Не бойся, тебе понравится - Агата Лель

думай, что я полный урод и никогда тебя не любил. Любил. Наверное. Я приехал к тебе в Питер, потому что испытывал чувства, не только чтобы что-то кому-то доказать. Но понимать, что теперь уже он на вторых ролях было прия-я-ятно, мать его, - тяжело моргая, тянет пьяную улыбку. - А знаешь, что я ещё тебе скажу, всё равно же уже разошлись как в море корабли, да, принцесса? Похрен же, карты на стол? Алина, которая с работы, так вот - мы встречались с ней примерно дважды неделю в течении года. Понимаешь, да, в каком смысле?

Он смотрит на меня пристально, с прищуром, и явно ждёт какой-то бурной реакции, но... её нет. Мне не больно, не обидно, может, только немного грустно, что всё у нас закончилось вот так.

Удивлена ли я, что у него долгое время была другая? Да, наверное. Я не знала, что он мне изменял. Не замечала. Но если так подумать, в том вакууме, что я жила, это было совсем неудивительно...

- Правильно сказала моя мать - у тебя глаза не горят и никогда не горели, - нарушает тишину он. - Да и я дебил, заигрался так, что потерял из вида берега. Что-то как-то одно за другим, вроде притёрлись... То, что не получал дома - добирал на стороне. И не смотри на меня, как на ненормального. Все так живут.

- Ты серьёзно? "Все так живут?"

- Ой, - цокает, - только вот не надо обвинять меня в нечистоплотности, хорошо? Так-то ты сама не лучше.

- Я никогда не изменяла тебе. Ни раньше, ни... - впрочем, зачем ему что-то доказывать. - Мне действительно жаль, что всё получилось именно так, Гар. Я не этого хотела.

- Я тоже хотел не этого. Но вышло так, как вышло. Давай, иди к нему, - качаясь, поднимает с пола сброшенную рубашку и, подметая ламинат рукавами, доходит до ванной. Оборачивается: - Я знаю, что ты подслушивала наш разговор с матерью, так вот - мой ответ нет. Я тебя не люблю. И это не месть, не думай, это правда, в которой я малодушно не мог признаться. Даже себе. А теперь иди, не заставляй его ждать. Финита ля комедия, принцесса.

Хлопок двери, шум бьющей о стенки душевой воды.

Вот такая она - жестокая проза взрослой жизни. Но мне не больно, напротив, я испытываю облегчение. Да, это было не самое красивое расставание, да и всплывшей наружу правды о походах налево можно было бы избежать, но что поделать, жизнь - далеко не сказка. Возможно, именно так всё и должно было произойти, чтобы резко, чтобы я не мучилась потом чувством вины. И я не мучаюсь, теперь - точно нет. Его покалеченное эго с удовольствием залечит Жанна, или Элла, или та же Алина. Да и моё эго теперь есть кому залечить...

Не верится. В это всё просто невозможно поверить. Наверное, я единственная в мире брошенная девушка, которая чувствует себя настолько счастливой.

Выхожу из номера с одной лишь миниатюрной сумкой на колёсах и... вижу в холле его. Эмиль сидит сцепив руки в замок и смотрит на меня. Взволнованно, между густых бровей тревожная складка, но заметив на моём лице улыбку заметно расслабляется. Я не знаю, что творится сейчас в его голове, да я даже не знаю, что творится в моей - слишком много эмоций и мы так мало успели обсудить за эту ночь, но в одном я уверена точно - я счастлива. Как бы оно потом всё не повернулось. Просто счастлива.

Я подхожу ближе, и он встаёт, не теряя контакта глазами берёт меня за руки.

- Всё нормально?

- Да.

- Точно?

- Конечно.

Он хотел пойти со мной, но я настояла, что должна поговорить с Гариком одна. Так просто правильнее. Не знаю, чего боялся Эмиль - что Гар начнёт распускать руки, или что не отпустит меня. А может, что я сама передумаю уходить. Хочется верить, что последнее, ведь это означает, что я по-прежнему дорога ему не меньше, чем он мне.

Так мы и стоим - держась за руки, не говоря при этом ни слова. Общаясь только взглядами. Мне немного страшно, и волнительно, и тревожно... А ещё я хочу его поцеловать, а может, и не только...

- Это все твои вещи? - кивает на мой чемодан.

Пожимаю плечом.

- Мне много не надо.

И снова тишина. Но не неловкая. Это громкая тишина. Громкая от оглушающего крика наших спутанных в единую паутину мыслей. Я кусаю губы, он на автомате делает то же самое, а потом мы одновременно улыбаемся друг другу. Хитро. Словно натворили что-то ужасно неприличное.

Или натворим.

- Ты всё ещё снимаешь ту квартирку? - подаю намёк.

Он улыбается ещё шире, и мне кажется, что ради этого момента стоило пережить всё то, что пережить пришлось. Именно ради этой его крышесносной улыбки из той беззаботной жизни.

- Я её купил.

- Серьёзно? - округляю глаза. - Ту самую, что когда-то снял для нас двоих?

- Именно. Только не говори, что выбросила свои ключи.

Я хочу ответить ему, что не выбросила, собиралась, но так и не смогла. Хочу рассказать, что сжимала ночами эту несчастную связку в руках, оплакивая наше несложившееся будущее. Что даже сейчас они со мной, лежат в укромном кармашке сумки! Я много что хочу ему рассказать, но не могу, потому что утыкаюсь лицом в его плечо и тихо плачу.

Эпилог

- Тише-тише, малышка, спи.

Фальшивя, дотягиваю последние строки придуманной колыбельной и замолкаю. Покачивая дочь на руках, любуюсь её крошечным носиком, длинными ресничками и сложенными бантиком губками. Какая же она всё-таки... моя. Моя Эмилия. Маленькая папина копия. Люблю её до безумия. И папу её люблю. И весь этот прекрасный мир.

Всхлипываю и запа́хиваю свободной рукой халат. Чёртовы гормоны. Уже семь месяцев после родов прошло, а качает - мама не горюй.