Отец моего парня (СИ) - Бушар Сандра

— Если не сказать больше, — согласно кивнул мужчина. — Ты уверенна, что достаток покроет все остальные неудобства?

— Если ты остаешься с ним только потому, что беременна, — снова переняла на себя инициативу мама, — то не переживай. Мы тебя ругать не будем. Примем и всем поможем. Ты же у нас одна такая и самое главное в жизни.

В тот момент меня, как обухом ударило. Я так боялась разговора с родителями, так сильно страшилась услышать их реакцию, что упустила их вида самое важное: то, как сильно они меня любили. То, какой прочной опорой они для меня были все эти двадцать два года.

Никто и никогда не понял был меня лучше родителей. Только к ним я могла бы прийти с самыми ужасными проблемами. Ну, теперь еще и к Диме.

— Я его очень люблю, — кратко прошептала и только тогда мама с папой выдохнули. Будто это было то единственное, что действительно их волновало. — А еще… У вас будет двое внуков. Только я пока не знаю пол. Сейчас!

Поднявшись с места, я бросилась в коридор, где в сумочке лежал снимок УЗИ, только вот пока я рылась в кармашке, с улицы вошел Игнат.

— Мне велено Галину домой отвезти, — шмыгнул носом тот, и я улыбнулась из вежливости, уже готовая вернуться к родителям. Как он снова меня окликнул: — Поздравляю, Маш! А я это… Тоже решил взять ответственность в свои руки.

— И?.. — глаза так на лоб и поползли.

— Женюсь на Лерке, — пожал плечами мужчина, — а там посмотрим.

— Ты уверен? — внимательно заглянув в глаза охранника, я пыталась понять: зачем он это делает, после всех поступков бывшей подруги?

— Несмотря ни на что, она мне нравится. — кажется честно хмыкнул тот. — Она красивая и умная. Иногда перебарщивает, но по большей части добрая. А если не уживемся… Всегда можно развестись. Я же не босс. Мне делить многомиллионные капиталы в суде не нужно.

Где-то в глубине души мне хотелось верить, что данное решение правильное. Дети не должны расти в не полных семьях, но за время отношений с Димой я так сильно прикипела к Игнату, что от всего сердца хотела ему самую лучшую пару, какой Леру не считала.

Только вот он не пришел ко мне за советом, он хотел именно поддержки. Поэтому я просто подошла к нему и кратко обняла, чмокнув в щеку:

— Удачи, Игнат.

— Машу-у-унь, — елейных напряженный оклик Димы заставил меня прыснуть со смеху. То ли у него чуйка развилась на других мужчин, то ли радар сработал. — Мы тебя потеряли. Возвращайся.

Глава 21

Увы, но Игнат поехал восвояси сам. Каким-то Макаром папа убедил Диму, что Галине в таком состоянии нельзя никуда выходить. Мол пьяная она, на ногах не стоит. В машине укачает, а дома спален огого! Как только мой стойкий мужчина скрепя зубами поддался на уговоры, то началось самое «интересное».

Мама вдруг вспомнила, как в пятом классе гимнастикой занималась и зарубилась с моим отцом, что «тряхнет стариной» и покажет нам трюки. Причем не обычные, а на гамаках. Аля цирк! Когда Галина предложила распороть шторы, чтобы подвесить их в спортзале на крючки для груши, Дима из горла допил виски и переманил внимание на другой спорт:

— А давайте я вам каток покажу? Липовый, но ничем не хуже настоящего! Где вы еще весной на коньках покатаетесь, а?

Именно там мой горячо любимый папочка решил показать «как надо» и вывихнул лодыжку. Мама кинулась его спасать и неожиданно для самой себя села на шпагат. Скорая приехала через тридцать минут и, благо, все закончилось хорошо. Маму сложили, папу отмассажировали. Только родителям стало настолько стыдно, что они под предлогом экстренной занятости сказали, что они завтра же едут домой.

Я заснула в кресле от полного морального истощения. Снились какие-то совершенно мутные, не внятные сны, а потом… А потом я увидела Диму и вспомнила ту прекрасную неделю, что мы провели на Мальдивах. Где не было работы, учебы и других людей… Только мы вдвоем.

— Машунь… — голос мужчины рядом вторгся в мой сладкий сон. — А, Машунь?

Я резко открыла глаза, краем сознания понимая, что лежу в кровати. Кажется, мужчина меня даже в ночную сорочку переодел. Только вот тело… Оно еще оставалось окутанным сладкой дымкой, изнывающее ныло и пекло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ммм? — прикусив губу, я обхватила бедрами одеяло и прогнула спину от сильного импульса, ударяющего в голову снова и снова, будто молнии.

— Скажи-ка мне, пчелка, — нервно и недовольно пробурчал он себе под нос, — чего это ты стонешь в сне?!

— С-стону? — не будь комната покрыта мраком, Дима бы увидел мои пунцовые щеки.

Только сейчас я поняла, что да – действительно. С губ до сих пор слетали невнятные полухрипы, ведь часть меня до сих пор прибывала во сне.

— Не хотел тебя будить, — в наглую сорвал тот, с прищуром меня разглядывая, — но прямо интересно стало: с кем это ты там трахаешься, драгоценная моя почти жена, прошу вспомнить!

Я уже открыла рот, собираясь списать все на «тебе показалось» или «убегала от маньяка», а потом вдруг решила, что это будет звучать слишком не правдоподобно. Будто я скрываю что-то от человека, которого люблю больше всего на свете. А любая ложь, даже во благо, всегда ведет к неминуемой горечи.

Зажмурившись, что есть мочи, до побеления костяшек сжала края простыни, зарываясь под одеяло почти с головой.

— Мне снился ты, — голос был таким тихим, что Дима мог вообще не услышать слов. — Только ты, Дим…

— Я? — томно и хрипло переспросил он спустя целую вечность. Нервно вобрав воздух, он сдернул одеяло в моего лица и пробрал до дрожи горячим, полным желания взглядом. — И, что же я делал в твоем сне?

— Ты… — попытки мужчины полностью оголить мое лицо не увенчались успехом, тогда он скользнул ладонью снизу и я ощутила, как его холодные пальцы провели дорожку от пупка к внутренней части бедра и обратно. — Ты делала разные… кхем… вещи.

— Какие, пчелка? — горячее дыхание эхом распространилось по коже мелкими мурашками. Я вздрогнула, когда Дима коснулся мочку уха языком, спустившись им по жилке на шее прямо в ложбинку груди. — Такие? — его взгляд исподлобья заставил меня отпустить одеяло и прогнуться в спине. Я снова была в том прекрасном сне… Только события переместились с острова в нашу постель. Дима потянул за резинку ночной сорочки, и она распустилась на груди, позволяя ему вытянуть грудь поверх ткани. Он сжал округлости до легкого дискомфорта, хрипло зарычав себе под нос какие-то грязные ругательства из которых мне удалось разобрать только: — Как же я по тебе соскучился…

— Ты заметил, что они стали больше? — сорвалось с моих губ неожиданно.

— Я заметил, — раздраженно пробурчал тот, — что я чуть не кончил, пока ты во мне стонала, золотце!

А затем он остервенело накрыл сосок своими губами, будто делал это впервые… Жадно, остервенело, ненасытно! Его зубы сомкнулись на вершинке, пока пальцы второй руки сжимали и разжимали другой сосок, играя с ним, доводя меня до мучительного ожидания, когда перед глазами уже возникала непроглядная пелена из животного желания и ничего больше.

— Это тебе снилось? — Дима нервно сглотнул, подняв на меня совершенно дикий взгляд, голос его отдавал чем-то животным, диким. И все же я негативно замотала головой:

— Нет, ведмежонок, не это. Прости…

— Хмм… Тогда-а-а… — кожу на животе обдало прохладным комнатным воздухом, потому, когда мужские губы коснулись ее, я вздрогнула. Словно кто-то капнул воском или ударил током – пробрало до самого нутра. Его поцелуи спускались все ниже и ниже, проверяя меня на прочность. В какой-то момент терпение во мне лопнуло, стеснение ушло на задний план:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Помнишь, Как я заснула на лежаке у бассейна, а ты разбудил меня… гхрм…

— …Куни? — Дима насмешливо вздернул бровь. — Машунь, мы вдвоем в комнате. И это не то, чего должна стесняться беременная женщина.

— Я знаю, просто… — поморщивши от стыда, я откинула голову назад и прикрыла ее ладонью.

Мысли тут же разбились и рассыпались, когда я ощутила, как мужчина совершенно неожиданно поцеловал меня между складочек. Так нежно и невесомо, что ноги свело спазмом. Сжав пальцы ног, из груди моей словно вырвался демон, когда Дима провел шершавым языком по клитору. Еще, еще и еще… Он не делал ничего особенного, не прилагал особых усилий, но я все равно ощущала себя на самом краю шаткой грани. Даже когда Дима отстранился, а его дыхание попадало между ног, это едва не стало финалом.