Апокрифы Другого мира: тулку на испытательном сроке (СИ) - Шелудяков Вадим

Эйра Лорейн всё время не отходила далеко от своего пленника, ещё разок приложив к его шее серебристый стик, чтоб пленник не вздумал очнуться. Несмотря на то, что него бессознательного надели самый надёжный ридитовый размагичивающий ошейник древних, рисковать ей в этот раз совершенно не хотелось. Пусть лучше до Драфура побудет в беспамятстве. Ей так точно будет спокойнее. А то предыдущие разы она его уже дважды недооценила и проверять, что он выкинет в этот раз совершенно не горела желанием. Нет уж, пусть Повелительница теперь сама с ним мучается.

Пока эйра с наслаждением любовалась лицом своего пленника, столь успешно помотавшего ей нервы в предыдущие встречи, в комнату вошла ещё одна дроу, выглядевшая заметно старше эйры Лорейн.

— Это он? — полуутвердительно спросила вошедшая.

— Да, Бинелла, это он.

— Через шестнадцать-семнадцать дней мы должны быть в Драфуре, причин для задержек я не вижу.

— Что ж, в артефактном оцепенении человека можно держать до месяца, так что пусть лучше этот мозгодёр прокатится до столицы в беспамятстве.

— Я тоже так думаю. Если он будет в сознании, мы его не довезём.

Глава 41. О том, что не смеют крылья тёмные над эльфами летать

Год 412 от воцарения династии Алантаров. Конец мая.

Место действия: Лаконель, столица Элфары

Великий Князь Луг Киндерин наслаждался покоем и пеним птиц в саду великокняжеской резиденции в окружении двух своих детей, семнадцатилетнего принца Бринэйнна и одиннадцатилетней принцессы Гианары. По человеческим меркам принц уже должен был бы считаться не ребёнком, а почти взрослым юношей, но у долгоживущих эльфов детство было несколько растянутое. По своему физическому, интеллектуальному и эмоциональному развитию он всё ещё оставался дитём. Да и выглядел, и вёл себя как довольно избалованный, капризный десятилетний человеческий мальчишка. Принцесса также выглядела и вела себя лет на шесть, то есть пребывала как бы не в самом нежно-очаровательном возрасте, особенно для девочки.

Сейчас высокородное семейство предавалось послеобеденной неге, которое ещё недавно принц, а теперь — Великий Князь, традиционно посвящал тому, чтоб разговаривать со своими отпрысками, прививая им правильные, эльфийско-аристократические взгляды на жизнь. Если отбросить словесную мишуру, то в предельно сжатом виде всё словоблудие сводилось к максиме: "для эльфа-аристократа всё, что вокруг Эльфары — грязь, всё, что внутри — ресурс. Захват и подчинение соседей — превращение грязи в ресурсы". Особо ценным, но и опасным ресурсом, являлись близкие родственники, что недавно Луг подтвердил, использовав любимого старшего брата "по назначению", то есть в качестве козла отпущения, чтоб прекрыть свой залёт с недооценкой сил Тардии.

Сейчас тонкими намёками и аллегориями, как того требует традиция воспитания, князь в очередной раз пытался угнездить в головах своих детей, почему никаким договорённостям ни с кем верить нельзя и почему самый надёжный союзник или верный слуга завтра может стать врагом или предателем. А также рассказывал о самых основных способах прощупать и вскрыть намерения противоположной стороны, и о способах, какими могут обходиться самые нерушимые клятвы.

— Отец, я не понимаю, почему тот, кто поклялся сегодня мне в верности обязательно завтра меня предаст? — изумлялся юный принц.

— Сын, тот, кто "поклялся тебе в верности", не обязательно тебя предаст. Но ты так же не можешь быть уверен, что он не "предал" тебя уже в момент произнесения клятвы. Творец карает за нарушение того понимания обязательства, которое вкладывал приносящий в слова, а не то, что услышали окружающие. Слова — это всего лишь фасады зданий, а что скрывается внутри — ты можешь знать только о своих мыслях. Ты и он одни и те же звуки можете понимать совершенно по-разному, а предал он тебя или нет будет оцениваться по тем смыслам, какие они имели для него. Клятва всего лишь существенно усложняет предательство, а вовсе не защищает от него. Тот, кто в совершенстве овладел искусством играть словами, может приносить любые клятвы, а затем "нарушать" их с точки зрения окружающих, не неся никакого наказания. Однажды мой учитель, чтоб подтвердить эту мысль принёс у меня на глазах клятву не убивать кролика, который был у него в руках. А потом посадил его в террариум, где кролика тут же сожрал удав. И учитель, который естественно не пострадал, пояснил, что имел в виду не наносить кролику смертельные раны собственноручно.

— Отец, а откуда появились все прочие расы: дроу, люди, оборотни, гномы и орки? — перевела разговор на другую тему расстроенная принцесса, которой стало обидно, что она сама не додумалась до такого простого решения. А ведь казалось, всё так просто!

— Творец, создав эльфов решил, что столь прекрасные существа не должны сами заниматься различными, не достойными их делами. Тогда из различного мусора он сотворил остальных разумных, менее совершенных. Их он и предназначил для того, чтоб они служили эльфам: дроу, с одной стороны похожих на нас, но всё же отличающихся внешне — чтоб быть нашими слугами, орков — чтоб пахали поля и занимались крестьянским трудом, гномов — в качестве ремеленников и торговцев, а оборотней — в качестве наиболее интересной, достойной дичи для наших охот.

— Отец, а людей? — удивлённо вскинулся принц, — Они откуда появлись?

Князь поморщился. Люди, самый многочисленный разумный вид, неоднократно объединявшийся и хорошенько колотивший Эльфару, у всех эльфов вызывали лишь немногим меньше неприязни, чем самые ненавидимые существа — дроу. Но за последние тысячи лет все попытки подмять под себя человеческие земли всегда заканчивались удивительно однообразно. При серьёзной угрозе существования любому из человеческих королевств, люди объединялись и в едином порыве натягивали светлых по самые гланды, то бишь хорошей резнёй и аннексией территорий намекали на всю глубину эльфийской неправоты.

Человеческие королевства до сих пор не разорвали наглую и вечно всех задирающую Эльфару лишь потому, что оказывались способны объединиться исключительно перед лицом серьёзной опасности. Эта их способность несколько раз играла с Эльфарой злую шутку, когда казалось, что уж сейчас внутренние раздоры не позволят отразить нападение Эльфары на какую-то рассорившуюся со всеми остальными человеческими землями территорию. Почему-то при полноценном вторжении элфов жалким людишкам удавалось на время отложить внутренние усобицы и отразить нападение с убытком территорий для светлых. А вот на мелкий приграничный беспредел светлых чаще всего предпочитали закрывать глаза, так как он был выгоден отдельным властьимущим. К тому же, даже временно отказываться от элитных товаров из-за обид какого-то быдла большинству аристократов и их правителей совершенно не хотелось.

Однако говорить всё это детям Луг посчитал излишним. Сейчас он выбрал самую оскорбительную из всех, когда-то слышанных эльфийских баек о происхождении людей, чтоб сформировать у своих детей правильное отношение к ним:

— Люди, это потомки от смешения оборотней с орками, утратившие способности первых перекидываться и потерявшие силу вторых. Но оставшиеся такими же агрессивными и тупыми, как их предки.

— А почему тогда они занимают больше всего земель, — не унимался принц, неосознанно наступая отцу на самую больную мозоль, поскольку с расширением собственных территорий у Эльфары уже много тысяч лет дела не шли совершенно. Скорее наоборот, такие города как Коур, Мрель, Тамбр и Дарт когда-то были эльфийскими, о чём сейчас было совершенно не принято вспоминать.

К счастью великого князя, которого общение с молодым поколением уже изрядно вымотало, в очередной раз по саду промчался нарушитель правила "Полководцы не бегают", который и замер в почтительной позе в нескольких метрах, ожидая приглашения князя к докладу. Князь был только рад переключиться на менее скользкую тему: