Небесный суд - Стивен Хант

— Вы ошиблись! — кричал тот. — Вы схватили не того! Я ничего не делал! Я всего лишь греб в лодке по реке. Я паромщик, переправляю людей с берега на берег, вот и все.

— Компатриот Мигглс, — произнес один из солдат. — Секретарь местного отделения союза любителей игры в четыре шеста. Код его крови подтвержден обязательной регистрацией граждан.

— Союз — запрещенная организация, — назидательно произнес маршал. — Вы занимались подстрекательской деятельностью, провоцируя в народе антикоммьюнистские настроения. Непродуктивные настроения. Народ должен трудиться во имя высокой цели, а не растрачивать впустую время, кидая кожаные шары по расставленным среди травы деревяшкам.

— Но это же просто вид досуга! — взмолился лодочник. — Кто-то идет в таверну попить пивка или джина, кто-то играет в четыре шеста. Вы тоже можете сыграть, если захотите, вы и ваши солдаты.

Ариндзе дал Мигглсу звонкую пощечину, чтобы тот прекратил болтовню, после чего повысил голос, чтобы его слышали все выгнанные на улицу шакалийцы.

— Игра в четыре шеста — вне закона, любые дебаты — вне закона, танцы вокруг майского шеста — вне закона, исполнение гимна «Лев Шакалии» — вне закона, членство в политических партиях — вне закона. Вы как равные будете трудиться на благо народа, и общество в свою очередь будет заботиться о каждом из вас.

Один из солдат указал на лодочника.

— Партия переработки номер тринадцать?

— Гидеонов Воротник для такого как он — непозволительная роскошь. Нам нужен наглядный пример. Отведите компатриота Мигглса на бульвар возле Роллфилда и повесьте на фонарном столбе рядом с трупами деятелей из Палаты Стражей.

Перед входом в доходный дом стоял Вилдрейк. Он был обнажен до пояса. Солдаты, натерев маслом его стальные мышцы, отошли в сторону. На улице стоял жуткий холод, дул пронизывающий ледяной ветер, и Вилдрейк, чтобы согреться, потирал мощные бицепсы. Он кивком дал знак солдатам, чтобы те развязали крабианку. Девушка была в самом расцвете сил, рука-меч остра, такой впору одним ударом расщепить молодой дуб. И все равно по сравнению со своим противником она представлялась тщедушным созданием — видимо, виной тому скудные армейские пайки. Впрочем, впечатление вполне могло оказаться обманчивым — мускулатура крабианцев устроена иначе. Как бы то ни было, девушке хватало силенок носить под армейским рюкзаком также и свою броню весом примерно в сто фунтов.

Наконец обе ее руки — и манипулятор, и меч — были свободны. Вилдрейк резко развернулся на одной ноге и нанес ей удар армейским сапогом по левому колену. Колено хрустнуло, крабианка взвыла от боли. Низкий болевой порог. Впрочем, неудивительно, если учесть, что их раса привыкла носить на себе броню. Предатель-шакалиец мог предвосхитить каждое ее движение — с первого взгляда понятно, что девица прошла курс боевой подготовки в шестом пехотном. С ней даже не было необходимости переключаться на колдовское время. Крабианка сделала выпад рукой-мечом, но Вилдрейк с наглой ухмылкой увернулся из-под удара. Затем набросился на нее и обхватил сзади рукой.

Он с такой силой сдавил ей грудь, что казалось, вот-вот лопнет кожа, обтягивавшая вздувшиеся мышцы. Упражнение почище выжимания штанги в девяносто фунтов. Ее агония возбудила Вилдрейка. Было слышно, как треснул, не выдержав давления, панцирь. Бицепсы полковника под ледяным ветром сделались пунцовыми. Солдаты Третьей Бригады, затаив дыхание, наблюдали за поединком. Им уже доводилось видеть крабианцев на границе с Лионгели, но только не таких, как эта. Раздался звук, похожий на скрип половиц, затем громкий треск, и в следующее мгновение панцирь раскололся пополам. Из окровавленных рук Вилдрейка торчали осколки хитина, однако он стоял над поверженной противницей и хохотал как безумный, охваченный ликованием победы. Стоявшая рядом квотершифтская солдатня подбадривала его дружными криками.

Демсон Давенпорт в ужасе отвернулась и потому не сразу поняла, что техник, обслуживавший анализатор крови, обратился к ней.

— Сегодня ваш счастливый день, компатриот. Ваше имя не внесено в списки. Вам положены лишь принудительные работы. Вы приписаны к пушечной фабрике, которую в данный момент сооружают в Уоркберроуз.

Демсон Давенпорт взяла протянутый ей номерок.

— Вот номер вашей очереди на уравнивание. Следующий!

Демсон Давенпорт с ужасом смотрела, как солдаты прыгают на трупе крабианки и швыряют зажженные факелы в разбитые окна ее дома. Оставалось только надеяться, что снежные хлопья потушат огонь прежде, чем к месту пожара явится подвода пожарников. Что в данных обстоятельствах крайне сомнительно. До ее слуха донеслись дружные крики.

— Вспомним Редокс! Вспомним Редокс! — кричали солдаты.

Внутри здания по-прежнему находились люди. Когда те, полураздетые, попытались выбраться из объятого пламенем дома, головорезы из Третьей Бригады открыли по ним огонь. Несколько мужчин и женщина попытались выпрыгнуть из окон второго этажа, некоторые из них — прижимая к себе детей. На улице их тотчас взяли в кольцо злобные металлические зомби, которые избивали их до тех пор, пока несчастные не перестали подавать признаки жизни.

Мигглса, главу союза любителей игры в четыре шеста, тащили по улице. Его ноги волочились по снегу, прочерчивая в нем две борозды, но храбрый лодочник из последних сил продолжал кричать и всячески поносить солдат. Правда вскоре его крики потонули в воплях боли и ужаса, доносившихся из горящего дома, в котором когда-то жила демсон Давенпорт.

— О боже, о боже! — причитала она, дрожа от холода, и плотнее закуталась в шаль.

Какая-то часть ее «я» хотела подойти к металлическим чудовищам, к солдатам Третьей Бригады и умолить их о том, чтобы они прекратили зверства. Напомнить им, что эти люди — жители Миддлстила. И если их что-то и отличает от солдат, то только место рождения. Это точно такие же люди, такие же, как они сами, как их матери, сестры, друзья. Что если они постараются, то тоже станут хорошими компатриотами — главное, дать им такую возможность. Увы, она знала, что произойдет, поступи она так. Было ей известно и другое: как бы часто ни напоминали о себе годы и старые кости, как бы близок ни был тот час, когда боли в спине прекратятся навсегда, ей хотелось пожить чуть дольше. И это не трусость, это просто здравый смысл.

И тут демсон Давенпорт посетила мысль — из разряда случайных глупостей, которые сознание словно в шутку подкидывает нам, чтобы не видеть мерзостей, творящихся перед нашими глазами.

— Извините, но что такое уравнивание?

Тцлайлок полной грудью вдыхал свежий холодный воздух внутреннего дворика Палаты Стражей. Когда-то он мечтал, чтобы его избрали, и он стал бы членом Палаты, чтобы бороться с нищетой на улицах Миддлстила, попытаться как-то изменить жизнь. Разбитые постаменты, на которых когда-то стояли статуи Изамбарда Киркхилла и других знаменитых парламентариев, служили напоминанием о той давней несбыточной мечте. Жаль, что Хоггстона не удалось схватить, когда они окружили этот храм так называемой демократии. Теперь в парламенте не осталось фонарного столба, на котором не болталось по Стражу; так что, как только они арестуют Первого Стража, комитету хочешь — не хочешь придется взять на вооружение опыт Квотершифта и провести весь первый гвардейский корпус через Гидеонов Воротник.

Что ж, приходится идти в ногу со временем. О том, что так оно и есть, свидетельствовали горы мешков с песком, высившиеся перед алтарем в центре внутреннего дворика. Тцлайлок остановил уравненного рабочего, у которого из мешка сочилась кровь, стекая вниз по металлической спине его — или ее? — нового совершенного тела. Предыдущие модификации гибридов несли в голосовом аппарате остатки пола компатриота. Мехоманты и телесные маги заплатили за это неравенство. Просто удивительно, насколько совершеннее стал с тех пор внутренний механизм его компатриотов, особенно после того, как пришлось принести в жертву Уайлдкайотлям несколько нерадивых конструкторов.

— Скажи, компатриот, что у тебя в мешке?

— Продукты фабрики уравнивания номер девять, компатриот, — прогудел голосовым аппаратом гибрид.

Тцлайлок запустил в мешок руку: сердца, сотни сердец, некоторые еще продолжали биться. А ведь часть их была удалена еще вчера. Впрочем, как только фабрики уравнивания будут построены на поверхности, у него всегда будет свежий продукт. Сейчас же приходится довольствоваться продукцией подземных мощностей в окрестностях Гримхоупа.

— Отлично. Брось их в алтарные костры, компатриот. Предай огню последние остатки греховного неравенства. Теперь ты свободен. Свободен от жадности, похоти и гордости, свободен от ярма, надетого тебе на шею хозяином. Отныне ты сам хозяин всех фабрик, на которых будешь трудиться.