Михаил Зощенко - Михаил Михайлович Зощенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
18. Впрочем, что касается церкви, это тоже не так уж поразительно. По части денег церковь всегда отличалась непомерной жадностью. И самые крупные суммы скапливались в церковных и монастырских недрах и подвалах.
Конечно, попы прошлого, надо сказать, несколько отличались от современных затрушенных служителей культа. Это были яростные молодцы и любители хорошо пожрать и выпить. Многие из них ходили со шпорами, вооруженные мечами и пистолетами, многие ездили на конях, сражались и ворочали политическими делами. И, любя широкую жизнь, загребали деньги с живых и мертвых.
Так что все, что касается церкви, это не так поразительно.
А вот очень интересно читать, как из-за денег произошло падение знаменитого придворного деятеля, кавалера и светлейшего князя, господина Меншикова.
Вот это было поразительно, как такой опытный волк и царедворец, переживший четырех императоров, много раз попадавшийся в кражах, взятках и лихоимствах, дважды еле спасшийся от пыток и дыбы, этот, можно сказать, видавший виды опытный злодей пропал на совершенно пустом деле.
Поводом к его падению послужила небольшая и весьма даже преглупая денежная история.
19. Надо сказать, что императору Петру II было в то время двенадцать лет. И в день его именин петербургское купечество, не отличаясь фантазией, но желая подольститься к своему царю, подарило ему несколько сот червонцев.
История не говорит, сколько именно червонцев, но то, что их несли на подносе императору, надо полагать, что по было не очень мало и не очень много, а в меру.
А когда служитель нес эти деньги на подносе, светлейший князь Меншиков имел несчастье и неосторожность встретить его.
— Ты что, дурак, несешь? — наверно, спросил Меншиков.
— Так что — деньги.
— Как деньги?! А ну-ка, давай их сюда.
И взял.
— Государь еще слишком мал. — неопределенно добавил Меншиков. — Он еще не понимает, что такое деньги.
Однако, как оказалось, мальчишка-император отлично понимал, что такое деньги.
Узнав о том, что деньги взял себе Меншиков, мальчишка, говорит история, буквально наорал на него.
— Я тебе покажу, что я император! — вскричал разгневанный отрок.
20. Вам живо рисуется эта историческая сценка, достойная быть записанной.
— Да-а, — сказал мальчишка, встретив Меншикова. — Ты что же это мои деньги-то заграбастал? Хитрый какой!
— Ка-акие деньги, ваше величество? Что вы?.. Помилуйте… в глаза-с не видал…
— Да-а… какие! Сам небось взял, а теперь говорит — «какие»… Это мне принесли, а не тебе.
— Ах, эти деньги… Что купцы вам принесли, ваше величество?
— Да-а… Я император, а не ты… Купцы, может, мне принесли…
— Ах, да, да… вспоминаю, ваше величество… А я их, знаете ли… велел, тово… к себе, тово… отнести. Пущай, думаю, у меня полежат, покуда ваше величество не подрастет.
— Отдай мои деньги. — заревел мальчишка. — Я маме скажу. Я тебе покажу, что я император!
Устрашенный Меншиков побежал к себе, чтобы вернуть эти деньги.
«Смотрите, — думал Меншиков, — такой маленький шкет, а уже так отлично понимает. Прямо не хуже меня. Надо будет, действительно, отдать деньги этой шельме, — пожалуй, беды не оберешься».
21. Однако в тот же день вечером, когда Меншиков явился во дворец, его не приняли. А через несколько дней он был арестован и сослан на вечное жительство в глухую деревню.
Конечно, причины этого падения были более сложны. Тут была борьба придворных партий, однако интересно, что поводом к падению послужил именно этот денежный случай.
История рассказывает, что Меншиков чрезвычайно был напуган, когда его не приняли во дворце.
Сохранилось до наших дней его письмо к императору. В этом письме он буквально унижался и молил о пощаде и предлагал «возвратить деньги с избытком».
Однако двор деньги эти вернул с еще большим избытком, чем предполагал господин Меншиков.
Меншикова лишили всех орденов, чинов и поместий. У него конфисковали буквально несметное богатство — несколько сот пудов золота и около четырнадцати миллионов деньгами.
Оказывается, светлейший князь не зевал и за сорок лет близости к царям лихо награбил себе совершенно сказочное состояние.
Как говорится, поделом вору и мука.
22. Но все это — и трон, и церковь, и политические падения, — все это не более удивительно, чем то, что мы желаем рассказать.
Мы желаем рассказать о том. как сам господин закон почтительно относился к деньгам.
История не знает ничего более поразительного, чем это.
Вот как это у них было согласно истории.
Там у них за уголовные преступления наказаний почти не было. И можно было убивать и так далее. И вместо наказания обвиняемый платил денежный штраф. И его после этого, пожав руку, отпускали. И даже, может, просили почаще заходить.
В общем, очень у них было мило в этом смысле. Легко дышалось. Чего угодно можно было делать. Были бы деньги.
Причем такая гуманная система существовала не только в России, но во всем мире. И это длилось целые века.
Только в России в этом смысле слегка перестарались и прямо дошли до ручки. Там это очень привилось. И там даже специальные законы написали и определили, сколько и за что надо платить.
Так что уголовный кодекс выглядел у них все равно как ресторанное меню. Там цена указана за любой проступок. И каждый, согласно указанной цене, мог выбирать себе любое дело по карману.
Однако перестанем шутить и давайте всерьез зачитаем кодекс.
23. Вот зачитайте выписки из «Русской Правды»[2]:
• «Если придет на двор (то есть в суд) человек в крови или в синяках, то свидетелей ему не искать, а обидчик пусть платит продажи[3] — три гривны».
Отметим, что гривна не равнялась нашему гривеннику и этот мордобой не оценивался в тридцать копеек, не то все ходили бы с распухшей мордой. Гривна — это был кусок серебра около одной трети фунта.
• «Если кто ударит кого батогом, либо чашей, либо рогом, либо тыльной стороной меча, то двенадцать гривен продажи, а если обиженный, не стерпев того, ударит мечом, то вины в том нет».
Штраф этот опять-таки шел в пользу князя, хотя били и не его. Однако кое на чем мог подзаработать и пострадавший.
• «Если кто поранит другому руку и рука отпадет или отсохнет, или поранит ногу, глаз или нос. то платит виру — двадцать гривен, а потерпевшему — десять гривен».
На этом мелком деле князь имел в два раза больше, чем потерпевший, что нельзя назвать полной справедливостью.
Но были дела, на которых князь терпел явные убытки:
• «Кто
