Солнце в кармане - Вячеслав Перекальский

Звон затрещины, кулаком в ухо, прозвенел на весь маш. двор. А дядька Семён только спотыкнулся, да за мочкой уха почесал. Несколько десятилетий тренировочных оплеух даром не прошли. Он подошел к боксу, поднял палку от лопаты и проговорил себе под нос:

— Как её, говоришь звали? "Э-ска-ла-ция? — Повертывая черенок в ладонях. Но тут же, сзади получил добрый подзатыльник. Такой, что кепка улетела с башки метра на два. А, резко обернувшись, злой, сразу подобрел лицом.

Передним стоял Фальшивый Дед. Невидимкой прошедший под их словесные прения. Семен Алексеевич поднял кепку и спросил у брата, уже без всякого ёрничества:

— Говори, что за дело?

……………………………….

Дело решилось без наскока, крестьянской хитростью и дефицитом в их местности проезжих дорог.

У мостика через ручей поставили трактор, якобы поломанный. А в воду, рядом с мостиком, понасыпали всякой острой окалины. Когда колонна подъехала. то на мат капитана пахарь с поломанного трактора лишь разводил руками.

Машина пошла в брод с крутого бережка. И, пшикая распоротыми шинами, там и осталась. Вторая машина попробовала с другого боку проехать — результат тот же.

Военные бросились подсоблять ремонту трактора, прогнав пахаря пинками от его агрегата. Завели, отогнали в сторону.

Колона трогается. И под первой же машиной мостик просто рассыпается на составляющие. Машина ныряет вниз, меж бетонных остов моста. Вот с ней теперь, без спец. техники — никак. В колонне есть кран, но ему не подъехать. Нужно вызывать помощь с другой стороны.

Капитан матерясь, схватил тракториста за шиворот и потребовал гнать до ближайшей мех. базы, плюя на экран мобильного — сотовые здесь не брали.

Только они уехали, как к военным подрулил мотоцикл Урал с коляской. В которой сидела милая старушка по имени Дарья Тимофеевна и какой-то заскорузлый старичок. Слово за слово, начальства нет — появился из коляски самогон.

Да такой забористый, что сморило скоро бедных солдатиков.

Уехала мотоциклетка.

Зато приехали другие машины, а с ними два автокрана. Егор тоже был там и каждую трубу каждый кусок металла осматривал в процессе выгрузки — погрузки. Интересное, не понятное — снимал на сотовый. Позже мужики по его снимкам вырежут примечательные места.

Управились не так что бы быстро, но уложились до захода солнца. А тем временем, тракторист так неосторожно быстро гнал на своем "Феррари" что слетел на "крутом" завороте с лесной дороги. Откуда выбрался быстрей капитана и скрылся в лесу.

Помятый капитан добирался хромыми своими двоими до маш. Двора. Маш. Двора Семена Алексеевича, конечно. Он один здесь работающий на сотню километров в округ.

Там его встретили серодобольные женщины и напоили от стресса местной наливочкой, настолько вкусной, что капитан не преминул отведать её еще раз. И еще раз… Утром его вернули к родной колонне. Где он застал спящих бойцов и пустые кузова грузовиков.

Что было дальше — описывать долго и муторно.

Только через полтора года представители военного ведомства получили две пары, изъятых как похищенные, ржавые скрученные трубы. А что делать? В тех широких местах тонны колчаковского золота до сих пор не сыскали, а тут какие-то трубы…

Так смеялись меж собой Фальшивый дед с родственничками. И Егор был с ними — и испытывал блаженство свершенного общего дела, а раскаянья — ни капли.

И наверно с легкости пьяной попросил слова и выложил, выложил всем собравшимся Деду, Семену и Степану — свою историю, историю этой базы, историю интриги Михаила Федоровича, про фильм и про Изделие.

После чего получил легкий подзатыльник, трепку по плечу и налитую кружку браги. Хотел уже пасть на колени перед Степаном Алексеевичем и просить руки его дочери Ольги, но не успел. Таёжная брага срубила его в сон раньше.

………………..

А ранним утром он проснулся не разбуженный требовательным солнечным лучом, он проснулся, почувствовав, чей-то пристальный взгляд разглядывавший лицо, а через него — душу беспечно раскрытую спящим телом.

Напротив него сидела старая женщина и подтирала слезы из широко открытых глаз кончиком платка.

— Здравствуйте, — не нашел ничего более подходящего другого сказал Егор. И только сев на кровати окончательно понял в свете утреннего солнца, что это не приведение. Что-то неуловимо знакомое было в лице этой женщины.

— Здравствуй, внучек. — Ответила бабушка.

Егора бросило в жар:

— А мы, что — родственники?

Она улыбнулась.

— Нет. Верно — нет. А могли бы быть. Твой дед так за мною ухлестывал. Так ухлестывал…. Очень ты на него похож.

И рассказала бабушка Надежда о молоденьком командире захаживавшем к ним на хутор, то молочка попить, то самогону прикупить. А потом начали они ходить гулять то по берегу речки, то в лес по грибы. И, конечно, Фальшивый дед однажды их встретил, отозвал Егория, сделал внушение. Но чекист не унимался, пришел еще раз. Тут дядья и отходили его оглоблями, как будто вора какого. А он, чуть подлечившись, пришел опять. И сразу деду в ноги. Женись мол, дедушка — благослови. А тот, на удивление не стал кочевряжится, согласился на свадьбу. Но только срок назначил на осень. Не получилось. Сначала случилось на объекте у него ЧП, а потом срочно перевели его в Москву. Обещал приехать, тоже не вышло. Только письма были. Вот и вся любовь.

Рассказывая это, бабушка постоянно промокала платочком сухие глаза. Потом ушла куда-то, а вернувшись, положила ему на колени большой коричневый бандерольной бумаги пакет.

— Вот, это он моей матушке оставлял, незадолго до отъезда в Москву. Просил мне не давать пока. Говорил, что расправится с делами и заберет меня в Москву. А это, говорит, родилось в тайге, пусть в тайге и останется. Не детям, а внукам нашим, говорит, передайте, когда они в разум войдут. Вы, говорит, дольше всех верно проживете. Не прожила мама дольше всех…. Мне отдала перед смертью, а я и не заглядывала. Сказал Егорий внукам, значит внукам…

— Обманул, значит, вас дед мой… да, точно это генетически заложено: нашей семье — вашу обманывать…

— Да не обманул. Думал он в Москве в рост пойдет. А его в кандалы — враг народа.

У Егора отхлынула кровь от головы, он ничего не понял.

— Какой "враг народа", вы, что считаете, что он сидел? Да это наврали вам. Или он сам…

И тут Егор вспомнил, что дед пару раз упоминал о каком-то "опыте Северной Командировки". Проскальзывало в разговорах: "по опыту Северной Командировки", или: "Когда вернули меня из Северной Командировки, меня сразу в тыл к врагу отправили. Так что Москвы военной я и не видел"…