Том 1. Красная комната. Супружеские идиллии. Новеллы - Август Стриндберг

Внезапно сторож прервал ее оцепенение, спросив грубо, по какому праву она вошла в Королевский сад. Она оправдывалась тем, что ворота были отперты, но ей немедленно было приказано выйти вон. В сопровождении сторожа направилась она, недовольная, к выходу; когда же она увидела других женщин, немногим лучше ее одетых, гуляющих беспрепятственно по аллее, нюхающих цветы, наступающих на траву, то почувствовала укол в сердце, так как она, казалось, одна подвергалась изгнанию, а увидев направленные на нее насмешливые взгляды, она почувствовала гнев, ненависть, зависть к тем, которые неизвестно почему пользовались преимуществами, которых она почему-то не имела.

Выйдя за ворота, которые за нею с шумом затворились, она пошла, не зная куда, стараясь только выбирать менее людные улицы, где бы ее не преследовали посторонние взгляды. Она таким образом спустилась к бухте, к месту впадения речки, и заметила двигающуюся к мосту Голля кучку народа. Обрадованная тем, что внимание ее может быть отвлечено посторонним предметом, она последовала за народом, остановившимся в начале моста, оцепленного стражниками. Протиснувшись сквозь толпу, она увидела на мосту посреди стражников группу, состоящую из священников и судей, которые, казалось, совещались. Она скоро заметила, что всеобщее внимание было обращено на одетую в белое женщину, со связанными за спиною руками, которую за веревку держал палач, а два плотника тем временем поднимали перед ней перила моста.

— Текла, видишь ли ты колдунью с того места, где ты стоишь? Если да, то пусти меня к себе, — сказал за ее спиной женской голос.

Обернувшись, Текла узнала Эббу, дочь графа, с которой они некогда подружились, готовясь вместе к конфирмации. Польщенная тем, что Эбба узнала ее, и обрадованная, что она обратилась к ней с просьбой, Текла вдруг страшно захотела сыграть роль покровительницы, и когда перед ней прошел случайно один из стражников, она слегка потянула его за мундир, поздоровалась с ним и попросила его поставить их с подругой в середину кольца стражников. Это было немедленно исполнено, так как стражник ее помнил со времен посещений отца в казарме.

Совещание, видимо, окончилось, и судья прочел какую-то бумагу.

Текла ничего не расслышала, но она не могла оторвать взоров от молодой женщины, присужденной к утоплению. Одетая в белую сорочку, обрисовывающую чудную фигуру, с распущенными черными волосами, падающими на плечи и на спину, она поражала своей бледностью и красотой; два пылающих глаза были победоносно обращены на толпу народа, и улыбка играла на ее устах. Она, казалось, хотела им сказать, что она на целую голову выше их и что казнь, предстоящая ей, не что иное, как единоборство между нею и Всемогущим, и что если она и утонет, то все же она утешает себя тем, что вступила с Ним в борьбу.

Текла позавидовала положению этой женщины. Весеннее солнце освещало красивое лицо колдуньи, ее белую сорочку. Палач толкнул ее в воду, которая маленькими круглыми волнами сомкнулась скоро над ее волосами, которые еще плавали, как водоросли, на поверхности воды, когда белая фигура уже исчезла в глубине.

В эту минуту поднялся ропот в толпе, она как поток бросилась вперед, прорвала цепь стражников и навалилась на перила моста, которые переломились. В это мгновение Текла увидела, как Эбба, сшибленная с ног толпой, с отчаянным криком упала в воду. Не раздумывая и почувствовав какое-то безумное желание сыграть роль в этой драме, она бегом спускается на берег, бросается в воду, тянет подругу к берегу за платье, затем сама, оглушенная криками толпы на мосту, плеском воды, бряцанием оружия стражников, вытащив подругу на берег, падает рядом с ней без сознания.

* * *

Придя в себя и раскрыв глаза, Текла увидела, что лежит на кровати в незнакомой комнате. Когда она пришла в такое состояние, что могла кое-что различать, она в ногах увидела две ангельские головки, поддерживающие полог кровати из бархата, вышитого серебром; дальше она увидела кресло орехового дерева с резным графским гербом на спинке, за ним шкаф черного дерева с инкрустациями. Через опущенную занавеску окна просвечивал бледно-оранжевый свет, образовавший на полу благодаря хрустальному бокалу, стоящему на окне, круг, окрашенный во все цвета радуги.

Текла понемногу припоминала все пережитое за последние часы: неприятность с отцом, бегство из дома, уход из Королевского сада, неожиданное появление Эббы, колдунья, волнение толпы, падение Эббы и ее личное поведение при опасности, грозившей подруге. Мысль об ожидавших ее гостях и о беспокойстве мужа так сильно взволновала ее, что она вскочила с кровати на пол. Заметив, что одета в чужое платье, она взглянула в зеркало и увидела, что на ней шелковая юбка и бархатная рубашечка, а на ногах изящные туфельки. Она некоторое время простояла перед зеркалом, любуясь своей молодой фигурой, никогда раньше не казавшейся ей такой привлекательной. Она расправила складки юбки и привела в порядок распущенные волосы. В эту минуту за ее спиной раздался веселый смех, две ручки обняли ее шею, и на щеке своей она почувствовала поцелуй.

— Видишь, злая, ты должна была очнуться! Я была в этом уверена! — говорила Эбба. — А если бы ты не пришла в себя, я бы, кажется, умерла с горя.

— Милостивая государыня, — послышался позади обнявшихся подруг голос графа, — позвольте мне принести от глубины растроганного сердца благодарность отца за храброе и самоотверженное ваше поведение, благодаря которому вы спасли вдовцу его единственное дитя, его последнюю радость на земле.

Искренно взволнованный важный старец нагнулся и поцеловал у Теклы руку; она же, пораженная этой высокой милостью, не могла вымолвить ни слова.

— Я очень сожалею, — продолжал затем граф, — что мое положение в армии вынуждает меня завтра же покинуть город. Дочь моя проводит меня до Елфенаббен; когда же она вернется и поселится в Сандемаре, я надеюсь, что вы доставите ей удовольствие и погостите у нее.

Текла поблагодарила и прошептала какие-то непонятные слова.

— А так как я теперь вижу, что силы ваши восстановлены, — продолжал граф, — и думаю, что ваш муж с нетерпением ожидает вас, я велел заложить карету, которая довезет вас до дома.

Граф предложил руку все еще страшно смущенной Текле и повел ее через целую анфиладу комнат, одна роскошней другой. Дойдя по передней, он набросил ей на плечи элегантную накидку и просил позволения прислать ей ее платье на следующий день.

Обнявшись с Эббой, повторившей приглашение отца, она затем очутилась в закрытой карете, которая, мягко раскачиваясь на рессорах, помчала ее по улицам. Текла могла думать лишь о необычайной милости судьбы, которая только несколько часов тому назад становилась против нее, а теперь так возвеличила и спасла ее от необходимости выслушивать дома упреки за неисполнение обязанностей. Карета остановилась у дверей дома. Боясь все же за прием, она послала слугу, провожавшего ее, к Клементу, с тем чтобы он ему рассказал обо всем случившемся и попросил его спуститься и помочь жене подняться по лестнице.

Не прошло и нескольких минут, как прибежал Клемент; он обнял жену, покрыл поцелуями ее руки, благодарил Бога за то, что Тот вернул ему ее; он, не считая ее в опасности, все же был очень обеспокоен ее исчезновением. Потом он сообщил, как они с гостями накрыли стол и все ожидали ее появления, думая, что она лишь задержалась в какой-нибудь лавке. Служанка передала ей, что немедленно по ее уходе встал и вышел из дома отец, — и это окончательно успокоило Теклу.

Настал такой праздник, о котором она никогда и во сне не мечтала. Она во всех отношениях была героиней дня, и ее болезненное самолюбие было вполне удовлетворено, так как весь обед речь шла лишь о ней. Когда же она стала рассказывать о графе, о том, что он говорил и что обещала Эбба, слушатели молча внимали ее рассказу. Один молодой виноторговец вспомнил, что как-то продал вина графу Шлиппенбаху и что сам ходил к нему со счетом; оба с Теклой в один голос рассказывали о дворце графа, о мраморной лестнице, о статуях и картинах в передней и о гербе над воротами. Она так предавалась этим описаниям до тех пор, пока Клемент наконец не начал зевать; он снова наполнил бокалы и предложил спеть хором, в чем ему отказала Текла, говоря, что очень устала.

Вскоре раздался наружный звонок и вошел камердинер графа фон Шлиппенбаха. Он просил Теклу от имени графа и его дочери принять в день рождения, в виде незначительного воспоминания, подарок и, поставив на стол серебряный поднос с цветами и фруктами, низко поклонился и вышел.

Все общество принялось с удовольствием осматривать роскошный подарок. Посреди цветов возвышалась всем знакомая белая лилия, а вокруг нее какие-то ветки глянцевитых темно-зеленых листьев и белых, сильно пахнущих цветов; затем в букете были еще голландские тюльпаны и жасмин. Цветы окружала гора апельсинов, кизила, гранатов, айвы; не всем знакомы были эти фрукты, так что осмотр их вызвал всякие предположения, пока, наконец, находившийся среди гостей архитектор не назвал все плоды по имени, так как ему они были знакомы по орнаментам дворца де ла Гарди.