Я, оперуполномоченный - Андрей Ветер

– У тебя тут и свет какой-то тусклый. Как в берлоге. Я даже лицо себе нормальное не сделаю при таком освещении.

– Тебе ничего не нужно делать с собой, Сима… – Ку-черенков мрачнел всё больше. – Так что? Поедешь со мной?

– Я должна подумать… – Она выпрямилась перед ним.

– Ты уже уходишь?

– Да. Ты всё сказал, Серёжа, объяснился. Теперь мне надо подумать.

Она подошла к двери и нащупала замок.

– Подожди, он заедает. – Кучеренков прижал женщину спиной к двери. – Сима…

– Что? – Она смотрела ему прямо в глаза.

– Мне без тебя тошно. Вся жизнь тебе принадлежит.

– Это ты врёшь, милый. Но я тебя тоже люблю. И ты знаешь это. Однако я не жена декабриста. Не требуй от меня многого. Я просто баба, которая хочет красивой жизни.

– Женой декабриста ты не станешь. Если меня возьмут… А меня не возьмут. Я не дамся живым.

– А жить в бегах? Это почти что в ссылке.

– Сима…

– Открывай. Я поеду… Обещаю подумать насчёт Одессы…

Кучеренков повернул замок, и металлический щелчок гулко отозвался в подъезде…

Климов первый среагировал на зазвучавшие возле двери голоса и приготовился действовать. Быстро перегнувшись через перила, он посмотрел вниз. Лукашин стоял один и напряжённо глядел на него. Несколько минут назад Смелякова по рации вызвали в машину.

– Что случилось? – недовольно спросил Виктор.

– Пятьсот второй просит срочно связаться…

– Савчук просит связаться, – сказал Виктор Лукашину. – Сейчас вернусь…

Лукашин знаками показал Климову, что Смеляков ушёл. Климов понимающе кивнул.

За громким двойным поворотом замка послышался металлический звук дверной ручки. Климов медленно шагнул вниз. За его спиной шёл Самохин. Лукашин бесшумно, как охотник, стал подниматься по лестнице.

Кучеренков появился в дверях, обнимая Литвинову. Женщина стояла к нему лицом, и он продолжал целовать её в губы. Но тень от окна заставила его насторожиться. Увидев посторонних, явно направлявшихся к двери, Кучерен-ков стиснул зубы и со всей силы отшвырнул Серафиму от себя, старясь бросить её на уже совсем приблизившегося Климова. Женщина от неожиданности даже не вскрикнула. Она вообще не успела понять, что произошло.

Кучеренков стремительно захлопнул дверь.

– Стой! Милиция! – пронзительно крикнул Самохин и выхватил пистолет.

Миша выпростанной рукой постарался не дать двери закрыться, и она защемила ему пальцы. Замок не защёлкнулся, зато в ответ на слова Самохина тут же раздалось два выстрела. Из двери вылетели две щепки, пули тупо чмокнулись в противоположную стену.

– Мать твою! – Климов отпихнул опрокинувшуюся на него перепуганную Серафиму и выдернул из-под пиджака пистолет. Литвинова, всё ещё не очень соображая, что произошло, приподнялась на коленях и прижала кулаки к груди. По растерянно-испуганному лицу пробежали тени десятка противоречивых чувств.

– Кучеренков, прекрати! – Самохин прижался к стене и потянул дверь. Она поддалась. – Бросай оружие!

– Он не сдастся! – завизжала Серафима и замотала головой. – Он сказал, что нипочём не сдастся!

– А куда ему деваться? Кучер, хватит! – Самохин пнул приоткрывшуюся дверь ногой и сделал два предупредительных выстрела вверх. С потолка посыпалась штукатурка.

– Всё, мужики! Всё, мать вашу в задницу! – долетел до сыщиков голос бандита. – Ваша взяла, суки легавые!

Самохин быстро проскользнул внутрь. За ним в квартиру метнулись Лукашин и Климов. Вбежав в неосвещённую комнату, Самохин успел подумать: «Вот тварь! Свет вырубил!» – и увидел мужской силуэт на фоне серого оконного проёма.

«Сейчас спрыгнет», – решил Михаил и крикнул:

– Стой, не двигайся! Стрелять буду!

– Всё, ребята! Всё! – сдавленно прорычал Кучеренков. – Ваша взяла!

За спиной Самохина послышалось громкое дыхание Лукашина.

– Осторожно, у него что-то в руке…

Кучеренков взмахнул рукой, и небольшой округлый предмет покатился по полу.

– Граната! – выдохнул Лукашин.

В то время как сыщики пытались ворваться в квартиру Кучеренкова, Смеляков разговаривал с Савчуком по стационарной автомобильной рации, сидя в машине, припаркованной неподалёку от дома.

– Спецназ через пять минут будет у вас, – говорил Савчук. – Они спрашивают, кто старший группы и где им выгружаться. Встреть и объясни обстановку…

– Хорошо…

Его ухо уловило громкие хлопки. Виктор замолчал, прислушиваясь, и перевёл взгляд на старшего бригады наружного наблюдения, находившегося возле него, спрашивая у него глазами: не почудилось ли, не померещились ли хлопки? Затем быстро посмотрел на подъезд, а после этого машинально взглянул на наручные часы. Секундная стрелка безумно мчалась вперёд. Виктор поёрзал на кресле, внезапно ощутив навалившуюся на него тяжесть и какое-то необъяснимое удушье.

– Пятьсот десятый, ты меня слышишь? – проговорила рация.

– Да…

В ту же минуту в окне третьего этажа полыхнуло жёлтое пламя, а секундой позже раздался взрыв. Брызнуло стекло…

– Поздно… – проговорил Виктор, ещё ничего не успев осознать.

– Пятьсот десятый, не понимаю тебя!

– Поздно! – Виктор почти крикнул в ответ и бросился из машины к подъезду.

Ему показалось, что он покрыл расстояние от машины до подъезда в доли секунды и с той же невероятной стремительностью взлетел на третий этаж. Куски стекла из вышибленного окна ещё продолжали сыпаться на растрескавшийся тротуар, а Виктор уже перепрыгивал через сжавшуюся в комок Литвинову возле квартиры Кучеренкова…

Разглядеть что-либо в дыму, заполнившем неосвещённую комнату, было невозможно. Покачиваясь и припадая на ногу пятился Лукашин.

– Миша! – воскликнул Смеляков.

Лукашин рухнул ему на руки и запрокинул голову. По его лицу густо текла кровь.

– Помоги ребятам… – прошептал он и слабо махнул рукой вперёд. – Ребятам…

Виктор положил его на пол и, растерянно обводя мутное пространство глазами, увидел неподвижное тело Самохина. Самохин лежал рядом, схватившись за живот обеими руками, и порывисто дышал. Кучеренкова не было видно – он вывалился в окно при взрыве.

– Володя! – Смеляков упал на колени возле Климова, острые куски стекла впились ему в ноги. – Володя!

Климов не отвечал, из разбитой головы пузырями шла кровь. Виктор бросился к Самохину. Бледный свет из окна блеснул на растекавшейся по полу крови…

– Ранен?

– Не-е-ет… – просипел Самохин. – У-у-би-ит…

Рано утром Смеляков поехал домой к Самохину, чтобы поговорить с женой, а теперь уже вдовой Миши Самохина.

«Как об этом говорить? – думал он. – Какими словами?.. Никогда не приходилось делать этого… Говорить о его героизме? О том, что он вёл себя мужественно до конца? Что находился в полном сознании, когда его положили на носилки и везли в больницу? О том, что умирал молча?.. Не знаю, как и о чём сказать. Не умею… Столько лет в уголовном розыске, а такое случается впервые…»

Он поднялся по лестнице, тяжело переставляя ноги. Хотелось оттянуть страшную минуту.

Он остановился перед дверью и долго стоял, не решаясь надавить на мягкую кнопочку звонка.

«Всё. Надо…»

Когда дверь открылась, он увидел большие женские глаза. Они были полны ожидания.

– Здравствуйте, Оля.

– Здравствуйте, Виктор! – За её спиной появились две девочки лет десяти. Они встали по обе стороны мамы и взяли её за руки. В коридоре стояли на полу два приготовленных к завтрашнему дню школьных портфеля.

Виктор вздохнул.

– Что-то случилось? – спросила твёрдым голосом Ольга после затянувшейся паузы. – Что-то с Мишей?

– Да.

– Что-то плохо?

– Да.

– Очень плохо?

Смеляков кивнул и посмотрел на девочек.

– Оля, давайте пройдёмся, – предложил он глухим голосом, – и поговорим…

Она повернулась к дочерям:

– Я немного прогуляюсь с папиным товарищем. Ладно? А потом будем пить чай…

Они вышли на улицу и долго молчали. Это молчание угнетало Виктора, но он никак не мог заставить себя говорить. Быть вестником смерти – тяжёлая миссия. Ольга то и дело поглядывала на Смелякова, но не решалась ничего спросить. Она уже понимала, с каким известием появился Виктор, однако спросить прямо не находила в себе сил.

Наконец Смеляков собрался с духом и рассказал о вчерашних событиях в Щербинке.

– К сожалению, я бессилен что-либо изменить. – Тяжесть на сердце Смелякова становилась всё ощутимее.

– Я была готова к этому, – ответила Ольга. – Я была готова к этому каждый день.

– К такому нельзя быть готовым, – подавленно возразил Виктор.

– Можно, Виктор… Мы все готовы к такому, просто надеемся, что именно нас оно минует… А вот не миновало…

Некоторое время они стояли на месте. Ветер тащил по влажному асфальту жёлтые листья.

– Скажите… – Ольга боязливо взяла Виктора за руку. – Скажите… Он быстро умер?

– Быстро…

– Быстро… И всё сразу изменилось… В одно мгновение…