Гаяна - Петроний Аматуни

— Пока никто не знает, почему так произошло, — ответила машина, — но все это действительно было: время на планете, в окрестностях Зоры, свое, ускоренное, в сравнении с временем на нашей Гаяне.

Потом Ло снова и снова возвращался к только что описанным кадрам, привыкая к ним, запоминая каждое слово.

Но нашелся еще эпизод, увиденный им в дневнике уже. на теперешнем курсе «Ара», на пути звездолета домой, оказавший на воображение мальчика даже более сильное действие.

Это случилось как-то во время дежурства нового руководителя экспедиции, астронавигатора Нэта.

Сперва рядом со звездолетом в космическом пространстве появилось светящееся объемное изображение человекоподобного существа, большеголового, пучеглазого. Оно летело за бортом и указывало рукой в направлении ядра Галактики… И не ясно было: то ли оно приглашало изменить направление полета, то ли хотело сказать этим жестом, что само явилось оттуда. Затем оно свободно проникло сквозь обшивку звездолета в кабину Нэта, но теперь стало темным, точно дым от лесного костра. Оно повторило жесты и исчезло.

Нэт разбудил товарищей и рассказал им о своем видении. Нэт назвал его «Зовущим к Ядру». Он не очень обижался, когда товарищи отказывались верить.

— Это тоже правда, Нао? — спросил Ло.

— Не знаю, — ответила машина. — Я показала тебе телепатическую запись рассказа самого Нэта: как это все виделось ему.

— А ты? Ты сама ничего… не видела?

— Нет. Возможно, это было нечто новое, не регистрируемое моими приборами.

«Зовущий к Ядру» стал для мальчика олицетворением легенды, сказки. Он полюбил его и часто сочинял истории, как бы продолжающие то, о чем рассказал астронавигатор Нэт.

Но столкновение с метеоритом, приведшее Ло к одиночеству, он ни разу повторно не смотрел…

— Я хочу выйти в космос, — однажды сказал Ло.

Он не спросил теперь, можно ли ему покинуть звездолет, а уверенно продиктовал свою волю машине, и «Нао» признала его право.

С ее помощью Ло, уже рослый одиннадцатилетний мальчик, облачился в скафандр и через особый отсек вышел наружу…

Он стоял на открытой веранде, опустив руки на перила. Звездолет неподвижно висел в Пространстве, и только далекие звезды едва заметно изменяли свое положение.

Ло не испытывал головокружения при виде Пространства, зеленовато-черного, усеянного разноцветными огоньками: все было уже знакомым.

Ло неторопливо оглядывался, определяя свое отношение к окружающему, но мысли путались и в ушах почему-то стала звучать странная мелодия.

«Нао», наблюдавшая за ним, излучила в его мозг мелодию, словно продолжающую его собственную и уж во всяком случае соответствующую его настроению.

— Что это, Нао? — вслух спросил Ло.

— «Космическая симфония», написанная твоей матерью, — ответила машина.

С этой минуты Ло на всю жизнь полюбил музыку. Многое имело для. него преходящую ценность, порой он остывал даже к космосу. Но музыка… Ей он оставался верен всегда!

А время шло. Правда, не так быстро, как на наших страницах. Шло, не пропуская ни мельчайшей доли секунды, будто нанизывая на ось полета корабля день за днем и год за годом. Приближался момент встречи Ло с незнакомой ему родной планетой.

Ло знал, изучал ее по телепатону, но не мог предоставить, что такое реальная природа его планеты, ее облик. Иногда ему казалось, что все на Гаяне проницаемо и он сможет, как то большеголовое существо, свободно проходить сквозь стены.

На Гаяне хорошо помнили, как более двухсот лет назад была отправлена экспедиция к окраине Галактики.

И все же каждодневные события настолько заслонили многое из прошлого, что первые позывные, посланные «Нао» и принятые Космическим центром планеты, еще не произвели фурора сами по себе: Гаяна привыкла к таким вещам.

Зато известие, что единственный обитатель «Ара»— двенадцатилетний мальчик Ло, родившийся в звездолете и воспитанный машиной, взволновало всех без исключения.

В истории гаянской литературы нет произведения, эквивалентного нашему «Робинзону Крузо», тем необычнее прозвучало все это, тем резче врезалось оно в мозг каждого — ребенка и взрослого.

«Нао» едва успевала отвечать на вопросы. Председатель Народного Совета, Ган, объявил о специальном заседании, на котором предстояло рассмотреть необычные обстоятельства и решить дальнейшую судьбу мальчика.

Меж тем Ло уже лежал в биотроне, погруженный в анабиоз: «Нао» выводила звездолет на посадочную орбиту и мальчик не перенес бы на ногах возникавшие при этом перегрузки…

Открыв глаза, Ло увидел себя в знакомой обстановке и несколько успокоился.

— Мы уже дома, Нао?

— Да, — ответила машина.

— На Гаяне?

— Да.

— И я увижу ее?

— Если хочешь.

— Хочу, — и мальчик вылез из биотрона. Автоматически открылась дверь в кабину, где происходил этот разговор, вошел высокий седой гаянец. Ло невольно отступил.

— Здравствуй, Ло, — ласково произнес незнакомец, поднимая в знак приветствия левую руку ладонью вперед. — Меня зовут Ган. Я рад познакомиться с тобой.

Ло медленно подошел к нему и с опаской дотронулся.

— Че-ло-век, — растягивая слога, произнес он. — Такой же, как я… Взрослый…

Ган осторожно обнял мальчика, почувствовав, как напряглось его тело.

— Не торопись, Ло, — говорил Ган. — Привыкай ко всему постепенно. У нас много таких же детей, как и ты…

— Я их увижу?

— Конечно. Мы покажем тебе родную планету, а потом ты станешь учиться вместе со всеми и выберешь себе профессию.

— А как же… Нао?

— Если хочешь, она будет всегда в твоем доме, ты будешь жить с ней.

— Очень хочу, ани. Можно и ей отправиться со мной в путешествие?

— В этом нет необходимости, Ло. Где бы ты ни находился, ты всегда сможешь установить с ней прямую связь…

Ло повернулся к машине.

— Ган сказал точно, — подтвердила «Нао». — Неразумно нам ездить вдвоем: у меня тяжелая и сложная конструкция.

— Пойдем в лифт, Ло, — предложил Ган. — Сейчас хорошая погода. Тебе понравится твоя планета…

Ликование, восхищение и безграничное удивление захлестнули Ло при виде панорамы острова-космодрома.

Пространство он наблюдал не раз и выходя в космос. Но там оно вызывало иное чувство. Оно было таким далеким и огромным, неизменным, что казалось оптическим обманом или скорее каким-то «психологическим аттракционом». Здесь же, на Гаяне, оно было отчетливо прозрачным, а не просто «пустым», несомненно, бледно-голубым и вместе с тем золотистым.

Впервые в жизни Ло шагнул в реальный, а не выдуманный мир таких величин. Все окружающее его имело, оказывается, различные размеры, и он, не зная их, сразу определял, что больше, а что меньше, и даже приблизительно мог сказать во сколько раз…