Как разграбили СССР. Пир мародеров - Лев Сирин

— Доренко, по-Вашему, — журналист?

— Профессионально, конечно, журналист. Разные журналисты бывают... Вот папарацци — это журналисты? Раз их работа востребована журналами, значит — журналисты. Но если вы меня спросите, как я их оцениваю, отвечу: мерзавцы!

— Тогда мерзавцы не только такие журналисты, но и те, кто их к этому толкает или толкал, их начальники. Владислав Юрьевич Сурков, Татьяна Петровна Кошкарева... Разве не они устами обычных корреспондентов давали в эфир некорректную информацию в отношении Евгения Максимовича Примакова?

— Мне это доподлинно неизвестно. Березовский сам, лично — я это знаю — сделал своим рупором Доренко... Я, кстати, тогда поражался: на что Доренко в профессиональном смысле надеется?! Он мог, конечно, расправиться с Примаковым, сказать, что у

Евгения Максимовича все суставы вставные. Мог обвинить Лужкова неизвестно в чем! Но я прекрасно понимал, что этой «деятельности» хватит на полгода-год...

— А формально заправлял всем этим разве не Сурков, вряд ли без благословения Березовского являвшийся в 1998 — 1999 гг. первым заместителем генерального директора ОРТ? Тогда отличился ведь не один Доренко, и явно не вопреки начальству.

— Вы знаете, есть такая категория людей, агрессивность которых на экране маскирует глубокие личные комплексы. Доренко всегда критиковал власть, потому что никогда во власти не был и не имел туда доступа. А это важно! Я не испытываю от огульной критики власти идеологического кайфа. Я был во власти. Я работал на высшем уровне, писал доклады и речи на закрытых дачах ЦК КПСС, участвовал в международных переговорах. У Доренко такого опыта не было, он видел во власти какую-то магию и атаковал ее, чтобы быть к ней причастным хотя бы так. Березовский точно угадал суть Доренко и вышел на его «мягкое место». Березовский ведь не просто сделал Доренко своим рупором, он стал брать его во власть — водил на закрытые совещания, советовался, обещал блестящее будущее. Доренко стал человеком, которому доверял сам «великий» Борис Абрамович! И Доренко, видимо, был этим очарован.

— Вам не кажется, что современная политическая аналитика порой приобретает фарсовые формы? Вот Глеб Павловский с его мультфильмами... Неужели не нашлось более привлекательного телеведущего, с профессиональными манерами и содержанием передачи, нормальной дикцией, в конце концов?

— Передача Павловского была сделана под конкретный проект, под ситуацию «От Путина к преемнику». Она появилась за три года до президентских выборов 2008 года и через месяц после них была закрыта. Это была программа с четкой политической задачей: создать дополнительный информационный рычаг в преддверии перехода власти или же сохранения Путина у власти. Что касается лично Павловского, то, что бы ни говорили, в политике он разбирается. Хотя, конечно, для ТВ этого недостаточно.

— Да Павловский и не журналист вовсе. К тому же в информбоях той же предвыборной кампании 1999 года Павловский, по мнению многих СМИ, вспоминал о цеховой солидарности в последнюю очередь.

— Знаете, я тоже не журналист. Я — дипломат и политолог. Журналистика просто сфера моей профессиональной занятости, скажем так. Глеба я хорошо знаю за пределами телеэкрана и не хотел бы комментировать его телепрограмму. А о политическом значении его телепередачи я уже сказал.

— Можете, как профессиональный международник, сказать: улучшился ли мир после гибели Советского Союза и прекращения «холодной войны»?

— Мы отказались от «холодной войны». Что, мир сильно улучшился? На самом деле после договоренностей 1970-х годов между Советским Союзом и США никакой серьезной угрозы ядерной войны не было. Все уже было под контролем. Был договор о противоракетной обороне. Подписывались договоры о сокращении наступательных вооружений. Но вот после «холодной войны» мы, как выражался Олдос Хаксли, вступили в прекрасный новый мир.

И что мы увидели? Первую войну в Европе после Второй мировой войны! Я имею в виду Югославию, бомбардировки Белграда, разрушение мостов через Дунай. Через двенадцать лет после распада СССР мы увидели захват Ирака, крупного суверенного государства, члена ООН. Раньше американцы себе такого не позволяли. Они могли позволить себе лишь захват Гренады, маленького острова у них под боком. А еще 11 сентября, теракты, Афганистан. Ну, и кто скажет, что мир после «холодной войны» лучше прежнего мира? Да, границы открылись, появились свободы — это большой плюс. Но в лице Советского Союза исчез противовес американской мощи, и эта вседозволенность завела Америку в тупик. Избрание Барака Обамы — это признание самой Америкой полного тупика идеи однополярного мира. Нынешний мир может стать лучше мира времен «холодной войны», но над этим надо работать.

Москва, июль 2009 г.

Хинштейн Александр Евсеевич — журналист газеты «Московский комсомолец», депутат Госдумы. Родился 26 октября 1974 г. в Москве. Профессор, член-корреспондент Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка. Награжден орденом Почета.

— 1990-е годы стали эпохой компромата. Почему именно Вам, Александр Евсеевич, совсем молодому журналисту, спецслужбы в свое время доверили распечатки прослушек высших лиц государства для последующей их публикации? Чем они мотивировали свой выбор?

— Да ничем не мотивировали. Просто в тот период времени мало кто из журналистов был готов сотрудничать (в хорошем смысле слова) со спецслужбами. Это считалось чем-то зазорным. Для меня же главным критерием всегда являлось содержание, а не форма, то есть чтоб читателю было интересно.

— Проводились ли потом экспертизы на подлинность этих записей и каковы были ее результаты? Получали ли Вы деньги за публикацию прослушек отдельно?

— Ну, прослушки как таковые я никогда не публиковал; исключительно в контексте журналистских материалов. Получал, разумеется, гонорар. А экспертиза, если не ошибаюсь, проводилась только один раз, когда в 1996 году я опубликовал стенограмму «тайной вечери» Чубайса и Илюшина: кеш выйти из скандала с «ксероксной» коробкой. Чубайс заверял потом официально, что запись — фальшивка, он ничего подобного не говорил. Однако Генпрокуратура провела экспертизу и установила: Анатолий Борисович — врет. Письмо тогдашнего генпрокурора Скуратова о том, что запись подлинная и на ней голоса именно Чубайса и Илюшина, хранится у меня до сих пор.

— Во многих своих книгах Вы прямо хвалите советские времена. Кто Ваш любимый генсек?

— Любимыми могут быть папа и мама... А самый хороший в моем понимании генсек — это Брежнев. Из всего того, что я читал, из всего того, что рассказывали мне о Брежневе люди, хорошо его знающие, у меня вырисовывается совершенно иной образ, чем мы его себе прежде представляли. За всю историю XX века у нас было только три правителя, которые поднялись выше собственных амбиций и не стали топтать своих предшественников. Зачастую нет же лучшего пьедестала, чем тело поверженного предшественника. Это Сталин по отношению к Ленину. Брежнев по отношению к Хрущеву. И Путин по отношению к Ельцину. При этом, обратите внимание, что, не меняя общий тренд, то есть не меняя политическое и государственное устройство, они сумели полностью изменить содержание этою тренда. С формальной точки зрения ельцинская и путинская Россия — это одно и то же. Та же Конституция. Те же законы. То же устройство власти. При этом абсолютно другое наполнение всех этих элементов. То же самое сделал и Брежнев. Существуют ведь как бы два Брежнева...

— Нет, ну как можно все-таки Брежнева сравнивать со Сталиным?

— Хорошо! Сформулируйте свои претензии к Брежневу.

— Уровень личности ничтожный.

— Почему вы считаете, что руководитель государства должен быть гением? Взглянем на США. Кризис, который сегодня переживает весь мир, должен был наступить 20 лет назад. Человек, который вытащил Америку из пропасти, куда она катилась, был не кто иной, как Рональд Рейган, только что пришедший к власти президент США. Случилась, что называется, «рейганомика». Одновременно произошел распад СССР. И американцы, получив громадный рынок сбыта, оттянули свои финансовые неурядицы. С точки зрения личности Рейган ведь был абсолютно посредственным человеком.

— Но это ведь неестественно для руководителя сверхдержавы...

— В нашем архаичном понимании только царь и должен во всем разбираться. В действительности — управленец обязан быть прежде всего топ-менеджером. В масштабах государства, естественно, это иные потенциалы и функциональные объемы. Он должен подобрать команду эффективных помощников. Рейган с этой задачей справился. У него были очень умные советники, отличный аппарат Белого дома. Этот аппарат формировал определенную стратегию, президент с нею мог и не соглашаться. Но в результате такая политика позволила Америке выйти из кризиса. Схожая конструкция власти была и у