Руководящие идеи русской жизни - Лев Тихомиров

Между тем только после всего этого Свод 1906 года доходит до главного в государстве, то есть до его Верховной власти. Но вся сущность государства состоит в Верховной власти. Даже национальность, как ни важно ее значение, все же не есть основной пункт конституции государства. Найдется немало стран, где нет особой национальности, а государство все-таки есть. Государство возможно и без национальности, а без Верховной власти государства не существует.

Итак, для стройности кодификации требовалось бы отвести первое место Свода для Верховной власти государства. Логика русской конституции допускала бы лишь одну статью раньше определения Верховной власти: именно означение того факта, что государство Российское есть достояние не иной какой-либо народности, как именно русской. Материальные основания для такой статьи дает выражение Высочайшего Манифеста 3 июня: «Созданная для укрепления государства Российского, Государственная Дума должна быть русской и по духу». Если народное представительство должно быть русским по духу, то очевидно, стало быть, что господствующей народностью Империи признается русская. Примечанием же к этой статье могла бы стать нынешняя статья 3-я (о господствующем месте русского языка).

Итак, нынешняя 4-я статья должна быть переставлена на первое или второе место. Сверх того, эта 4-я статья содержит отчасти ненужные изменения текста прежнего Свода, а также недопустимое и материально не обоснованное отсечение слова «неограниченный». Посему проще всего было бы восстановить прежний текст: «Император Всероссийский есть Монарх Самодержавный и неограниченный. Повиноваться Верховной Его власти не токмо за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает».

Здесь есть все, что нужно для усвоения понятия о Верховной власти Российской Империи и нет ничего излишнего.

В последующих статьях неизбежны изменения текстов ввиду произведенных Верховной властью реформ в наших установлениях. Так как Верховная власть осталась у нас неизмененной, то необходимо внести определение того, что такое «закон» и каков порядок законосоставления применительно к существующей Верховной власти, равно как ее функции управительные и судебные. Это нагляднее всего представить при параллельном сопоставлении текстов нынешнего Свода (1906 года) с тем, что необходимо для точного выражения смысла учредительных актов последнего времени.

Таковы представляются в общем приблизительные изменения той части Свода 1906 года, которая касается собственно Верховной власти государства Российского.

Пересмотр не мог бы этим ограничиться для достижения цели ввести народное представительство в сферу государственного действия без потрясения Монархической Верховной власти. Для этого нужны изменения в узаконениях, касающихся Государственного Совета и Государственной Думы.

Сверх того, нельзя не определить более ясно соотношения церковного и государственного управления в нашем обновленном строе.

Необходимо, наконец, определить все потребное для сохранения господствующего положения в государстве русской народности. Но все это составляет особые темы, к которым мы постараемся еще возвратиться.

Народное представительство в законодательном деле

Мы получили от одного читателя вопрос относительно статьи «Об исправлении кодификации 1906 года» (Московские Ведомости, № 239). Он спрашивает по поводу статьи 86 Основных законов 1906 года — отрицаем ли мы действие народного представительства в законодательстве? Удивляемся этому недоразумению. В тех «приблизительных исправлениях», которые мы наметили к статье 7 Основных законов 1906 года, ясно сказано: «В обычном порядке законосоставления Государь Император осуществляет законодательную власть с участием Государственного Совета и Государственной Думы». Итак, совершенно ясно, что мы вполне признаем действие народного представительства. Это, во-первых, дело собственного нашего убеждения. А сверх того мы в упомянутой статье задавались не изложением своих собственных в этом отношении мыслей, а старались найти истинную мысль Законодателя и такую форму кодификации, которая бы выразила эту мысль полностью. А так как мысль Законодателя несомненно заключает в себе призыв народного представительства, то наша статья никак не может этого игнорировать, не может, следовательно, и отрицать действия народного представительства. Да, повторяем, что если бы мысль Законодателя и отвергла идею народного представительства, то мы не могли бы не указать, что это лишало бы Россию очень важного элемента совершенства государственных учреждений.

Но почему же мы в параллель статье 86, говорящей о необходимости «одобрения» Государственной Думы, заметили только, что закон не может быть ни издан, ни отменен иначе как Высочайшим повелением? Почему мы ни положительно, ни отрицательно не упомянули о выражении «одобрение Думы»? Это очень просто. Потому, что в данном месте, то есть там, где требуется говорить об облечении какого-либо предложения или правила значением закона, — нельзя говорить ни о какой другой силе, кроме той, которой принадлежит власть законодательная. А таковой является власть Верховная. Итак, в данном месте не должно было быть речи ни о чем, кроме Высочайшего повеления. Что касается до условий обсуждения и решения, при которых Высочайшее повеление состоялось, об этом должно трактовать в отделе об учреждениях, привлеченных к делу законосоставления, то есть в отделе закона о правах и обязанностях Государственного Совета и Государственной Думы.

К этому предмету, как объяснено в той же статье в № 239, мы имеем в виду возвратиться особо, точно так же, как и к вопросу о соотношении управления церковного и общего государственного. Посему, полагаем, никаким недоразумениям относительно нашего мнения об участии народного представительства в законодательном деле наша статья отнюдь не дает места.

Она, конечно, не исчерпывает всего, что наши читатели, может быть, желали бы услышать по этому предмету. Так, несомненно, каждый теперь желает выяснить себе: что означает выражение «одобрение Государственной Думы»? В настоящее время наши «контроверсы»[142] сосредоточиваются больше всего около этого выражения «одобрения»… Вполне признаем необходимость разобраться в этом обстоятельстве. Но повторяем, что в данной статье мы могли трактовать лишь о том, что входит в ее тему, и о Думе и Совете должны будем говорить особо, когда специально о них будем трактовать.

О реформе народного представительства

В многочисленных статьях о необходимости реформы наших государственных учреждений 1906 года мы останавливались доселе по преимуществу на тех изменениях статей закона, которые касаются вопроса о Верховной власти. Таковы были особенно статьи в №№ 231, 233 и 239 Московских Ведомостей за 1909 год. Относящиеся сюда изменения не трудны, так как представляют скорее редакционную работу, чем реформирующую. Гораздо сложнее вопрос о народном представительстве, так как здесь потребна действительная реформа самих учреждений.

Начать с того, что у нас, по букве закона, даже и совсем не существует народного представительства. Такого термина закон не знает. Закон знает только лиц, «избираемых населением Российской Империи» для обсуждения законодательных предположений, восходящих к Верховной Самодержавной власти (статьи 1 и 2 Учреждения Государственной Думы). Какой государственно-правовой принцип выражают эти лица — это более чем неясно.

Эти лица не находятся ни в какой степени подчинения у избирателей, не ответственны перед ними, не получают наказов, не обязаны перед ними отчетами (статья 14), не имеют с ними никаких обязательных сношений, а статья 61 Учреждения возбуждает даже сомнение в том, имеют ли «избираемые лица» само право представлять своих избирателей. С другой стороны, эти лица не находятся ни в какой зависимости и от Верховной власти и не несут перед ней какой-либо ответственности за свою деятельность. Не представляя ни прав народных, ни прав Верховной власти, эти лица имеют, однако, поразительную степень силы и независимости. Они даже и перед законом ответственны фактически лишь «по постановлению Думы» (статья 21), то есть по собственному своему. А между тем хотя они обязаны лишь «обсуждать законодательные предположения, восходящие к Верховной Самодержавной власти», однако же без «одобрения» их не может последовать никакой новый закон (статья 86), а потому, по смыслу статьи 94, не может быть отменен и какой-либо прежний закон.