На взлёт! - Ольга Владимировна Голотвина

– Что значит – бежал? – очень ровно спросила принцесса Энния.

Бургомистр напустил на лицо любезно-огорченное выражение и развел пухлыми ладошками, скрывая злость и страх.

Наглая девица была не только принцессой могущественного государства. Она была еще и невестой принца Джиакомо – бургомистр был на их помолвке. Принцессу не выставишь за порог, как горластую торговку, пришедшую пожаловаться на сборщика налогов.

Да, бургомистр надеялся скрыть побег государственного преступника. Но как его скроешь, если принцесса вознамерилась присутствовать при казни? Ей пора возвращаться домой, в Альбин, а она задержалась из-за глупой прихоти.

Бургомистр тянул до последнего, не сообщал ей про побег. Тем более побег странный, сдобренный несусветной чушью, которую нес начальник стражи... про каких-то магов и колдовских птиц...

– В ближайшее время, – холодно сообщила Энния, – я намерена писать моему будущему родственнику – королю Анзельмо. Можете не сомневаться, в приписке я сообщу о вашем безответственном отношении к службе, следствием которого явился побег из тюрьмы государственного преступника. Кстати, преступника, которого не выследили ваши люди, а случайно опознала моя фрейлина.

Это не было пустой угрозой. Бургомистр понял: напишет, стерва.

Он выпрямился во весь свой невеликий рост и произнес тоном человека, которому нечего терять:

– Извольте, ваше высочество, пишите. Не забудьте указать также, что освободил преступника могущественный чародей.

Принцесса выразительно вскинула бровки.

– Да-да, ваше высочество! На глазах у народа стена башни, в которой сидели двое преступников, растаяла. Неизвестно откуда появились две огромные птицы, подхватили узников клювами – и стали незримыми. А стена, напротив того, вновь стала зримой и осязаемой.

«Боги, что я несу! – в восторженном ужасе подумал бургомистр. Но тут же это неслышное восклицание вытеснили другие мысли: – Срочно выпустить начальника стражи из кутузки. Найти свидетелей, которые на любом допросе покажут, что видели птиц с людьми в клювах. Распустить по городу слухи, ключевые слова – «стена растаяла» и «две птицы». Заплатить менестрелю, чтобы сочинил о чуде песню и пел по всем кабакам. Подумать о вещественных доказательствах – кажется, у жены где-то валяется страусовое перо?»

Принцесса растерялась. Ее сбил с толку уверенный, напористый тон бургомистра.

– Вы понимаете, ваша милость, что такое событие не может остаться без расследования?

– И наверняка это расследование проведут судебные чиновники из столицы, – кивнул бургомистр.

Да, предстояла трудная битва. Но пока эти самые судебные чиновники доберутся до Аква-Бассо, след беглецов остынет, свидетели твердо вызубрят, что им надо говорить, а городские слухи перекипят, осядут и превратятся в легенду. Все, от богатого купца до метельщика, будут твердо знать: да, в городе свершилось чудо!

Принцесса надменно вскинула голову и изобразила улыбку:

– В таком случае, ваша милость, не стану отвлекать вас от дел.

Стоящий у двери слуга раскрыл перед принцессой и ее фрейлиной дверь.

Не успела еще эта дверь толком закрыться, как бургомистр с необычным для его фигуры проворством метнулся к стене и рванул лепное украшение в виде букетика цветов. Под букетиком открылось небольшое отверстие, к которому бургомистр прильнул ухом.

Слуга и бровью не повел. Он сам некогда обнаружил этот маленький секрет, устроенный зодчим, воздвигшим ратушу, и рассказал о нем хозяину. В маленькое отверстие стекали все звуки из коридора перед кабинетом бургомистра.

Коридор, к счастью, оказался пустым. Принцесса, как и надеялся бургомистр, заговорила с фрейлиной. Вот только слова она произнесла странные:

– Ах, Беатриса, какая невероятная история! Но от Бенца всего можно ожидать. Кстати, меня посетила ужасная мысль. Как попал к Джиакомо мой волшебный перстень? Не Бенц ли подсунул его принцу, чтобы тот влюбился в меня? Ах, как я ненавижу проклятого леташа! Убила бы собственными руками!

* * *

А в это время в капитанской каюте «Медвежьей лапы» другая женщина говорила те же самые слова. И о том же самом человеке.

Выставив Альгерда из его собственной каюты и оставшись в одиночестве, Гьера свирепо рычала, держа в вытянутой руке осколок зеркальца:

– Ненавижу проклятого Бенца! Убила бы собственными руками! Но он верткий, как угорь. Вчера мои люди его почти изловили. Травили по лесу, как зайца. Но он от нас ушел, причем на грифоне! Грифона-то где взял, сволочь?

Мужские губы, которые виднелись в осколке зеркальца, чуть дрогнули. Но собеседник Гьеры не стал уточнять, к кому относилось слово «сволочь» – к Бенцу или к нему самому? Вместо этого он спросил:

– Грифон был под седлом?

Гьера оборвала негодующую речь. Заставила себя вспомнить:

– Было седло. И уздечка была.

– Значит, все было подготовлено заранее. Бенц вел вас туда, где его ждали сообщники с грифоном.

– Сообщники?

– Ну, не в одиночку же оседланный и взнузданный грифон гулял по лесу!

– А... а зачем ему все это нужно?

– Не знаю. Помыслы Бенца сложны и загадочны. О них можно судить только по его победам. Например, по моим расстроенным планам. А его собственная паутина невероятно причудлива и извилиста. Я счастлив иметь противником такого расчетливого, мудрого и коварного человека.

– Счастлив? А я буду счастлива, когда разобью эту мудрую голову. Слушай, колдун! Я требую, чтобы ты как можно скорее убил негодяя Бенца. Иначе у тебя появится целая эскадра врагов. Тебе это нужно?

– Не нужно, – кротко отозвался маг. – Так же как и твоей эскадре не нужно иметь в числе врагов орден Ожерелья из Семибашенного замка. Ты ведь слышала о нас?

– Ты из Ожерелья? – ахнула Гьера. И замолчала.

«Поганые маги! Правильно их Свен не любил!»

А колдун, чуть выждав, сказал мягко:

– Но ты совершенно права. Он слишком зажился на свете, этот Дик Бенц.

VIII. ОБРЕТЕНИЕ РАЗГАДКИ

1

Дурные последствия преступлений живут дольше, чем сами преступления.

(В. Скотт)

Янтарная серьга переходила из рук в руки.

Маркус Тамиш хмурился. Райсул цокал языком. Боцман ухмылялся. Мара распахнула глаза, словно девочка, которой рассказывают сказку. Юнга раскрыл рот. И только Филин остался равнодушным: ну камешек и камешек!

Наконец Лита прервала почтительное молчание:

– Капитан, когда мы вернемся в Фейхштад, я попрошу вас рассказать все Анри. Это же просится в книгу!

– Вот