Недоброе утро Терентия - Денис Грей

рядом — самое интересное! Ящик такой плоский на столе стоял. Из пластмассы серой, а перед у него из черной пластмассы, и в него стекло темно-серое вделано. Кнопочки слева от стекла того. Под этим ящиком — еще один. Плоский, серый. И рядом с ящиком тем — еще одна коробочка. Тоже плоская, но гораздо меньше, чем остальные ящики! Черная она, пластмассовая. Кнопочек на этой — гораздо больше! Белые. Рядочками они идут. На них — буковки разные. Иногда по несколько. Не разобрать чего там. Навроде буквы, а непонятные. Не такие, как в книжках писаны! Еще одна надпись на ящике этом: «ДВК-3М». Провод еще от этого всего идет и в розетку электрическую вставлен. Смотрел я, смотрел на это диво, — ничо мне непонятно. У Вия спросил: — Чо за штука такая?

— ЭВМ. Электронно-Вычислительная-Машина — называется. — сказал Вий. — Она всегда тут стояла. В наследство от страны, той осталась, что до последней войны была. Занятная штука! Ученые тут на ней чего-то клацали, да на экран этот — часами могли пялиться! Там тексты писать можно. Отчеты всякие... Еще расчеты они на ней считали! Пару раз я видел, как один умник, на нем какой-то проект считал. Цифры у него еще по экрану этому бегали! — дядька указал пальцем на ящик со стеклом. — Последние вахты ученых, только туда все и записывали. Говорили — это будущее! Бумагу заменит скоро. Не долговечная она. А эта машина, — все запомнит и навсегда! — дядька усмехнулся. — Только непонятно мне, что будет, как электричества не станет? Спрашивал я их за это, а они меня на смех: «Не бывать такому никогда!» — и ржать... Козлы. И где их электричество теперь?! Расчеты ихние... Вот и стоит теперь ЭВМ эта, как памятник! А бумага — она и по сей день все помнит. Есть, электричество, нет его — взял и читай. Так-то! А последние пару дней, так тут вообще офицер сидел за ЭВМ этой. «Особист» — какой-то. Он непосредственно над учеными этими руководство осуществлял. Помню, — злющий! Все у него тут по струнке ходили! Боялись его. А он, такой — сам вроде и храбреца из себя строил, а в «зону» — ни ногой! Медуз тех боялся, как огня! Да и вообще всего этого, что с мутантами связано... Меня, и таких как я — шарахался. Рядом даже не подпускал, — сразу за пистолет хватался! Хорошо, что до нас ему дела не было. Профили разные. И слава Богу! Другой командир у нас был. Нормальный мужик! Как разъезжались после расформирования, так он в гости звал. В Горное! Но не довелось нам больше свидится. Помер он от болячки. Ровно через неделю после отъезда. Сердце...

Ну чо, интересно мне конечно, про технику было послушать! Да про командование его. Жалко конечно того нормального офицера, что Вием командовал! Кивнул дядьке. Чо уж... Бывает так. Болеют люди, умирают. Да только, вот про ЭВМ — не прав дядька! Оно, если рассудить — так выходит, что и машины без бензина, тоже хлам. «Памятник» — как дядька говорит. И ружье, без патрона, — «палка говно мешать» не более! Всякой вещи — свое. Может она, эта машина — ЭВМ которая, она гораздо полезнее бумаги?! Не зря же ее тогда придумали! Может она, еще чего-то очень полезного делает, а он и не знает об этом! Вот только не стал я Вию, про свои мысли и выводы говорить. Обижали его слова ученых видать! «Козлами» — их назвал. Пусть каждый при своем останется. Просто ссориться сейчас не хотелось! Я дальше полез все осматривать. В стол полез! Открыл ящик... И закрыл его сразу. Пара скрепок и карандаш с обломанным грифелем. Ничо больше полезного нету. Херня одна короче! Монголы — тоже с пустыми руками. Хотели стулья утащить. От жадности что ли... Но бросили потом. А к ЭВМ — этой, даже не прикоснулись! Опасливо только на нее поглядывали...

Вынес я еще две двери: «4-АМ» и «5-АС». Даже не интересно, чтобы это значило! Шкафы, полки, склянки, химия всякая... Еще куски мяса какие-то в банках плавают в мутной жидкости. Глаз там лежал на дне колбы. Человеческий вроде... Еще ухо и пальцы. К херам такие припасы! Ить... И сам хер, рядом, — в такой-же колбе. Замаринованный! Плавает там, на нас одним своим «глазом» поглядывает. Некультурно то как... Тьфу! Вышел я оттудава. Монголы — тоже ходу! Плевались. Шону дажить стошнило маленько от видов таких. Вот нахрена спрашивается, им хер моченый хранить?! Экспонат что ли. Любовались может. Мож хто решил свой увековечить, для потомков? Так не особо и здоровое то хозяйство, чтобы его в банку закупоривать! Так себе. Видали и побольше! Странные люди. Ох странные... Матюки одни только на уме про таких! Плакаты эти еще... То хлеб приказано им беречь, то бензин. Непутевые там. А тут — вообще сумасшедшие какие-то! Хер в банку замариновать... Мож тут специально таких собрали, чтобы от нормальных людей отгородить?! Эх... Так Вий же тут, тожить служил! Не замечал за ним такого, чтобы он херы в банках мариновал, иль бензин разбазаривал куда зазря. Наоборот он бережливый. Даже шибко. Я бы сказал — домовитый! А тут, одно расстройство... И на хера мы сюда приперлись, в лабораторию эту... Хоть лекарствами загрузились! И Вий еще молчит. Не говорит ничо. Только — «дальше ломай», и все...

На шестой двери другие символы были: «ЖЗ». Жилая зона, стало быть. Хоть тут понятно! Сломал замок. Просто дернул его и хрусь, — готово! Тамбур там небольшой, зеркало и шкаф. Пара халатов в нем. Башмаки чьи-то стояли. И еще четыре двери в разные стороны. Их тоже вскрыл. Комнаты там жилые. Три штуки. Такое — кровать в каждой, шкаф, стол-стул и полка для книг. Пустое все. Постельное только на кроватях застланное. Такое-же все, как и в казармах у военных! Ничего лишнего.

Последняя дверь в уборную вела. Унитаз там, такой, как в квартире стоял, что в Славном видел я. Да рядом, отдельно — душевая. Тоже для одного человека сделана, чтобы видать не толпой, как у военных помыться, а — индивидуально, да по очереди! Чисто — бело все. Плиткой выложено. Ни одной вещи нету! Мыло только новое на