заставляли меня пить спиртное, так что выворачивало не только внутренности, но и душу. И я тебе скажу, скоро один запах виски стал для меня мукой.

– И пить ты перестала.

– Два месяца я сидела в своем фургоне, – согласилась Белл, – два месяца я не брала в рот ни капли. Каждый Божий день я посещала сборища «анонимных алкоголиков», которые устраивала местная церковь. И вот однажды, сидя в этом убожестве, я вдруг почувствовала – свербит. Нет, это не было желанием выпить, – уверила она Джейд. – Просто я решила провести эксперимент, смогу ли удержать спиртное в желудке. Мне надо было избавиться от своего беспокойства. Тогда я отправилась в бар «на пятачке».

Джейд сразу вспомнила все «излюбленные» места, откуда столько раз ей приходилось вытягивать мать. Обычно это были грязные, скверные заведения, где клубами висел табачный дым, а полы были посыпаны опилками.

– Кабачишко так себе, – заметила Белл, – но он, знаешь ли, показался уютнее той богадельни.

Мать подробно рассказывала, как она пришла, села на табурет у стойки, как бармен налил ей сухого белого вина из галлоновой бутылки, с которой предварительно стер пыль. И тогда она сделала первый глоток и стала ждать. Вроде ничего. Она пригубила еще. Не тошнит, не выворачивает. Еще глоток...

– Но ты же знала, мама, что тебе нельзя пить! – воскликнула Джейд. Знакомые досада и огорчение захватили ее. Один глоток влечет за собой другой, потом еще, больше, крепче, чаще.

– Ну, вино – разве это выпивка? – возразила Белл. – В общем, возвращаясь к той истории, которую ты жаждешь услышать, скажу, что я очень быстро покончила с первым стаканчиком, а затем и со вторым, но все время была начеку – не пойдет ли все это обратным ходом.

Вот тогда-то раскрылась дверь и вошел... да, вошел тот самый мужчина. Он как-то сразу улыбнулся мне, а я ему.

После третьей порции вина бармен поставил передо мной бренди «Александр» со сливками. Я говорю ему, мол, я не заказывала, а он сказал, что меня угощает вон тот джентльмен. Ну, я не хотела показаться невежливой или неблагодарной, к тому же, бренди «Александр» скорее смахивает на десерт, чем на выпивку.

Ничего в дальнейшем повествовании уже не удивляло Джейд. Белл и тот незнакомец скоро уселись рядышком. После неизвестно какого по счету «Александра» мужчина предложил продолжить вечер где-нибудь в другом месте.

– Ты должна понять меня, Джейд, – твердила Белл. – Я так давно не была с мужчиной.

Так давно... И в этом «давно» вряд ли вообще была хоть одна светлая минута.

– Что-то я пока не могу взять в толк, как случайная встреча с этим типом связана с шантажом и Кинлэном Гэллахером.

– Все дело в деньгах.

– В деньгах, – тусклым голосом повторила за ней Джейд.

– Когда он спросил меня, сколько, я беру, я хотела было сказать ему, что за день я могу дважды и напиться, и очухаться, но за постель денег не беру никогда. Хотела, да потом прикинула, что раз уж я все равно решила переспать с ним, что дурного, если я приму от него маленькое вознаграждение? В конце концов, платил же он за выпивку! А здесь наличные. Какая разница?

«Действительно, какая разница», – застучало в голове Джейд. Она потерла глаза рукой.

– В общем, я назвала сумму в сто долларов, так он даже глазом не моргнул, – призналась Белл. – Меня это очень вдохновило и обрадовало, потому что цена, прямо скажем, не маленькая.

Джейд молчала, а Белл продолжала свой рассказ. Они выбрали мотель «Роуз Рок». Незнакомец оказался пылким любовником, с ним Белл даже о деньгах позабыла. И не вспоминала, пока он не отсчитал ей прямо в руку пять хрустящих двадцаток.

– После чего этот негодяй напялил свои штаны, сунул мне в нос полицейский жетон и объявил, что я арестована. За проституцию.

– Это Гэллахер подстроил, – молвила Джейд. Рука старого негодяя сразу угадывалась в этом деле.