Владыки Мегамира - Юрий Никитин

– Оставь! Посмотри, он ему сам глаза когтями выдерет…

Второй бросил с непередаваемым презрением:

– Дикари… С какой только гадостью не общаются!

Хоша попытался содрать с груди Влада липкий клей, но коготки тут же увязли. Он затрещал так отчаянно, что Влад поморщился, закрыл глаза. Хохот джамперов стал громче, злораднее.

Даже с закрытыми глазами он видел их почти так же отчетливо. Его тащили, несли, ветер дул то справа, то слева, а однажды вовсе только снизу. Он старательно притворялся сломленным, покалеченным. Затем пахнуло странно сухим воздухом, лязгнуло. Сквозь веки проник яркий мертвенный свет, подобный Влад видел только на Станции: без тепла, жизни.

Он открыл глаза, а сильные руки в этот момент бросили его на удивительно гладкую плиту. Сверху упала едко пахнущая капля. Он поспешно зажмурился, остановил дыхание. По телу пошел зуд. Сквозь кожу просочился едкий щекочущий запах.

Он осторожно пошевелил пальцами, напряг и распустил мышцы на ногах. Запах истончался, уходил. Влад повел глазами, наткнулся взглядом на немолодого человека, что сидел у двери. В плотном комбинезоне, шлем откинут за спину, на широком поясе поблескивают баллончики, щипцы, крючки для гарпунов. За ним поднимается стена из материала, похожего на металл, что снова напомнило Владу Станцию.

Он продолжал лежать неподвижно, глядя в глаза незнакомца. Теплая лужа стаявшего клея быстро испарялась, насыщая воздух сладким ароматом. Он чувствовал, что может встать, руки и ноги свободны, но чутье подсказывало, что лучше остаться в том же положении.

Человек растянул губы в нехорошей усмешке:

– Действительно, вождь! Только у вас такой самоконтроль. У вождей, я имею в виду. Если бы ты начал подниматься даже медленно, я велел бы тебя шарахнуть по башке. Здесь даже пальцем нельзя шевельнуть без моего позволения. Понял?

Влад скосил глаза. Из угла помещения в поле зрения медленно вдвинулся огромный получеловек-полузверь, двойник того чудища, с которым он сражался совсем недавно!

Человек в скафандре кивнул, скаля зубы:

– Узнал? Да, это – получеловек. Полч, сокращенно. Другой, но у них у всех одни чувства. Может быть, даже одна память? Я начальник этой Станции Полищук…

– Где мои люди? – прервал Влад.

Полищук кивнул с тем же насмешливым удовлетворением:

– Вождь! Забота о племени, ответственность… Если я скажу, что от тебя самого зависит, сдеру я с них шкуры живьем или же отпущу… со временем?

Влад сказал холодно:

– Дешевый ход. Впрочем, чего ждать от земляных червей?

Полищук смотрел изучающе, гнева не показывал:

– Ты бы нашел ход лучше?

– Ну, – ответил Влад, растягивая слова, – понятно же, что на моем месте каждый пожмет плечами и ответит, что те люди – не моего племени, а каждый взрослый отвечает за себя сам. Но я бы, понятно, сразу выложил все козыри на стол. Ведь главные козыри все равно у вас. А когда хитришь или торгуешься, создается впечатление, что не так силен, как выглядишь.

Полищук кивнул, спросил быстро:

– Ты умен, что странно и… многообещающе. Итак, где, по-твоему, мы сейчас?

Влад осторожно повернул голову, продолжая держать глазами получеловека. Тот нависал тяжелый, как скала, от него шел густой запах убийства. Жвалы смыкались с хрустом, в уголках рта выступили шарики темной слюны. За его спиной стена смыкалась с другой стеной, такой же ровной, гладкой. Такое Влад видел лишь второй раз в жизни.

– Под землей, – ответил Влад. – Глубоко.

– Как глубоко? – спросил Полищук с интересом.

– Достаточно, чтобы избежать Ледникового периода.

– Ого, знаешь о непромерзающем грунте? Твое племя обладает… определенными знаниями. Точнее, сохранило какие-то остатки. Ты умен, находчив, смел. Избегнуть таких ловушек! Мне кажется, тебя лучше держать в союзниках, чем среди врагов. Не так ли?

Влад промолчал. Но на всяких случай на лице как смог изобразил выражение задумчивости. Похоже, этот человек, назвавшийся Полищуком, поверил, спросил:

– Где твое племя?

Влад снова промолчал, но лицо сделал надменным, а взгляд презрительным. Полищук, не дождавшись ответа, покачал головой, кивнул получеловеку и пошел к двери. Чудовище отодвинулось от пленника с неохотой. В широкой груди глухо рокотало, словно катались камни, глаза горели желтым огнем. Влад с тревогой заметил, как из толстых пальцев молниеносно выскакивают острые когти, зато втягиваются очень медленно, с великой неохотой.

Оставшись один, Влад прыгнул на стену. Отшвырнула, перекувырнулся в воздухе, упал на пол, завыл от ярости. Если наблюдают, пусть видят, что враг уничтожен, напуган, мечется в страхе, а его стойкость и надменность – всего лишь обязательные атрибуты прошедшего инициацию воина!

Он не хотел признаваться даже себе, что в самом деле унижен, напуган, а уж бессилен вовсе как вылезающий из кокона червяк. Стены из металла – откуда столько? – воздух мертвый. Нет, гораздо хуже: даже в самом мертвом воздухе есть то, что делает его мертвым, а здесь он абсолютно чистый – без частиц пыли, спор, комочков цветочной пыльцы.

Но самое отвратительное – без запаха!

Он не знал, сколько прошло времени. Стены ровные, одинаковые, гладкие: мозг конвульсивно дергается, требуя хоть каких-то зацепок, ибо перестать работать – значит умереть.

Вспомнил все путешествие, начиная с момента выезда за ворота Станции, вернулся, восстановил пребывание на Станции, лица ее работников, племя компьютерников, Касю и Семена, вспомнил день, когда подобрал несчастных в разбитом топтере, прогнал вереницу образов взад-вперед, останавливая и рассматривая отдельные моменты особенно тщательно.

Шагов за дверью не слышал, замок щелкнул внезапно. Дверь подпрыгнула, исчезла в узкой щели на потолке. Через невидимую черту, разделяющую комнату от коридора, шагнул Полищук. Теперь он был в теплом облегающем костюме, лишь руки от локтей оставались голыми. Он кивнул, сказал удивленно:

– Еще не принесли поесть? Забот много, а народу мало.

Влад вскинул брови в высокомерном удивлении:

– Неужели я столько перебил?.. В самом деле сожалею.

Полищук потемнел, сказал низким злым голосом:

– Не тешь себя надеждой, Великий Воин! Погибли двое джамперов и один наш техник. Но тебе гордиться нечем. Джамперов перекусил твой боевой мураш, а техника убил этот проклятый со Станции…

Сердце Влада застучало сильнее:

– Он жив?

– Жив, – ответил Полищук нехотя, – хотя надолго ли… Дикари помяли сильно… Руки и ноги переломали, ребра… ни одного целого, внутренности повредили. Ну а твоего зверя… так и вовсе. Не только вы умеете стрелять по толстым джампам!

– Что с ним?