Еретики Дюны - Фрэнк Герберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вызови Шиану. Мы должны решить, не стоит ли оборвать эту часть проекта.
— И получить причитающиеся нам шишки.
— Как скажешь, Дар.
Шиана выглядела немного заспанной и протирала глаза, когда появилась в гостиной, хотя и успела ополоснуть лицо и надеть чистую белую накидку. Волосы были еще влажными.
Тараза и Одраде стояли у окна спиной к свету.
— Это Шиана, Верховная Мать, — сказала Одраде.
Шиана мгновенно пришла в себя и выпрямилась. Она слышала об этой могущественной женщине, этой Таразе, которая железной рукой правила Общиной Сестер из дальней крепости под названием Капитул. Яркий свет, на фоне которого выделялись силуэты обеих женщин, слепил девочке глаза, сбивал с толку. В контражуре лиц Преподобных Матерей было почти не видно, казалось, что темные контуры окружены сияющим ореолом.
Послушница тщательно проинструктировала Шиану на этот случай.
— Стой перед Верховной Матерью почтительно и говори с уважением. Говори только тогда, когда тебя спросят.
Шиана в точности последовала этому наказу.
— Мне сказали, что ты можешь стать одной из нас, — произнесла Тараза.
Обе женщины видели, какое действие произвели эти слова на ребенка. К этому времени Шиана уже немного знала о достижениях Преподобной Матери. Ее душу озарил луч истины. Она начала приобщаться к тому бездонному источнику знаний, которые накопила Община Сестер в течение тысячелетий. Ей рассказывали о селективной передаче памяти, о памяти других, о муке Пряности. И вот сейчас она стоит перед самой могущественной из всех Преподобных Матерей, перед той, от кого нельзя скрыть ничего.
Шиана не ответила, и Тараза повысила голос:
— Тебе нечего сказать, дитя?
— Зачем здесь слова, Верховная Мать? Вы и так уже все сказали.
Тараза послала Одраде многозначительный взгляд.
— У тебя есть еще какие-нибудь маленькие сюрпризы для меня, Дар?
— Я же говорила, что она великолепна, — ответила Одраде.
Тараза снова обратила свое внимание на Шиану.
— Ты гордишься таким мнением о себе, дитя?
— Оно устрашает меня, Верховная Мать.
Изо всех сил стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, Шиана напомнила себе: Говори только самую глубокую правду, которую ты чувствуешь. После такого напоминания ей стало несколько легче дышать. Эти слова — слова предупреждения — приобрели сейчас для девочки совершенно новое значение. Она опустила голову и смотрела в пол перед двумя женщинами, не поднимая на них глаз. Шиана чувствовала, что у нее сильно бьется сердце, и это не ускользает от внимания Преподобных Матерей.
— Но оно и должно тебя устрашать, — согласилась с девочкой Тараза.
— Ты поняла, что было тебе сказано, Шиана? — спросила Одраде.
— Верховная Мать желает знать, полностью ли я предана делу Общины Сестер, — ответила Шиана.
Одраде посмотрела на Таразу и пожала плечами. Им троим было больше нечего обсуждать. Такое бывает между членами семьи, а Бене Гессерит и был одной большой семьей.
Тараза продолжала молча изучать Шиану. Взгляд Верховной Матери был тяжелым, лишающим Шиану энергии, но девочка понимала, что надо терпеть, молчать и не реагировать на этот беспощадный осмотр.
Одраде не испытывала сочувствия. Шиана вела себя очень естественно, как и должна вести себя юная девушка. У нее был всеобъемлющий интеллект, который, расширяясь, занимал всю возможную поверхность, как надутый воздушный шар. Одраде вспомнила, как этим свойством в свое время восхищались ее учителя. Но следовало проявлять настороженность в той же мере, в какой Тараза казалась беспечной. Одраде проявляла такую настороженность, когда была даже моложе, чем Шиана. Не было сомнения, что Шиана все понимает. Ее интеллект нашел себе достойное применение.
— Мм-м-м, — неопределенно протянула Тараза.
Одраде слышала этот нечленораздельный звук и поняла, что Верховная Мать находится сейчас в параллельных потоках сознания. Память Одраде перенесла ее в прошлое. Когда она, будучи послушницей, допоздна засиживалась в учебной комнате, Сестры, приносившие ей еду, имели обыкновение задерживаться и наблюдать за ней точно так же, как сейчас Тараза наблюдала за Шианой. Одраде познакомилась с этой системой наблюдения в раннем возрасте. Именно это и было главной приманкой Бене Гессерит. Тебе тоже хотелось обладать такими эзотерическими способностями. И у Шианы тоже есть это желание. Такова мечта каждого неофита.
Все это когда-нибудь смогу и я!
После долгого молчания Тараза заговорила:
— Так как ты думаешь, дитя, чего ты хочешь от нас?
— Того же, чего, как мне кажется, хотели в моем возрасте вы, Верховная Мать.
Одраде с трудом подавила улыбку. Независимость Шианы в этот момент почти дошла до степени недопустимой дерзости, и Тараза определенно заметила это.
— Ты думаешь, что для этого можно пожертвовать даром жизни? — спросила она.
— Это единственная цель, которая мне известна, Верховная Мать.
— Твоя самоотверженность похвальна, но я хочу предупредить тебя: будь осторожна в использовании этого дара, — сказала Тараза.
— Хорошо, Верховная Мать.
— Ты сильно восхищаешься нами и будешь восхищаться еще больше, — пообещала Тараза. — Помни это. Наши дарования стоят очень и очень недешево.
Шиана не имеет ни малейшего представления о том, чем ей придется расплачиваться за наши дары, подумала Одраде.
Община Сестер никогда не скрывала от неофитов, что они становятся должниками и должны будут дорого платить. Воздаяние несовместимо с любовью. Любовь опасна, и Шиана уже знала это. Дар жизни? По телу Одраде пробежала дрожь, и она откашлялась, чтобы унять волнение.
Я еще жива? Наверное, я умерла, когда меня отобрали у мамы Сибии. Я была жива, когда жила там, в ее доме, но умерла, когда меня взяли Сестры.
— Теперь ты можешь оставить нас, Шиана, — сказала Тараза.
Девочка круто развернулась и пошла к двери, но прежде чем она вышла, Одраде успела заметить натянутую улыбку на лице девочки. Шиана поняла, что первый экзамен сдан.
Когда дверь закрылась, Тараза заговорила:
— Ты говорила о ее естественной способности модулировать Голосом. Я, конечно, услышала. Это просто замечательно.
— Она смиряет себя и старается не применять его в разговорах с нами.
— Итак, что мы здесь имеем, Дар?
— Возможно, со временем из нее получится Верховная Мать с необычайными способностями.
— Не слишком ли необычайны эти способности?
— Нам придется подождать, чтобы это увидеть.
— Как ты думаешь, ради нас она способна на убийство?
Одраде была ошеломлена и не пыталась это скрыть.
— Сейчас?
— Да, конечно.
— Гхола?
— Тег не станет этого делать, — сказала Тараза. — Я сомневаюсь даже в Луцилле. Их доклады говорят о том, что он способен выковывать узы привязанности и некоего родства душ.
— Так же, как я?
— Даже Швандью не избежала этого обаяния.
— Но где благородная цель такого акта? — спросила Одраде. — Разве не об этом предупреждал Тиран…
— Гм, он сам убивал много раз!
— И платил за это.
— Мы тоже платим за все, что берем, Дар.
— Даже за жизнь?
— Никогда не забывай о том, что ради выживания Общины Сестер Верховная Мать может принять любое, я подчеркиваю, любое решение.
— Да будет так, — произнесла Одраде. — Итак, что ты хочешь сделать и за что заплатить?
Это был правильный ответ, но он одновременно укрепил новые силы в Одраде, ту свободу отвечать на вызовы по-своему, завоевывая новую, незнакомую вселенную. Откуда взялась такая твердость? Явилась ли она результатом жесткого кондиционирования Бене Гессерит? Было ли это наследием Атрейдесов? Она даже не пыталась дурачить себя байками о том, что отныне будет руководствоваться в своих действиях только своей моралью, а не чужой. Внутренняя стабильность, на которую она теперь опиралась, не была чисто моральной. Это была и не бравада — ее одной всегда оказывается недостаточно.
— Ты очень похожа на своего отца, — сказала Тараза. — Обычно мужество получают от матери, но в данном случае это не так. Думаю, что свое мужество ты получила от отца.
— Майлс Тег очень мужественный человек, но думаю, что ты слишком упрощаешь, — возразила Одраде.
— Возможно. Но я всегда верно судила о тебе, даже тогда, когда мы с тобой обе были послушницами.
Она все знает, подумала Одраде.
— Нам не надо этого объяснять, — сказала Одраде, подумав: Причина в том, какой я родилась, как меня воспитывали и обучали, какой я была… какими мы были обе: Дар и Тар.
— В Атрейдесах есть что-то, не поддающееся нашему анализу, — сказала Тараза.
— Это не может быть генетической случайностью?