Мифология греков и римлян - Лосев Алексей Федорович

Не только море и берега во власти Аполлона, но и воздух, облака и ветры. В известном месте в «Илиаде» (XXIII 188—191, Гнед.) читаем о защите Гектора Аполлоном:

Облако темное бог Аполлон преклонил над героем С неба до самой земли, и пространство, покрытое телом, Тению все осенил, да от силы палящего солнца Прежде на нем не иссохнут телесные жилы и члены.

По Макробию (Sat. I 17, 49), Аполлон Фимбрейский есть бог дождя, потому что этот эпитет произведен от греческого слова ombros, что значит «дождь». У Овидия (Met. VI 217) и у Ватиканских мифографов (II 71) Аполлон и Артемида прибывают в Фивы для убиения детей Ниобы, покрытые тучами. Распоряжается Аполлон также и молнией, как об этом говорит один эпизод из мифа об аргонавтах, по Аполлодору (I 9, 26). По Павсанию (III 1, 6), Гераклид Аристодем из–за немилости был убит стрелой Аполлона, но, по Аполлодору (И 8, 2), он был «поражен перуном». Следовательно, стрела Аполлона в данном случае и есть перун. Эгида, связанная с тучами и молнией, принадлежит не только Зевсу и Афине, но ею пользуется и Аполлон. В «Илиаде» (XV 307 и сл.) Аполлон шествует над Гектором, покрытый тучей и потрясающий эгидой. Этой эгидой Аполлон устрашает аргивян (319 и сл.) и разрушает их стену (360 и сл.), защищает ею и уродуемое Ахиллом тело Гектора (XXIV 20 и сл.).

Может быть, превращение Аполлоном в камень неугодных ему людей связано с представлением об убиении молнией. Так, он превратил в камень корабль Помпила, а самого Помпила — в рыбу того же названия за то, что тот спас Окирою, которую похитил на празднике Артемиды влюбленный в нее Аполлон. Об этом говорил Аполлоний Родосский в не дошедшем до нас произведении, цитируемом у Атенея (VII 283). Антонин Либерал (4) рассказывает о некоем Крагалее, сыне Дриопа в Дриоп–ской стране, который был привлечен в качестве судьи Аполлоном, Артемидой и Гераклом в их споре из–за Амб–ракии. Он был превращен Аполлоном в скалу после присуждения им Амбракии Гераклу.

В связи с общими космическими функциями Аполлона приведем один важный текст из историка времени Августа Николая Дамасского (Hist, graec. min. I, p. 67). Он, изображая пленение Креза Киром, рассказывает о молении Креза к Аполлону и о чудесных атмосферических явлениях, которые последовали вслед за этим:

«Говорят, что Крез, взглянувши на небо, взмолился Аполлону о помощи, так как даже враги, желавшие спасти его, не могли этого сделать. Нашла буря с раннего утра в тот же самый день, однако дождя не было. В то время как Крез молился, внезапно отовсюду налетел черный туман, превратившийся в тучу, загремел гром, и засверкали непрерывные молнии, и такой разразился дождь, что не только загасил костер, [приготовленный для сожжения Креза], но и люди с трудом выносили его. Скоро пурпурное покрывало окутало Креза. На людей же, испуганных мраком, бурей и молниями, раздавленных конями, взволнованных шумом грома, напал сверхъестественный страх, и явились им предсказания Сивиллы и слова Зороастра. Они кричали еще больше, чем прежде, что Креза надо спасти. Сами же они, упавши на землю, поклонялись щ просила милости у бога».

Очень жаль, что этот текст почти всегда отсутствует в мифологических исследованиях. Заметим, что весь этот рассказ о пленении Креза Киром находится уже у Геродота (I 86 и сл.), хотя самая картина атмосферического эпифания (явления) Аполлона дана у Геродота гораздо короче и суше:

«Вдруг на ясном чистом небе показалось облачко, потом разразилась гроза, полил сильнейший дождь и затушил костер».

е) Аполлон назывался также и богом света. Об этом говорят его прозвания и эпитеты: Феб (Aeschyl. Prom. 22 — о Фебовом, т. е. о ярком, светлом, пламени солнца); Заревой, или Утренний (Heoas), Златовласый и др. Далеко не все эти эпитеты указывают на свет и Солнце, особенно встречающиеся в ранней литературе. Так, например, frg. 3 Тиртея или frg. 26b (Bergk) Симонида Кеосского — «О, Златовласый дальновержец, сын Зевса!» или у Пиндара, ΟΙ. VI 71, VII 58, не содержат определенных указаний на Солнце. Нет этого и в других многочисленных эпитетах Аполлона, говорящих о его пышных волосах, но не об их цвете (Нестриженовласый, Прекрасношевелюрный, Украшеннокудрый).

Связанная со светом природа Аполлона отражена в позднейшем разделении года на 12 месяцев и на семи–или десятидневные недели. Ему посвящалось 7–е и 20–е число каждого месяца. Один из распространенней–ших греческих мифов — это миф о периодическом возвращении Аполлона на теплые месяцы в Грецию и о пребывании его зимой в стране гиперборейцев, где неизменно прекрасный климат.

Очень важно отметить тот факт, что. ни один древний текст не свидетельствует нам об Аполлоне как о боге Солнца. То, что широкая публика, а в значительной мере также и наука отождествляет Аполлона и Солнце, явилось результатом указаний на это в поздней античной литературе. Классической греческой литературе это отождествление чуждо. У Гомера нет ни одного намека на то, чтобы Аполлон был богом Солнца. Наоборот, наряду с Аполлоном здесь фигурирует вполне самостоятельный бог Солнца, который так и называется — Ге–лиос, т. е. Солнце. У Эсхила (Suppl. 213 и сл.) Аполлон и Гелиос тоже различаются, как и у Платона (Legg. XII 945е), — «общий участок Гелиоса и Аполлона». Впрочем, у Эсхила здесь не очень ясно. В «Прометее» (Prom. 22) говорится об опалении Прометея «Фебовым пламенем Солнца», где, может быть, phoibei phlogi (Фебово пламя) имеет и более общее значение: «светлый», «блистающий». По крайней мере у Гесиода (frg. 274) и Ли–кофрона (1009) это прилагательное применяется к воде и означает «чистый», «светлый», «ясный». А у Вакхилида (XII 139 и сл.) — к погоде. Глагол phoibazo также вовсе не указывает специально на Аполлона, но означает вообще «быть одушевленным»; но и это последнее значение вовсе не обязательно, поскольку имеется и значение «чистить», как, например, у Каллимаха в гимне V 11 об очищении лошадей от пены. Тот же глагол употребляется и в переходном смысле, как, например, в анонимном гимне Аполлону (Orph., р. 285, 22) — «воодушевляющий» или у Псевдо–Лонгина (De sublim. VIII 4) — «страсть, одушевляющая слова». Глагол phoibao почти равнозначен phoibazo. У Еврипида (Нес. 827) Кассандра названа Фойбадой. Но Фойбада здесь опять–таки не имеет никакого отношения к Солнцу и свету и означает только «пророчица», «исступленная», нечто вроде менады — исступленной вакханки.

Материалы лексикографов тоже малоутешительны для тех, кто хотел бы считать, что «Феб» — это Солнце. «Большой Этимологии» объясняет глагол phoibazo не только в смысле «освещать», но и в смысле «очищать», «прорицать». Еще более определенно у Гесихия, объясняющего phoibos так: «чистый, блестящий, святой, незапятнанный». Примечательно то, что имя «Феб» совершенно не встречается в аполлоновских культах и не есть его эпиклеза, т. е. священное наименование, но всецело является достоянием только светского литературного языка.

Не вполне показательным для понимания у Эсхила (frg. 22) эпитета Аполлона в значении «солнечный» является и приводимый ниже (стр. 369) текст из Псевдо–Эратосфена (24).

В яснейшей форме впервые только у Еврипида (frg. 781, 3—13) находим отождествление Аполлона с Гелио–сом, причем здесь можно догадываться об орфическом или вообще теоретическом источнике. Наша догадка об орфическом характере этого фрагмента подтверждается текстом из Псевдо–Эратосфена, у которого читаем, что Орфей «считал величайшим богом Гелиоса, которого к тому же он объявил Аполлоном». Если это так, то, может быть, у Еврипида (Тго. 253; Iphig. Т. 1210) имеет отношение к Солнцу и эпитет Аполлона — Златовласый. Стрелы Аполлона здесь еще не трактуются в качестве солнечных лучей, но солнечные лучи именуются стрелами. Приходящий в себя Геракл (Hercul. 1090) видит «эфир, землю и эти вот стрелы Солнца». Ср. выражение «становиться на Восток» — становиться «к стрелам Солнца» (Ог. 1259). Пенфей уверяет Диониса в том, что он сохранил свою белую кожу, находясь «не под стрелами Солнца, но в тени» (Bacch. 458). В то время как древняя орфика, по–видимому, такого сопоставления еще не знала, оно в сильной степени выдвигается в поздней. Во frg. 297а читаем: «…Гелиос, которого зовут Славно–луким Аполлоном». Много сделали для этого отождествления стоики, а орфическая концепция была не без влияния со стороны восточных солнечных культов. Она прочно вошла в неоплатонизм, который особенно выдвигал учение о Солнце и который можно назвать своеобразным солнечным монотеизмом. Из эллинистической литературы можно указать на Каллимаха (frg. 48). Это отождествление находим у всех поздних авторов вплоть до Ватиканских мифографов (I 37, 32), где прямо сказано, что «Аполлон — это Солнце» (ср. I 118, 36; II 17, 22). На Аполлона были перенесены и все функции Гелиоса, и все его атрибуты, и даже генеалогия. Аэт и Кирка стали считаться уже потомками Аполлона. Аполлон стал разъезжать по небу на огненной колеснице, запряженной в четверку таких же коней, и сыном его оказался знаменитый Фаэтон. Ватиканские мифографы (II 21) перечисляют даже имена четырех коней Аполлона, переводя их названия на латинский язык. Даются и пояснения: Эритрей — Красный (при восходе Солнца); Аэтон — Блестящий (при восхождении Солнца до зенита); Ламп — Пылающий (в зените) и Филогей — Землелюб (при склонении Солнца на запад).