Исчезнувший мир - Димитр Ангелов

Едва Агли вошел в пещеру, раздался радостный крик. Это Гина приветствовала Агли. Как только она увидела его, сразу же исчезли все ее опасения за его судьбу. А когда она увидела, что он принес и лису, глаза ее загорелись; она была счастлива, что сегодня вечером в пещере снова появится аромат печеного мяса и что дети, она и Агли лягут спать хотя бы немного насытившись.

Пока Агли снимал с себя покрытые снегом обледенелые шкуры и развешивал их на выступах стены вблизи костра, Гина положила в огонь несколько смолистых ветвей и поправила камни, на которых Агли должен был печь мясо. Дин и Рем с любопытством осматривали лису и с нетерпением ждали мяса. Лишь маленький Ван еще не участвовал в этой общей радости; он беспокойно спал на рысьей шкуре, утолив голод молоком матери.

Агли набросил на себя сухую шкуру и сразу же схватил лису и начал ее обдирать. Он был не очень доволен. На лисе было мало мяса — видно, и она в последнее время немало голодала.

Согнувшись над лисой, Агли каменным ножом проворно снимал шкуру.

Внезапно он резко выпрямился. Неожиданная боль, словно острое копье, кольнула его в бок и напомнила ему о старой незалеченной ране.

Агли стиснул зубы и ни единым стоном не выдал, что рана его еще очень чувствительна.

Когда приступ боли прошел, он снова наклонился над лисой и быстро закончил работу. Снятую шкуру отбросил к стене. Потом позвал Дина и велел ему поднять и повесить ее на какой-нибудь скальный выступ, потому что снег и лед на ней должны были растаять и шкура должна была хорошо просохнуть, прежде чем Гине можно будет ее обработать.

Потом Агли долго смотрел на ободранную лису. Размышлял, как лучше сделать, чтобы все досыта наелись и еще чтобы что-то осталось на ближайшие дни. Он понимал, что добыча невелика, что он разбередил свою рану и неистовая вьюга может продлиться несколько дней. Все это заставляло его беречь пищу. Но против голоса разума восставало чувство жалости к голодным детям.

Из задумчивости его вывел голос Гины, которая предлагала ему начать наконец печь мясо и не мучить их голодом.

Тогда Агли схватил кремневый нож и без раздумий отделил от тушки два окорочка. Бросив их на раскаленные камни, он, разорвав лисе пасть, вырезал оттуда язык. Его он тоже положил на один из раскаленных камней и начал все осторожно печь. Приятный аромат печеного мяса распространялся вокруг костра.

Прошло немного времени, и все с аппетитом принялись за полупропеченное мясо. Лисий язык Агли оставил себе. Лишь кусочек этого лакомства дал Гине, но та его незаметно подсунула Дину и Рему — в этом матери одинаковы уже с первобытных времен.

Удовлетворенные, хотя и полусытые, все легли спать.

Снаружи между тем свирепствовала снежная буря.

Она продолжалась уже несколько дней и была более грозной, чем первая. Буря уже несколько раз ненадолго затихала, но вскоре начиналась с новой силой.

Голод, который на время отступил от обитателей пещеры, снова в нее вернулся. Это произошло после того, как Агли разделил последний кусок мяса и последние мозговые кости убитой лисы. Ужасный голод стал властелином пещеры.

Мальчики плакали от голода, они были совсем истощены. Как тени, вяло бродили они по пещере в поисках какой-нибудь брошенной в период благополучия кости, на которой могли сохраниться куски засохшего мяса. Маленький Ван тоже стал беспокойным и часто плакал, так как молока матери ему едва хватало.

Гина сильно страдала и не только потому, что сама испытывала голод; сердце у нее сжималось от боли при виде голодающих детей — и это было для нее хуже всего. Но ни один стон не вырвался из ее уст, ни один упрек. Героически переносила она горькую нужду, хотя и была в полном отчаянии.

Агли также не находил себе места. Он хорошо знал, что их ждет, если вскоре он не добудет мяса.

Чтобы сохранить жизнь, нужно иметь мясо! Чем больше, тем лучше!

Но добыть его нужно как можно быстрее, иначе они все настолько ослабеют, что превратятся в тени без воли и без жажды к жизни. Поэтому он решил, что пойдет на охоту.

Он хорошо завернулся в шкуры и, как только буря немного утихла, вышел. Не обращая внимания на вихрящийся вокруг мелкий снег, который колол и жег лицо, он шел против сильного ветра, который давил на него с такой силой, что он шатался. Медленно, с трудом он пробивался вперед, но тем не менее был полон твердой решимости вернуться с добычей или погибнуть. Но ни то, ни другое не произошло.

Несказанно усталый и обессиленный возвратился он вечером в пещеру. Покрытые снегом и льдом шкуры с досадой бросил к костру, в отчаянии лег на ложе и сразу же погрузился в тяжелый крепкий сон.

Его возвращение было для Гины и мальчиков большим разочарованием.

Пока он отсутствовал, они надеялись, что снова на какое-то время у них будет еда, что они насытятся и окрепнут. Они и не предполагали, что он может вернуться с пустыми руками. Поэтому их огорчение было особенно болезненным.

В пещере стояла могильная тишина. Лишь костер временами тихонько потрескивал.

На его пламя задумчиво глядела Гина. Тяжелые мысли бродили в ее голове.

Жалобное всхлипывание одного из мальчиков вывело ее из задумчивости.

Она быстро встала и подошла к мальчикам. Но те, однако, спали, прижавшись друг к другу. Гина поняла, что это всхлипывание, видимо, вырвалось у одного из них невольно во время сна.

А между тем снежная буря свирепствовала с неослабевающей силой. С неистовым воем бушевала она около пещеры и по всей округе…

Прошла ночь, и наступил день.

Агли, не обращая внимания на метель, снова пошел на охоту. Но опять безуспешно.

И так он еще дважды понапрасну бродил по степи и лесу, причем метель уже затихла. Однако нигде ничего он не мог найти. Звери либо куда-то ушли, либо попрятались в берлогах. Вокруг него были лишь снег и деревья. Но главным образом снег, искрящийся снег, который пугал его своей слепящей белизной, так как в его сознании он все определеннее превращался в белый призрак гибели.

Когда печальный и промерзший возвращался он с последней безуспешной охоты в пещеру, в его голове роились тяжелые мысли. Ради чего были все мучения и смертельная усталость, для чего был нужен охотничий опыт и большая отвага, если все время он возвращался без добычи и не мог отогнать от своего костра голод, который уносил их силы? Для чего была нужна его героическая борьба с трудностями, если глаза Гины и ее мальчиков после каждого его возвращения становились все печальнее, а их лица бледнее и истощеннее?

Но он знал, что большего он сделать не может, он честно исполнял свой долг и заботился о Гине и детях.

Он сделал все, что было в его силах. И если он по-прежнему не добыл ничего, то в этом, конечно, виноват был не он, а невидимые злые духи, которые будто бы есть всюду, от которых человек не может нигде скрыться и поэтому обречен быть в их власти. Они наверняка прогоняют зверей с его дороги, стирают их следы. Сам же он не знает волшебных обрядов, которые исполнял колдун их общины. Все верили, что он умеет своими чарами разрушать дурные вмешательства злых духов.

Эта мысль о мести каких-то злых духов глубоко проникла в сознание Агли, и он много об этом размышлял. Думал о том, как он должен их задобрить, чтобы они ему не мстили и помогали на охоте. Обещал им самую лучшую и самую сочную часть своей добычи, если не будут ему мешать охотиться и позволят убить хоть малую добычу.

Думал он об этом и всю обратную дорогу. В его безутешной печали и страхе перед будущим как спасительная звезда засветилась надежда, что теперь, когда он знает причину своих неудач, то сможет найти способ, как умиротворить злых духов, которые ему вредят и домогаются жизней его, Гины и детей.

Он прибавил шагу, так как хотел быть скорее в пещере, где бы мог у костра спокойно продолжить свои размышления.

Он спешил, но еще не знал, что каждый шаг безжалостно приближает его к мгновению, когда спасительная надежда быстро погаснет.

Так и случилось, едва он вошел в пещеру.

Испуганно посмотрел он на кучу шкур за костром. На ней от боли катались Дин и Рем. Руками они сжимали животы и жалобно плакали.

Среди их плача зазвучал голос Гины:

— Дин и Рем проглотили разжеванные сухожилия и куски кожи. Теперь они причиняют им боль.

Потом быстро подошла к Агли, с упреком посмотрела ему в лицо и сказала:

— Они страшно голодали, перебрали все кости, но ни на одной не было ни куска мяса, ни кусочка мозга. Маленький Ван тоже плачет от голода около пустой груди. Агли, мы все погибнем…!

— Злые духи мне портят охоту, — ответил Агли глухим голосом. — Гонят от меня зверей и…

— Не злые духи, а наше одиночество ведет нас к гибели, — резко и огорченно выкрикнула Гина. — Зачем мы только ушли из общины, где было много охотников и не было голода? Почему мы оставили совместную жизнь в общине и выбрали нужду одиночества? Почему?