В погоне за счастьем - Дуглас Кеннеди

Подслушивала, что ли?

Просто не хотела заходить, пока ты говоришь с Дороти.

Или захотела послушать, о чем…

Какого черта я стала бы подслушивать, Джек?

Я не знаю. Ты же стояла под дверью…

Только потому, что мне не хотелось ставить тебя в неловкое положение своим внезапным появлением…

Извини, — вдруг произнес он.

Никогда не лги мне, Джек. Никогда.

Он отвернулся, уставился в мутное окно, за которым просту тусклые огни делового Олбани.

Я просто подумал… не знаю… наверное, тебе было бы неприятно узнать, что я поругался с Дороти.

Дурак ты, Малоун. Может, мне и не нравится то, что ты женат, но это твоя территория — и я вынуждена с этим смириться. Только пойми, что, если наши отношения будут продолжаться, тебе придется постоянно врать Дороти. Сможешь — отлично. Ну а если нет, я уеду сегодня же, последним поездом.

Он повернулся и тронул меня за руку:

Не уезжай.

И о чем был спор?

Она хотела, чтобы я вернулся домой сегодня вечером.

Значит, тебе следовало бы вернуться.

Но я хотел остаться здесь, с тобой.

Я, конечно, очень ценю это, но только если бы ты не начал врать мне, чтобы прикрыть ложь, припасенную для Дороти.

Я идиот.

Мне удалось улыбнуться.

Нет… ты женатый идиот. Так она заподозрила что-то?

Да нет. Просто ей одиноко. И я совсем запутался. Иногда мне так хочется, чтобы Дороти не была такой порядочной и понимающей. Если бы только она была сукой…

Тогда все было бы замечательно?

Я бы не чувствовал себя таким дерьмом.

Бедный ты, бедный: жена попалась не сука

А ты, оказывается, можешь быть жесткой, — сказал он.

Приходится. Нелегко любить человека, который разрывается между двумя женщинами.

Здесь другое. Тебя я обожаю.

Но с ней связан обязательствами.

Он пожал плечами. И сказал:

У меня нет выбора.

Итак, перед тобой дилемма. Вопрос в одном: ты собираешься оставить эту дилемму неразрешимой?

Что ты предлагаешь?

Организуй свою жизнь так, чтобы быть и со мной, и с Дороти. Разделяй мышление. Будь французом.

К ты сможешь это выдержать?

Не знаю. Время покажет. На самом деле меня больше волнует, сможешь ли ты это выдержать, Джек?

Я тоже не знаю.

Что ж, я попытаюсь, Джек. Если этот роман превратится в процесс самобичевания, я уйду. Я знаю предел своих возможностей. Так что тебе решать, любовь моя.

На следующее утро мы вернулись на Манхэттен. На Центральном вокзале он крепко прижал меня к себе.

В ближайшие несколько дней мне лучше побыть дома, — сказал он.

Наверное, да.

Могу я тебе позвонить?

Тебе обязательно нужно задавать этот вопрос?

Он коснулся моих губ поцелуем.

Люблю тебя, — сказал он.

Как-то неуверенно это прозвучало.

Тебе показалось.

Его не было слышно весь следующий день. И еще один день. И еще один. Вполне естественно, что его молчание довело меня до сумасшествия. Потому что оно могло означать только одно: все кончено.

Наступил и прошел уик-энд. В понедельник я весь день просиди ла у телефона, на всякий случай. Но он так и не позвонил. А во вторник, в половине седьмого утра, раздался звонок в дверь. На пороге стоял он. За его спиной я увидела такси, ожидавшее у подъезда. Его лицо просияло, когда я открыла дверь, хотя я была в ночной сорочке, да и вообще вид был заспанный.

Ты готова? — спросил он.

Где ты был, черт возьми? — сонно спросила я.

Все расскажу потом. А сейчас я хочу, чтобы ты оделась, собрала вещи…

Я никуда с тобой не поеду.

Все очень просто: нам забронированы билеты на поезд до Вашингтона, который отправляется в восемь сорок семь с Пенсильванского вокзала. Потом мы три дня живем в отеле «Мэйфлауэр» и…

Джек, я бы хотела получить объяснения…

Он поцеловал меня:

Позже, дорогая. Я еще должен забежать в офис до отъезда.

А кто сказал, что я еду? И какого черта ты вдруг решил преподнести мне такой сюрприз?

Потому что эта мысль пришла мне в голову десять минут назад. Поезд отходит с семнадцатого пути, Пенсильванский вокзал. Будь там не позднее половины девятого. В общем, у тебя полтора часа, чтобы собраться и доехать до вокзала.

Я не знаю, Джек.

Все ты знаешь, — сказал он, снова целуя меня. — Пока.

Прежде чем я успела вымолвить еще слово, он развернулся и поспешил к такси. Усевшись, он приоткрыл окно и крикнул:

Жду тебя.

Такси уехало.

Я вернулась в квартиру, Пихнула ногой стул. И приняла быстрое, но твердое решение: я не пойду на поводу у Джека и не брошусь за ним вприпрыжку — только потому, что он вдруг решил, будто я должна его сопровождать. Черт возьми, этот негодяй не звонил мне целых шесть дней. Так что и речи не может быть о том, чтобы я так быстро капитулировала перед ним.

Придя к такому решению, я пошла в спальню и упаковала чемодан. Потом прыгнула в душ, наспех оделась, схватила пишущую машинку и поймала такси, которое двигалось в сторону Вест-Энд-авеню.

Я приехала на вокзал за десять минут до отправления поезда. Как и договаривались, Джек ждал меня на платформе. Передо мной шагал носильщик, который вез на тележке мой чемодан и «ремингтон». Завидев меня, Джек снял шляпу и отвесил мне пышный поклон.

Я, должно быть, дура, что согласилась на эту авантюру, — сказала я.

Поцелуй меня.

Я чмокнула его в губы.

Ну это не поцелуй, — сказал он.

Прежде я хочу получить кое-какие ответы.

Ты их получишь, — сказал он, вручая носильщику чаевые.

Мы заняли свои места. Как только поезд тронулся, Джек предложил пройти в вагон-ресторан позавтракать. Мы заказали кофе. Джек вел легкую беседу — расспрашивал, как я провела последние шесть дней, какие фильмы смотрела, как продвигается работа и что я думаю насчет шансов Стивенсона против Айка[51], если они (как ожидалось) схлестнутся на выборах пятьдесят второго года. В конце концов все это мне надоело, и я прервала поток его красноречия:

Что это ты такой счастливый сегодня?

Да так, — сказал он и все равно не смог скрыть своей радости.

Может, объяснишь, почему пропал на шесть дней?

Конечно.

Принесли кофе. Мы молчали, пока официант расставлял чашки.

Что ж, продолжай, — сказала я.

Неизменная сигарета заняла свое место во рту. Закурив, он огляделся по сторонам, отметив, что в непосредственной близости от нас никто не сидит. Потом подался вперед и заговорщически произнес:

Я ей рассказал.

До меня не сразу дошел смысл его слов.

Что ты сказал только что? — спросила я.