Венеция. История от основания города до падения республики - Джон Джулиус Норвич

безуспешно, восстановить независимость) и дальше. Вдобавок на Висконти открыл охоту великолепный солдат удачи – англичанин Джон Хоквуд, состоявший на службе у Флоренции: он преследовал Джан Галеаццо до самой Адды и разбил бы его наголову, если бы французский коллега Хоквуда, Жан д’Арманьяк, не показал себя совершенно никчемным полководцем. Иными словами, отвоевав Падую, Франческо Новый превратил потенциально опасный военный кризис в патовую ситуацию. В 1392 г. все заинтересованные стороны прибыли в Геную и заключили мирный договор, явно вздохнув с облегчением. Младший Каррара, благоразумно заручившийся согласием Венеции, прежде чем подписать это соглашение, явился лично засвидетельствовать почтение дожу, поблагодарил его за поддержку и в награду был допущен в круг венецианской аристократии.

Венеция не участвовала в этой войне и подписывать договор не стала, но в результате выиграла все, на что могла надеяться. Она не только вернула Тревизо: благодаря искусной дипломатии и не пролив ни капли венецианской крови, она сдержала опасно возросшее могущество Милана. Кроме того, правителем Падуи стал дружелюбный и даже послушный Франческо Новый вместо его несносного отца. Но было очевидно, что этот мир – лишь передышка. Джан Галеаццо Висконти не приобрел того, на что рассчитывал, но и почти ничего не потерял. Он уже собирал силы для очередного наступления и через три года перешел от подготовки к открытой войне.

Поначалу казалось, что враги Джан Галеаццо смогут удержать его в узде. Когда он повел войска на Мантую в 1395 г., Венеция, Флоренция и Болонья с активной помощью падуанца Каррары выступили на защиту соседа. Итог битвы остался неопределенным; вскоре было объявлено перемирие, за которым в 1400 г. последовал еще один мирный договор, подписанный неохотно и действовавший недолго. Уже в 1402 г. равновесие пошатнулось: пфальцского курфюрста Рупрехта III, ехавшего в Рим, чтобы принять корону Священной Римской империи под именем Рупрехта I, уговорили задержаться в Ломбардии и помочь сокрушить вассала, проявлявшего столь непомерные амбиции. Эта затея кончилась позорным провалом. Рупрехт был стеснен в средствах, не располагал армией необходимой численности и, похоже, понятия не имел ни о могуществе Джан Галеаццо, ни о положении дел в Италии. В апреле того же года, отважившись лишь на несколько небольших вылазок, он был вынужден вернуться в Германию, сломленный и посрамленный.

Эта победа над величайшим из правителей Запада приободрила Висконти. Он прорвался в Болонью, а затем обрушил всю свою военную мощь на Флоренцию. К тому времени он уже держал под контролем Пизу, Сиену и Лукку, и казалось, Флоренция обречена. Если она сдастся, то вся Тоскана попадет в такую же зависимость от Милана, как Ломбардия, Умбрия и Романья; и как тогда сможет устоять Венеция? Джан Галеаццо никогда еще не был так силен и так основательно подготовлен к войне. Ему было всего пятьдесят; сундуки его ломились от золота; его бойцы, опытные и закаленные, пребывали в отличном состоянии духа. Мало кто сомневался, что вся Северная Италия, от Генуи до Адриатики – главной цели его политических устремлений, – вот-вот окажется в его руках.

Но 13 августа 1402 г. его сразила внезапная лихорадка, и три недели спустя Джан Галеаццо умер. Венецианцам его смерть, должно быть, показалась чудесным избавлением, тем более что обширные владения миланца перешли к трем его сыновьям, старшему из которых было всего тринадцать. Регентом стала его вдова, совершенно не способная справляться ни с ними, ни с алчными военачальниками и кондотьерами, которые много лет сражались за Висконти, но теперь увидели шанс разжиться собственными землями. Уже к концу года герцогство Миланское, всего шесть месяцев тому назад бывшее самой могущественной державой Европы, начало распадаться на части.

Между тем в игру вступили другие заклятые враги Джан Галеаццо, и в числе первых – Франческо Новый, двинувший войска на Виченцу. Зная о внутренних сложностях в Милане, он, по-видимому, не ожидал серьезного сопротивления; но он не принял в расчет граждан самой Виченцы, которые только что вырвались из когтей одного политического авантюриста и вовсе не жаждали стать добычей другого. Но в одиночку они бы не выстояли и потому, недолго думая, обратились за помощью к Венеции. Посольство из Виченцы прибыло на Риальто одновременно с другим, от герцогини Миланской, которая умоляла Венецию о помощи в борьбе с Каррарой и предлагала за это контроль сразу над двумя городами – Виченцей и Вероной.

Когда Джан Галеаццо не стало, у венецианцев не осталось и причин поддерживать союз с Франческо Новым. Более того, все инстинкты говорили им, что добиться прочного мира не удастся, пока вся его династия не будет стерта с лица земли. Возможность приобрести Верону и Виченцу, а с ними и Падую (которая отойдет к республике, как только избавится от Каррары) означала власть над тремя ключевыми городами Северной Италии, позволявшими защитить наиболее уязвимые со стороны материка подступы к Венеции. К Франческо Новому, стоявшему под стенами Виченцы, отправили гонца с требованием снять осаду. Младший Каррара, до тех пор остававшийся покорным союзником республики, впервые выказал неповиновение. «Сделаем-ка из этого гонца льва святого Марка», – якобы заявил он и приказал разрезать посланнику ноздри и отсечь уши.

Это был не только бесчеловечный, но и откровенно глупый поступок. До этого Франческо Новый еще мог спасти свою династию, совершив дипломатический маневр и отняв у Венеции повод для войны. Но, изувечив гонца, он подписал приговор всему роду Каррара, включая и самого себя. Когда его оттеснили от Виченцы, он заперся в Падуе и – отдадим ему должное – стойко сопротивлялся осадившим его венецианцам. Ему предлагали разумные условия сдачи, но Франческо раз за разом отвергал их. Наконец, перед лицом двойной угрозы – голода и новой вспышки чумы, опустошавшей Европу на протяжении второй половины XIV в. и в первые десятилетия XV, он был вынужден сдаться. 17 ноября 1404 г. Падуя пала. Франческо привезли в Венецию в цепях; вместе с ним доставили его сына Якопо. Народная ненависть к падуанцу (подогреваемая слухами о том, что Каррара собирался отравить колодцы в городе) привела к тому, что поначалу обоих пленников держали на острове Сан-Джорджо-Маджоре ради их собственной безопасности. Лишь через несколько дней их перевезли в специальные помещения на верхнем этаже Дворца дожей, отведенные для высокопоставленных узников.

К тому моменту поступили новые сведения о том, какую деятельность вел Каррара в последнее время. Травить колодцы он не собирался, но зато организовал широко разветвленный заговор с целью ниспровергнуть республику изнутри. Когда открылись подробности заговора, обнаружилось, что в него вовлечены несколько венецианских аристократов. Совет десяти с помощью еще шестерых чиновников, привлеченных специально для этого разбирательства, трудился день и ночь, выявляя новые и