Анжелика и дьяволица - Анн Голон

Так в чем же тогда была причина панического страха, который в какой-то момент полностью парализовал ее, словно застывшего под немигающим взглядом змеи глупого кролика.

Змея! Снова этот образ! «Это потому, что она сумасшедшая, несомненно.., настоящее безумие вызывает страх…. Нет, я знаю, что такое страх, и мне приходилось иметь дело с помешанными… Но то, что произошло здесь только что, это другое! Это был сплошной ужас… Какая-то сказка! Зло во плоти!.. Кто же она?» Анжелика резко встала. В Порт-Руаяле должен быть кто-нибудь, кто смог бы с ней откровенно поговорить о герцогине де Модрибур, ненавидящий Амбруазину и не скрывающий этого. И знание причины такого отношения могло бы, возможно, помочь Анжелике составить более точное представление об этом странном создании.

Она вышла из дома. Далекая гроза продолжала грохотать где-то у затянутого тяжелыми облаками горизонта, а над деревней уже нависла мягкая тишина. Казалось, что весь Порт-Руаяль с чистой совестью погрузился в крепкий сон.

Анжелика спустилась до первых домов, стоявших у самого берега.

Приближаясь к дому, в котором разместился Кантор, она заметила свет лампы в приоткрытом слуховом окне и остановилась. Один ли он? С этими молодыми людьми никогда не знаешь!.. Но, заглянув внутрь, она улыбнулась. Кантор спал, а рука его была протянута к большой корзине с вишнями, которую он поставил на скамеечку у своей кровати. Несмотря на развитую мускулатуру его красивого юного тела, небрежно прикрытого одеялом, для нее он по-прежнему был маленьким толстощеким Кантором, который засыпал в своей постельке, подобно маленькому ангелочку. Его загорелое лицо в обрамлении перепутанных вьющихся светло-золотистых волос, пухлый, немного надутый рот, длинные шелковистые ресницы хранили детскую чистоту.

Она неслышно проникла в дом и села у его изголовья.

— Кантор! — позвала она. Юноша вздрогнул и открыл глаза.

— Не бойся. Я пришла только спросить твое мнение. Что ты думаешь о герцогине де Модрибур?

Она решила застать его врасплох, чтобы у него не было времени замкнуться в своей скорлупе, как он это обычно делал.

Он сел, полуопершись на локоть, и с подозрительным видом посмотрел на Анжелику.

Она взяла корзину с вишнями и поставила ее между собой и Кантором. Ягоды были красивые и вкусные, огромные, блестящие и действительно ярко-вишневого цвета.

— Скажи мне твое мнение, — настаивала она. — Мне необходимо знать, что тебе известно о ней.

Кантор съел две вишни и выплюнул косточки.

— Это потаскуха, — сказал он торжественно, — самая отвратительная потаскуха, которую мне только приходилось видеть в моей жизни.

Анжелика не осмелилась заметить, что вся его жизнь — это всего лишь пятнадцать лет и что в этой специфической области она была еще короче.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она спокойно и взяла целую горсть вишен, любуясь их блестящей рубиновой кожицей.

— А то, что она развращает всех мужчин и даже моего отца… Она пыталась и меня…

— Ты сошел с ума, — сказала, подскочив, Анжелика. — Ты хочешь сказать, что она предлагала тебе?..

— Ну да! — ответил Кантор с возмущенным и наивным удовлетворением, — а почему бы и нет!

— Шестнадцатилетний юноша.., и женщина в таком возрасте.., и вообще.., это невозможно; что ты говоришь?!

Кто сошел с ума?.. Казалось, все и каждый. Несмотря на то, что в этот вечер Анжелика была готова услышать все, что угодно, такого она не ожидала. Ее представление об Амбруазине де Модрибур как о женщине набожной, целомудренной и даже фригидной, далекой от любви и мужчин, немного наивной, в чем-то чопорной, часами молящейся на коленях в окружении своих воспитанниц, рухнуло как карточный домик.

— Королевские невесты относятся к ней с уважением. Если она действительно такая.., им это было бы известно…

— Я не знаю, в каких они с ней отношениях, — сказал Кантор, — но знаю, что она перевернула с ног на голову весь Голдсборо… Нет ни одного мужчины, которого она не попыталась бы соблазнить, и кто знает, сколько из них не устояли…

— Но это же безумие! Если такое действительно происходило в Голдсборо, я должна была бы заметить это…

— Не обязательно!.. — ответил Кантор и добавил с удивительной проницательностью, — когда все вокруг лгут, становится страшно и стыдно.., и тогда лучше помолчать. Трудно разобраться, где правда. Ей удалось некоторым образом обмануть и вас. И все же она вас ненавидит до такой степени, что даже трудно себе это представить… «Мать хочет видеть тебя умненьким-разумненьким, — говорила она мне, когда я отметал ее авансы. — И ты хочешь слушаться ее, как маленький мальчик, — какой же ты глупый! Ей не следует удерживать тебя у своей юбки. Она думает, что все ее любят и поэтому добровольно ей подчиняются, а вообще-то ее просто обмануть, смягчив ее сердце».

— Если она сказала такое… — воскликнула Анжелика, — если она это тебе говорила, сын мой, значит она и впрямь Дьяволица…

— Да, она такая и есть!

Кантор откинул одеяло и оделся.

— Пойдемте со мной, — сказал он, — думаю, что этой ночью я смогу представить вам некоторые интересные доказательства этого…

Кантор и Анжелика неслышными шагами прошли часть деревни. Передвигаться без малейшего шума они научились у индейцев.

Была глубокая ночь, и в окнах практически всех домов не было видно света. Кантор прекрасно ориентировался в темноте. Они добрались до маленькой площади у подножия холма, где дома уже не стояли так близко друг от друга.

Кантор указал рукой на один из них, довольно просторный на вид, с небольшим деревянным крыльцом. Дом находился почти в самом начале подъема, который вел к поросшей деревьями вершине скалистого мыса.

— Она живет в этом доме, и я готов поспорить, что в этот ночной час она находится в приятной компании.

Он показал Анжелике на большой камень, за которым она могла спрятаться, не теряя из виду подступы к дому.

— Я сейчас постучу в дверь. Если, как я предполагаю, в доме находится мужчина, который не желает быть узнанным, то он попытается скрыться через это окно. В пробивающемся через облака лунном свете вы обязательно его заметите и узнаете.

Юноша удалился. Анжелика ждала, пристально всматриваясь в затемненную заднюю часть дома.

Прошло несколько мгновений, и в доме послышалась возня, а затем, как и предсказал Кантор, кто-то вылез через окно, спрыгнул на землю и стремительно пустился наутек. Сначала Анжелике показалось, что спасавшийся бегством был одет в рубашку, но потом она узнала развевавшуюся на ветру сутану отца Марка. Он так торопился, что даже не успел надеть свой пояс.

Анжелика онемела от удивления.