Россия: Подноготная любви. - Алексей Меняйлов

Название для предуготованных к такой технологии умерщвления или хотя бы нейтрализации было придумано следующее: связные.

Слово "связной" происходит, разумеется, от слова "связь". Правящая на территории России верхушка иерархии внушала, что беспартийные жители оккупированных территорий бороться с противником самостоятельно не способны, но только по указке чиновников, окопавшихся по дальним тылам, - в политуправлениях при штабах армий или по обкомам, эвакуированным в глубокий тыл из оккупированных областей. Поскольку оперативной радиосвязи в 41-м с Большой землей почти не было, то считалось, что партизанам необходимо "для связи" послать в Центр человека. Путь из немецкого тыла в советский был не близким, тем более что передвигаться приходилось преимущественно по ночам, линию же фронта с наскока перейти удавалось далеко не всегда, а только после длительной разведки - поэтому на дорогу в один конец уходили недели. Разведданные связных при таких сроках безнадежно устаревали, смысл инструктирующих указаний свыше, даже если бы он в них изначально был, из-за постоянно меняющейся обстановки за такое время утрачивался полностью. Словом, оборонительного смысла в институте связных не было никакого.

Однако, раз какое-то действие производилось, значит оно было кому-то нужно.

Более всего от назначения связных выигрывал, естественно, сверхвождь-агрессор. Принудительным установлением института связных достигалось сразу несколько целей. Во-первых, активный партизан (а кого еще послать на задание опасное и чреватое неожиданностями, как не лучшего из лучших? к тому же, и комиссару радость - из отряда удаляется неугодник) надолго выводился из строя (дорога за линию фронта; допросы в СМЕРШе, которые вполне могли завершиться расстрелом только потому, что допрашиваемый следователям не понравился; отдых после допросов; сеансы идиотических внушений от жирующих в тылу коммунистов на тему эффективной борьбы с захватчиком1; возвращение в отряд и отдых - весь цикл занимал больше месяца). Иными словами, человека не менее чем на месяц ликвидировали как высокоэффективную боевую единицу, и все это время он для гитлеровцев, а опосредованно и для сверхвождя, опасности не представлял.

Временный вывод из строя - результат еще более-менее благоприятный, ведь связные по большей части не доходили. Их расстреливали или в СМЕРШе, или в гестапо.

О числе погибших под пытками, подстреленных патрулями, попавших под шальную пулю при пересечении фронта, подорвавшихся на минах и так далее косвенно можно судить по имеющейся статистике движения в противоположном направлении. Так осенью 1941 г . Орловский обком партии направил в тыл противника 116 связных, однако к началу 1942 г . вернулось обратно только 34 (РЦХИДНИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 61. Л . 1), то есть менее трети. Не вернувшиеся, разумеется, не обязательно все погибли, некоторые перешли на сторону гитлеровцев (как то сделал особо проверенный и особо надежный - по мнению коммунистических иерархов - армейский капитан, заброшенный в тыл к гитлеровцам с целью уничтожить генерала Власова), но хочется верить, что кто-то из невернувшихся плюнул на предательскую возню правящих "внешников" и начал с врагом, поставившим перед собой задачу уничтожить этнических русских на 85%, бороться не по-сталински, а по-неугоднически.

Удаление комиссарами из отрядов под видом связных неугодников приводило не просто к численному уменьшению реальных боевых единиц. Снижение боеспособности партизанского движения как целого было существенно большим. "Вы - соль земли" (Мф. 5:13) - этот принцип взаимовлияния людей друг на друга вечен. Поскольку из отряда удалялся один из лучших в смысле неавторитарного мышления человек, то психологически отряд менялся как целое, и тем дополнительно подрывалась его боеспособность. Иными словами, с удалением сформировавшегося неугодника утрачивалась не одна боевая единица, а, скажем, три. (Речь, повторяем, идет о первом этапе войны со сверхвождем; на втором, с началом параноидальных галлюцинаций у сверхвождя, активность гипнабельного стада возрастает и поверхностным наблюдателем воспринимается как в чистом виде героическая борьба за освобождение Родины.)

То, что из отряда пытались удалить в первую очередь мыслящих неавторитарно, следует из незыблемых психологических законов: если власть над спонтанным партизанским отрядом или группой захватывал стандартный коммунист сталинского периода (не столько плут, сколько насильник), то терпеть в своем подчинении людей мыслящих он просто не мог - а где уж ему унять себя в стремлении от них избавиться?! Поэтому: избавиться любым путем! Предпочтительно наименее подозрительным - например, под видом преданности институту связных.

Иными словами, комиссар свою сущность проявлял в точности в тех же поступках, что и крепостники-помещики и старосты-угодники крестьянских общин, отправлявшие неугодников рекрутами на двадцатипятилетнюю службу в армию немцев Романовых.

Поскольку мыслящие неавторитарно в 1941 году были солью партизанских отрядов и групп, их психика ограждала отряд от каннского синдрома (неспособность поднять оружие, когда тебя убивают, страстное желание сдаться в плен), которым была одержима на первом этапе войны "ум, честь и совесть" эпохи. Устранение же неугодников из отряда меняло в нем психологический климат, и он превращался в солдафонское объединение, которое быстро уничтожали, - как показывают исторические факты, без заметных потерь для захватчиков.

Если рассуждать в высоких категориях, то получается, что соучастие в сталинском институте связных было, по сути, предательством Родины, соучастием в геноциде русского народа.

Потому и можно предположить, что высланные из отряда под видом связных на верную, а главное, бессмысленную гибель достаточно сформировавшиеся неугодники не гибли, а комиссаров посылали ко всем чертям и продолжали ошарашивающе эффективную войну против гитлеровцев в одиночку - свободные от "ценных указаний" кретинов с партбилетами. Спасая Родину и не соучаствуя в предательстве.

Об этих бойцах-одиночках мы из прокоммунистических отчетов и донесений, разумеется, не узнаем прежде всего потому, что отчеты заказывались вовсе не для того, чтобы отражать объективную реальность, а для того, чтобы воспевать иерархическое начало в лице его носителей.

Но, к счастью, история хоть и удушаема, но не нема - в качестве источников мы можем использовать сохранившиеся донесения немцев.

У одиночного партизана, на стороне которого кроме преимуществ психики была еще и внезапность нападения (можно беспрепятственно бросить несколько гранат или произвести несколько прицельных выстрелов, прежде чем будет организовано сопротивление), оставалось также время при благоприятном рельефе местности, чтобы скрыться, - для подготовки к следующему "мероприятию". Результат - двое или трое убитых на один ствол. Убить столько оккупантов на фронте могла только рота, неся, правда, при этом потери (при извращенно-массовых сталинских атаках - десяти-, если не стократные) - да и то за сутки боевых действий.

Читаем немецкий приказ по 6-й немецкой армии генерал-фельдмаршала фон Рейхенау (надо отдавать себе отчет, что из идеологических соображений генерал-фельдмаршалу было выгодно, и даже необходимо, для поддержания боевого духа подчиненных одиночного партизана выдавать за группу):

В ночь с 5 на 6 ноября ( 1941 г . - А. М.) полковник Зин и два инженера его штаба убиты партизанами. Другая партизанская группа убила пять человек… Обязываю каждого солдата во всех случаях: во время работы, при отдыхе, обеде и т. д. всегда иметь с собой винтовку… Одиночным офицерам ездить только по главным и охраняемым дорогам…

Подобного рода штабных отчетов архивы сохранили сотни, тысячи; об атмосфере

кошмара, который создали именно одиночные партизаны, свидетельствуют многие трофейные письма, в которых солдаты вермахта, отведенные на "отдых", тоскуют о фронте как о месте, для них более безопасном и спокойном.

Вот строки из письма убитого немецкого офицера, погибшего в карательной операции против ленинградских партизан:

Лучше быть на передовой, чем здесь, там бы я знал, что противник находится на таком-то расстоянии. Здесь враг находится всюду, он вокруг нас, из-за каждого прикрытия выслеживает. Несколько (!) (курсив мой. - А. М.) выстрелов, и обыкновенно эти выстрелы попадают…

Гитлеровскую стаю психологически истощало, тем надламывая психику сверхвождя, одно только существование именно одиночных партизан, а вовсе не фигурирующие в бумагах коммунистических отчетов муштрованного ума отряды, поглощенные в партизанских краях и зонах строевой подготовкой.