Удивительные приключения дядюшки Антифера - Жюль Верн

— Ради бога, делайте что хотите, только оставьте меня в покое!

Пришлось удовольствоваться и этим. Занялись приготовлениями к свадьбе. Дядюшка Антифер не принимал в них никакого участия. Не выпуская изо рта чубука, весь во власти своих мрачных дум и глухого гнева, который мог прорваться каждую минуту по любому поводу, он почти не выходил из комнаты.

Его невозможно было уговорить присутствовать на свадебной церемонии. Не подействовали на него и мольбы Жильдаса Трегомена, осмелившегося даже сказать:

— Ты неправ, старина!

— Ну и пусть!

— Ты мучаешь детей… Я прошу тебя…

— А я прошу тебя оставить меня в покое, лодочник!

Наконец Эногат и Жюэль стали мужем и женой и поселились теперь в одной из комнат в доме на улице От-Салль. Они покидали ее только затем, чтобы провести вместе с Нанон несколько приятных часов в гостях у лучшего из людей — их общего друга Трегомена.

Больше всего говорили, конечно, о дядюшке Антифере, который доставлял им столько огорчений своей раздражительностью и унынием. Он перестал выходить из дому, ни с кем не встречался. Прекратились его ежедневные прогулки по крепостному валу или по набережной с неизменной трубкой в зубах. Поговаривали, что после такого громкого поражения ему стыдно показываться на людях, и, в сущности, так оно и было.

— Я боюсь, что его здоровье ухудшается, — говорила Эногат, и ее прекрасные глаза становились печальными, когда она заводила речь о дядюшке.

— Я тоже этого боюсь, девочка, — отвечала Нанон, — и каждый день молю бога, чтобы он вернул Пьеру душевное спокойствие!

— Этот проклятый паша! — воскликнул Жюэль. — Нужно было ему влезть в нашу жизнь со своими миллионами!..

— Да еще с миллионами, которых мы не нашли! — ответил Жильдас Трегомен. — И все же… ведь они есть… они где-то там… Если б можно было дочитать последний документ до конца!..

Однажды он сказал Жюэлю:

— Знаешь ли, о чем я думаю, мой мальчик?

— О чем, господин Трегомен?

— Пожалуй, твой дядя был бы не так расстроен, если бы знал, где зарыты сокровища, хотя бы и не мог их никогда достать.

— Может быть, вы и правы, господин Трегомен. Дядюшку доводит до бешенства одно только сознание, что у него на руках документ с координатами четвертого острова, а прочесть его до конца невозможно.

— Да, на этот раз все было бы кончено! — ответил Трегомен. — В документе об этом ясно сказано…

— Дядя с ним не расстается, вечно держит его перед глазами, только и делает, что читает и перечитывает его…

— Пустая трата времени, мой мальчик, и, к несчастью, это отражается на нас. Сокровища Камильк-паши никогда не будут найдены, никогда!

По-видимому, Трегомен был прав.

Кстати сказать, через несколько дней после свадьбы стало известно, что произошло с подлым Сауком… Этому негодяю не удалось побывать на Шпицбергене раньше дядюшки Антифера и его спутников, так как он был схвачен в Глазго в ту самую минуту, когда садился на судно, направлявшееся в арктические воды. Читатель помнит, сколько шуму наделало преступное нападение на преподобного Тиркомеля, едва не стоившее ему жизни, и при каких обстоятельствах была обнаружена на плече проповедника татуировка с цифрами знаменитой широты. Не мудрено, что вся эдинбургская полиция была поставлена на ноги и сделала все возможное для поимки бандита, точные приметы которого сообщил преподобный Тиркомель.

Совершив покушение, Саук, даже не заходя в «Королевский отель», бросился в поезд на Глазго. Там он рассчитывал найти корабль, идущий в Берген или Тронхейм. Вместо того чтобы отправиться с восточного берега Шотландии, как это сделал дядюшка Антифер, он хотел двинуться в путь с западной стороны. Расстояние было почти одинаково, и он надеялся достичь цели раньше законных наследников Камильк-паши.

Но, на его беду, в Глазго ему пришлось дожидаться целую неделю попутного парохода, и, к счастью для человеческого правосудия, он был опознан в ту минуту, когда садился на судно. Его тотчас же арестовали и приговорили к нескольким годам тюрьмы, так что ему даже и не пришлось тратиться на путешествие. Впрочем, поездка на Шпицберген в любом случае не принесла бы ему никакой выгоды.

Весь этот комплекс событий, от первых исследований в Оманском заливе до последних поисков в Северном Ледовитом океане, приводил к простому заключению: сокровища до скончания века будут покоиться на неизвестном островке, которому Камильк-паша так опрометчиво решил их доверить. Был, правда, один человек, который не только не пожалел бы об этом, но даже поблагодарил бы небо, радуясь такому стечению обстоятельств. Мы говорим о преподобном Тиркомеле. Сколько миллионов грехов прибавилось бы на этом свете, считая по франку на каждое прегрешение, если бы богатства паши стали достоянием малодушного человечества!

Дни проходили за днями. Жюэль и Эногат наслаждались бы полным счастьем, если бы их не тревожило плачевное состояние дядюшки. Кроме того, молодой капитан не мог без грусти думать о приближении часа разлуки с любимой женой, семьей и друзьями. Постройка трехмачтового судна для торгового дома «Байиф и К°» быстро подвигалась вперед, а читатель знает, что место помощника капитана на этом корабле было оставлено за Жюэлем. Прекрасная карьера в его возрасте! Еще каких-нибудь шесть месяцев — и он отправится в Индию.

Жюэль часто говорил об этом с Эногат. Молодая женщина чувствовала себя несчастной, сознавая, что ей придется скоро расстаться с мужем. Но таков уж удел жены моряка, а в семьях моряков и не бывает иначе! Эногат не хотела выдавать подлинную причину своего горя и уверяла, что ее мучает мысль о дядюшке Антифере… Жюэлю трудно покинуть дядюшку в таком состоянии… Кто знает, застанет ли он его в живых?

Между тем Жюэль постоянно возвращался мыслью к не прочитанному до конца документу, к последним неразборчивым строкам пергамента. Да! Эти строки безусловно были началом какой-то фразы, и она не давала ему покоя…

Фраза начиналась так: «Достаточно провести…»

Провести… Что провести?

Затем слова: «островок… расположен… закон… геометрический… полюс…»

О каком геометрическом законе могла идти речь?.. Не было ли какой-то определенной связи между островками? Разве паша выбирал их с особым умыслом, а не по воле случая? Неужели не только чистая фантазия увлекала его последовательно то в Оманский залив, то в бухту Маюмба, то на Шпицберген? А что, если богатый египтянин, обладавший, как известно, математическим складом ума, поставил перед ними какую-то задачу для разрешения?

И можно ли предположить, что под словом «полюс» он имел в виду географический полюс земли? Нет, сто раз нет!.. Но что же тогда он хотел сказать?